Читать книгу "Новогодний P.S. - Юлия Монакова"

Она понимала, что проблема, прежде всего, в её голове, но ничего не могла с собой поделать. На форумах и в пабликах Галинка начиталась, что такое бывает в первые месяцы материнства — сниженное либидо на почве недосыпа, усталости и кормления грудью. “Какой секс, девочки, я вас умоляю, — откровенно делились своим печальным опытом с товарками молодые мамы. — Честное слово, если муж заведёт любовницу — я буду только рада. Пусть потрахивает её втихомолку, лишь бы меня не трогал, на фиг…”

Нет, нет, у Галинки не было никакого снижения либидо, она знала это совершенно точно! Она хотела своего мужа и любила его, и вовсе не желала, чтобы он заводил любовницу. И всё-таки… всё-таки она не могла переступить через свои свежеприобретённые комплексы. Стоило Белецкому обнять её, а его рукам — скользнуть по её талии или бёдрам, как она зажималась, чувствуя себя жалкой уродиной.

Признаться ему в истинной причине своей холодности она не могла, было стыдно. А с кем ей ещё поделиться? С мамой Галинка не привыкла говорить о таких интимных вещах, между ними это было не принято. С подругами?.. С собеседницами на форуме?.. А может, просто банально взяться за себя? Поделать дома какие-нибудь физические упражнения, записаться на фитнес или в бассейн… А может, вообще — к психотерапевту?.. В любом случае, нужно было что-то делать, пока не стало слишком поздно.

Он вернулся в детскую через пять минут. Присел рядом, виновато прижался губами к Галинкиным ладоням — к каждой поочерёдно, обнял жену и дочку, поцеловал их обеих…

— Простите, девочки мои, — прошептал он в искреннем раскаянии. — Я напугал вас, да?

Он бережно вытер с лица жены оставшиеся слёзы.

— Я дурак. Эгоист. На самом деле, я понимаю, как тебе сейчас нелегко. Извини, просто сорвался.

— Всё нормально… — отозвалась Галинка, прислонившись головой к его плечу и закрывая глаза. Ничего не нормально, она врёт самой себе и ему, но… она благодарна ему за то, что он всё это терпит.

Пока ещё терпит…

Ася

Утро выдалось крайне недобрым.

Когда Ася выползла на кухню, морщась от адской головной боли, Дима окинул её красноречивым взглядом и понимающе присвистнул.

— Да… — протянул он будто бы сочувствующим тоном. — Головка бо-бо, Асенька? Ручки дрожат? Чего тебе дать, рассольчику? А может, активированного угля или аспиринчика?

— Не ори, — простонала она, жмурясь от яркого света. — Дай мне спокойно умереть…

— Умеете вы развлекаться, девчонки, даже завидно, — усмехнулся Дима. — Хотя… Илона ещё нормальная была по сравнению с тобой: видимо, в полный отрыв ей не позволяли уйти материнский инстинкт и чувство ответственности! — он не выдержал и рассмеялся, и его смех отозвался у Аси в черепной коробке болезненным эхом.

Да, отметили приезд Илоны они вчера весьма ударно. И ведь начиналось всё весьма невинно: вкусный ужин, немного вина, тёплый общий разговор… Затем дети — сначала Сонечка, а чуть позже Никита — были отправлены спать, а после и Дима деликатно самоустранился, чтобы дать подругам возможность спокойно пообщаться и посекретничать о своём, о женском. Разговор делался всё задушевнее, вслед за первой бутылкой пошла вторая, затем они принялись варить глинтвейн… А дальше Ася помнила смутно. Когда и во сколько они легли спать — тоже.

— Господи, ещё и на работу ехать… — невыносимо страдая, прошептала она, осторожно, стараясь не делать резких движений, присаживаясь к столу. — Хорошо хоть, сегодня последний день, а потом нас всех отпускают отдыхать с миром… Чёрт, чуть не забыла! Я же должна вечером идти на театральную премию, — вспомнила Ася с досадой и покосилась на мужа. — Ты ведь поедешь со мной, правда? У меня пригласительный на два лица.

— Ой, нет, — Дима замотал головой, — пожалуйста, избавь меня от подобного счастья. Ты в курсе, какого я мнения о ваших великосветских тусовках.

Дима ненавидел всю эту “богему” — творческую элиту, среди которой по роду своей профессиональной деятельности вечно вращалась Ася. Она работала в пресс-центре крупнейшей российской кинокомпании и была на короткой ноге со многими звёздами экрана. К тому же, Ася писала статьи для глянцевых журналов и интернет-порталов, а также вела свой популярный блог в сети.

Музыканты, артисты, художники, фотографы, скульпторы, писатели и журналисты — вот кто входил в круг Асиного общения. Те, кого её муж Дима глубоко презирал в душе за позёрство. Люди, которые не могли сказать и слова в простоте, перманентно страдали от всевозможных творческих кризисов, метаний, терзаний и колебаний, были в вечном поиске себя и смысла жизни… Как уверяла Ася, это свойственно лишь людям с тонкой душевной организацией, но Дима полагал, что это просто банальное привлечение внимания. Ах, я бездарь! Разубеждайте меня немедленно! Ах, я в депрессии, моя муза меня покинула. Ах, работа над образом отняла у меня несколько лет жизни… Диме все эти разговоры казались пустыми, надуманными и фальшивыми, зато Ася обожала подобные компании и чувствовала себя там, как рыба в воде. Дима же на фоне всех её творческих товарищей ощущал себя просто Иванушкой-дурачком.

— Как же так, — растерялась Ася. — Предлагаешь мне идти туда одной? Это даже неприлично…

— Возьми вон Илону с собой. Только на напивайтесь там снова в зюзю, — пошутил Дима.

— Ну, в зюзю-то при всём желании не получится, это же не банкет, а солидная и престижная театральная премия. Для интеллигентой публики! — подчеркнула Ася.

— А какое отношение ваша кинокомпания имеет к театру?

— Ну, как же… многие наши ведущие актёры параллельно со съёмками в фильмах постоянно заняты игрой на сцене. Некоторые из них сегодня номинированы.

— Ясно. Ну, тогда бери Илону, в самом деле. Она как раз женщина интеллигентная, по ней видно… ей такое должно понравиться.

— А Сонечка? Не может же Илонка тащить с собой на церемонию годовалую малышку.

— А мы с Никитосом на что? — Дима философски пожал плечами. — Неужто не справимся с одним-единственным ребёнком?

— Ну, не знаю… — с сомнением протянула Ася. — В любом случае, я спрошу у Илоны, как она на это смотрит. Позвоню ей позже, с работы, когда она проснётся.

— Хорошо. А теперь давай завтракать. Что ты хочешь? Яйца, гренки, хлопья?

Её невольно передёрнуло.

— Ой, замолчи!.. Не могу ничего есть, тошнит. Даже слышать про еду не хочется. Я только кофе выпью, а завтракать не буду.

— Надо, Ася, надо, — вздохнул Дима, пряча в глазах усмешку, и шмякнул ей на тарелку щедрую порцию шкворчащей яичницы прямо со сковороды. — Хочешь, подкину тебя до работы? Ты, по-моему, не в состоянии сама вести машину. Да и если вдруг остановят… сегодня тебе в трубочку явно лучше не дышать.

— Я и сама подумывала о том, чтобы такси вызвать. Но если тебе не трудно… — с благодарностью откликнулась Ася, а затем, смрщив нос, с отвращением принялась ковыряться вилкой в яичнице, делая вид, что ест.