Читать книгу "Легенда о втором отражении - Мария Жукова-Гладкова"

– Жизнь дороже, – заметил Артур.

Даже так? Далее мне сообщили, что Артем – человек, который никогда не упускает свою выгоду и извлечь ее может из чего угодно. Мидас какой-то – все, до чего он дотрагивается, превращается в золото, вернее, в твердую валюту. Скуп, повторили мне. По его меркам, моя «Тойота», конечно, машинка дешевенькая, но все равно на незнакомую женщину он никогда бы не потратил несколько тысяч баксов, даже если бы эта женщина ему очень понравилась. Он определенно намерен использовать меня в своих корыстных интересах.

В каких – не составляло труда догадаться. Узнав о моем невероятном сходстве с одной своей знакомой (а знакомы они, похоже, очень тесно), Комиссаров тут же сообразил, как он сможет на этом заработать. И в эту самую минуту, не исключено, сидит в своем замке и что-то замышляет. Про Чапая мои соседи тоже были осведомлены и поведали, что зовут отца моей копии Василий Иванович, фамилию он имеет Поликарпов. С давних времен известен как Чапай. Во-первых, по имени-отчеству, во-вторых, потому что в юные годы, проведенные в местах не столь отдаленных, имел «шестеркой» некоего Петьку. В общем, кличка прилипла давно, и Чапай от нее не отказывается. Может, поэтому и дочь назвал Анкой. У него также имеется два старших сына. Все дети от разных жен, жены почему-то умирали в молодом возрасте (правда, злой умысел со стороны вдовца ни разу доказан не был), а дети до сих пор проживают то в папочкином имении, то в собственных апартаментах в городе. Ни сыновья, ни Анка в браках ни разу не состояли. Старшему около сорока, второму – года тридцать три—тридцать четыре, Анке – лет двадцать восемь—двадцать девять.

– Мы в самом деле с ней очень похожи? – спросила я.

Соседи пожали плечами: они Анну Поликарпову никогда не видели, но раз орлы Комиссарова приняли меня за нее, то, должно быть, все обстоит именно так. Артур с Лехой обещали прощупать почву.

– А ты будь поосторожнее, Лера, – очень серьезно посмотрели они на меня. – Это не шутки. Комиссаров явно что-то задумал. Без надобности из дома не выходи. В безлюдных местах не появляйся. Ребенка завтра же отвези к своим.

Но Костик решительно заявил, что непременно останется, раз тут намечаются такие события. Здесь так интересно, а его – к бабушке? Нетушки! Мы втроем дружно пытались увещевать дитятку. В конце концов договорились, что я буду забирать Костика в город на пару дней в неделю. Я очень надеялась, что, оказавшись на даче и встретившись с приятелями, с которыми он не виделся с прошлого лета, Костик откажется от идеи регулярного посещения города.

Но мои мечты так и остались мечтами.

* * *

При виде моей новой машины и мать и отец разразились такими тирадами, включив при этом такую громкость, что, наверное, их услышал Комиссаров в своем имении. Обитатели домов, стоявших на соседних участках, высыпали на улицу или привели головы в вертикальное положение, опустив, для разнообразия, пятые точки вниз, если занимались в это время прополкой огородных культур.

Участок, на котором стоял дом моих родителей, был выделен папашке от его научно-исследовательского института, когда я еще ходила в школу. Соседи проработали с отцом более тридцати лет, все родственники сотрудников НИИ были давным-давно знакомы, проживали бок о бок каждое лето, в доперестроечные времена тихо ругая на кухнях советскую власть, а позже регулярно обсуждая или судьбу Марианны, Розы и просто Марии (женщины), или левоцентристов, правоцентристов, радикалов, либералов и прочих из этого ряда (мужчины), а также, что когда высевать, что у кого как всходит, кто сколько чего запас на зиму и какие бессовестные дети у всех выросли.

На мою ярко-красную «Тойоту» смотрели как на восьмое чудо света.

