Читать книгу "Ты теперь мой враг - Тиана Тесса"

Поэтому уже возвращаясь домой, решаю поехать другим путем, немного плутая по дворам, почти выдыхаю, не обнаруживая преследования, но на одном из поворотов, холодеют ладони: я снова вижу серую иномарку и теперь ускоряюсь. Доезжаю до дома без происшествий, но всё равно по двору иду, оглядываясь.

Несмотря на вчерашнее яркое солнце, сегодня пасмурно, небольшие порывы ветра заставляют запахнуть пиджак и вжать голову в плечи, всё-таки погода в наших краях очень переменчива, только вчера казалось, что отныне дорога тёплым дням открыта, но оказалось, это был ознакомительный фрагмент. Неизменен лишь аромат цветущих деревьев, и если бы не он, можно было бы решить, что на календаре осень.

Когда я вхожу в квартиру, Глеб уже дома, он сидит в гостиной на диване, уткнувшись в планшет, и я без прелюдий задаю ему вопрос:

— Расскажи, что тогда случилось на дороге, Глеб?

Астахов поднимает брови, откладывая гаджет, а я присаживаюсь рядом:

— Только давай правду. Уже слышала, что ты кого-то там подрезал. Но может, я имею право знать, что произошло? Это ведь были не просто придурки, да, Глеб?

Он выдерживает мой взгляд, смотрит в упор и на глазах мрачнеет.

— Это мои дела, Лика.

— Твои дела сегодня за мной следили. У тебя тонированные стекла, и возможно, слежка предполагалась именно за тобой.

Рассказываю про серое авто, и Астахов обеспокоенно подсаживается ближе, хмурит брови:

— Я хочу всего лишь тебя отгородить от всего этого.

Глеб выдерживает паузу, а я просто молчу затаив дыхание; кажется, сейчас он передумает и снова отмахнется, но Астахов всё же прищуривается и говорит:

— Но если тебе так необходимо знать, что произошло, то да, мне угрожали. Кое-кому не нравится, что я успешно занимаю рынок. Обычное дело.

— Обычное? Тебя избили, Глеб! И ты собираешься молчать?

Он усмехается.

— Подозреваю, что им не страшны мои громкие заявления, но им меня не напугать. Ребята не представились, объяснили, что на меня ещё выйдут. Лика, я не мальчик, и не в такое влезал, разберусь. Трусливо бежать из города я точно не планирую.

Его слова бьют словно электрическим током. Мне тут тоже не рады, и сомнения относительно причастности Демида к происходящему сносят на своем пути все прочие домыслы.

— Тебе поставили условие покинуть город? — тихо срывается с губ.

— Скорее намекнули.

Глеб подтверждает мои догадки, и где-то внутри обрываются последние надежды в порядочность бывшего.

Остаток вечера не нахожу себе места, а утром, проводив Глеба в офис, еду туда, откуда убегала ещё недавно. Если он хочет мне что-то сказать, то пусть без намёков, пусть лучше прямо. А то, что Демид не шутит, я уже уяснила.

Студия «Тринадцать» за пару дней никак не изменилась. Разве что в свете дня выглядит не так зловеще, однако всё равно, чем ближе подхожу к большим стеклянным дверям, тем быстрее стучит пульс. Вполне осознаю, что сейчас будет непросто, и не только потому, что до сих пор не могу ничего поделать с этой уничтожающей болью: догадываться, что Демид творит весь этот беспредел — одно. Знать наверняка — другое. И сейчас, вполне возможно, я получу ясный ответ на свои вопросы.

Охранник, бросив на меня взгляд, уточняет, к кому я, скорее по привычке. Кто будет проверять, иду в переговорные или в кабинет генерального. Здесь поток клиентов привычное дело. Я не знаю, изменил ли Демид привычкам, но надеюсь, он здесь.

Место администратора пустует, и я ухмыляюсь: ещё одно препятствие на удивление преодолено без проблем, словно судьба намеренно подталкивает меня к решительным действиям, и теперь я ускоряю шаг, цокая каблуками в такт своему сердцебиению.

Но перед кабинетом резко останавливаюсь и задерживаю дыхание, вот только не успеваю перевести дух: дверь распахивается, и я нос к носу сталкиваюсь с Ариной — девушкой-администратором. Она испуганно распахивает ресницы, поправляя блузку, одергивает юбку, но наконец поняв, кто перед ней, снисходительно осматривает меня с головы до ног.

Да, я подготовилась: узкие джинсы с широким ремнем, блузка с мелкими пуговицами, застегнутая до самого горла. Вид, возможно, у меня не настолько привлекательный, тягаться с декольте Арины я не собираюсь, но так я чувствую себя относительно защищённой. Девушка лишь хмыкает и быстро убегает, видимо, на своё рабочее место, а вот я остаюсь.

Но только Демиду вряд ли сейчас есть дело до моего вида: не нужно проводить больших расследований, чтобы понять, чем они занимались только что. К щекам подступает жар, даже думать об этом не хочу, это его жизнь.

Мне хотелось бы, чтобы было плевать, но внутри моментально расползается неприятное чувство, вся моя выстроенная защита рассыпается вмиг. Возникает малодушное желание просто сбежать, ничего не объясняя, но ноги прирастают к полу.

Потому что уже поздно: передо мной появляется сам Бронский.

— Ты что себе позволяешь? — буквально рычит он.

Мрачный взгляд и без того тёмных глаз прибивает к месту. Он поправляет ремень на брюках, и теперь это отрезвляет. Именно злость помогает мне взять себя в руки, я стою на пороге кабинета, но всё же делаю шаг, оказываясь внутри.

— Это ты что творишь? Глеб и Ирина — твоих рук дело?

Демид моментально меняется в лице, быстро подходит и захлопывает дверь, теперь он на опасном расстоянии. Сердце вот-вот пробьёт грудную клетку, здесь всё вместе: негодование, злость, обида, его близость… Слишком близко. Слишком.

И хоть Бронский в ярости, совершенно его не боюсь.

Даже когда он наклоняется и мрачно произносит:

— Ты же помнишь, о чём я тебя предупреждал?

Глава 4

С трудом, но выдерживаю его взгляд, мучительный, тяжелый, от которого вмиг накаляется и без того напряженная обстановка. Бронский вдруг смотрит на мои губы, лишь на мгновение, но мне этот миг кажется вечностью, бывший тут же отворачивается, сжимая кулаки. Подходит к столу и опирается на него обеими руками.

Рассматриваю его спину, широкие плечи — сейчас можно. Он сам защищает меня от себя, отвернувшись, и мне не нужно видеть его лицо, чтобы хорошо представлять, как Демид сейчас хмурится, как сжимает губы и, возможно, закрывает глаза.

— Почему ты это делаешь? — нахожу в себе силы задать измучивший до невозможности вопрос. — Прошел почти год. Просто скажи, зачем ты продолжаешь разрушать мою жизнь?

Знаю, что он прямо сейчас злится, и понятия не имею, ответит ли, но у меня сжимается сердце лишь от одной мысли, что правда прозвучит. Я жду её. Я её опасаюсь.

Бронский молчит, а потом медленно оборачивается.

— Ты, Лика, меня поражаешь, — он ухмыляется. — Врываешься, зная, что тебя тут не ждут. Задаёшь вопросы. Не находишь это как минимум невежливым?