Папашка орал на все садоводство, что «дочь-буржуинку он в своей семье не потерпит». Простые советские люди таких машин не покупают, жить надо бедно, но честно. Я заметила, что, во-первых, не желаю относиться к указанной категории (советские люди), а во-вторых, что в нашей стране жить честно невозможно, если хочешь жить, как человек, потому что самый большой вор у нас – родное государство, и не преминула напомнить дорогим родителям пару примеров из недавней истории – хотя бы реформу, в результате которой были потеряны накопления всей их жизни. Но это родителей только распалило. Папашка сыпал цитатами из всех просмотренных телепередач. Мамашка цитировала газеты. Я сказала, что печатное слово никогда не доводило до добра, а телевизор смотрят только те, кому нечего делать.

– Откуда ты взяла деньги на такую машину? Я всю жизнь работал и не смог заработать даже на «Жигули»! Потому что работал честно. А ты…

Отец захлебнулся праведным гневом. Костик молча стоял рядом со мной. Окрестные дети уже ходили кругами вокруг моей машины и с завистью поглядывали то на нее, то на меня, то на сына. Соседи тоже подтянулись на бесплатный цирк и ждали продолжения. Родители оправдали их доверие.

Мне быстро надоело это слушать и снова выступать в роли обезьяны из зоопарка (по крайней мере, за моральный ущерб в средневековом замке я получила «Тойоту», здесь же ожидать было нечего).

– Вы берете Костика или нет? – прервала я очередную тираду о моих нетрудовых доходах.

– Я сам тут не останусь, – заявил сын и демонстративно нырнул в машину. Я еще раздумывала.

Сын приоткрыл дверцу и спросил:

– Мама, ну ты едешь или как? Чего мы ждем?

Я поняла, что ждать нам больше нечего, прыгнула за руль, развернулась и была такова.

Пожалуй, подобного развития событий родители и их соседи никак не ожидали. Наверное, они рассчитывали, что я покорно выслушаю наставления, стану оправдываться (что я делала раньше), мне будет стыдно и т. д. и т. п. А может, хотели, чтобы я отказалась от «Тойоты», отправив ее в Фонд мира, в помощь Коммунистической партии или еще кому-то? Фигушки!

Я просто уехала.

Однако уже на полпути к Питеру, отсмеявшись на пару с сыном, который очень удачно копировал деда и кое-кого из зрителей, я задумалась: а что же мне теперь делать с ребенком? Тем более если господин Комиссаров задумал какую-нибудь гадость? Так, что мы имеем? Кто-то из одноклассников сынули до сих пор в городе, погуляют в яблоневом саду. Через день я буду вывозить его на один из карьеров, на пляже высплюсь, ночью поработаю. В крайнем случае подкину Лехе – он выходит только с Артуром. Артур тоже может раз в неделю развлечь ребенка. Никто из моих подруг желанием сидеть с Костиком не загорится – летом все устраивают личную жизнь, да и сынуля предпочитает мужское общество. Ладно, выкрутимся. Нехорошо, конечно, что мальчик будет два месяца ошиваться в городе… Но почему два? Тетя Катя может вернуться к концу июля. Не навсегда же она на Урал подалась?

Справлюсь. Только бы Комиссаров не прорезался.

И вообще, неплохо бы завести постоянного мужика. Надежного и способного защитить нас с сыном.

С Андреем, его отцом, я развелась, когда сыну было семь месяцев. Андрей не выдержал сумасшедшего дома, каковым была квартира моих родителей (сам он из Петрозаводска), нашел другую женщину, старше себя и с ребенком, и перебрался к ней. Вначале я очень переживала, потом успокоилась. Та женщина родила ему второго сына. Мы с Андреем не виделись уже года три, алименты я получала по почте, хотя и жили мы в одном городе, попыток пообщаться с Костиком он не предпринимал. Я очень радовалась, что сын не переживает по этому поводу. Он знал, что папа у него есть, на вопросы детей и взрослых отвечал, что родители в разводе. Белой вороной Костик себя не чувствовал, потому что треть его одноклассников тоже жили без отцов, у второй трети были дяди Пети – дяди Васи, а из третьей если и можно было найти нормальных отцов, то не больше пяти. Остальные запойно пили. Андрея ребенок помнил плохо. Когда-то сын пытался звонить отцу, но говорить им было не о чем. Костик сам перестал это делать. Был он мальчиком общительным, я таскала его всюду с собой в гости, он обожал компанию взрослых, и везде находились мужчины, готовые его развлечь.