Читать книгу "Хранитель Реки - Иосиф Гольман"

Нет, забавное дело – быть галеристом. Ох, забавное!

Глава 2

Вадик Оглоблин борется с бедностью

Место: Москва.

Время: почти два года после точки отсчета.

Зачем родители назвали меня Вадиком, не знает никто. Одну только буквочку добавить – и будет уже логически выверено: Владимир – владеет миром, Владислав – похоже, славой, я не большой знаток в словоковырянии, но Вадик – это какой-то нонсенс, прости господи.

Да-а, не люблю я свое имя.

Ленка говорит, что это очень плохо. Что там, на высшем уровне, все наши нелюбови учитываются и вредят обеим сторонам: и тому, кого не любят, и тому, кто не любит. В моем, тяжелом, случае я, получается, страдаю с обеих сторон. Но что тут поделать, если родители вместе с имечком заложили в меня и любовь к занятиям, сроду в семье потомственных инженеров отсутствовавшим. Я не имею в виду то, чем собираюсь заняться примерно через час. А имею в виду то, ради чего, как выражается Ленка, меня создала природа.

Кстати, когда она так выражается, мне всегда становится весело. Потому что как только она это скажет, мне тут же хочется ее раздеть и сделать то, ради чего меня создала природа. Ленка отбивается, вопит, что я дурак и с такой степенью серьезности вряд ли добьюсь всемирной славы, но, честно говоря, в подобные моменты – к черту всемирную славу! Хотя она бы сегодня как раз не помешала.

Я с треском закрываю дверцу старенького «Саратова» и, приученный Ленкой к постоянному самоанализу, хорошо понимаю, почему с треском. Во-первых, потому, что без треска дверца не закрывается, уж больно древен холодильник, подаренный нам сердобольной соседкой. А во-вторых, потому, что в его чреве нет ни хрена съедобного.

А вдруг я чего-нибудь не заметил?

Снова открываю дверцу и снова с треском захлопываю. Чего можно не заметить в таком небольшом пространстве? Тут и самоанализ не нужен: я просто хочу жрать. А оставшееся, одно-единственное куриное яйцо я оставлю Ленке. Кстати, какая жалость, что яйцо куриное, а не, скажем, страусиное. Интересно, чисто теоретически, какие яйца были у летающих динозавров? Я имею в виду яйца, из которых эти твари вылуплялись. Сколько дней можно было бы одно такое лопать? Наверное, за сто обычных сошло бы или даже за тысячу.

Однако надо спускаться с небес, тем более доисторических, на землю.

Я на ходу дожевываю сильно немолодую, но все равно вкусную, если снять зеленые пятнышки, булку и иду в комнату. Ленка сладко сопит на нашем супружеском ложе, сбитом из ящиков. Ей еще спать полчаса, не меньше, поэтому хоть и вижу ее вылезшую из-под одеяла ногу, хоть и знаю, что еще осталось под одеялом – но сдерживаю себя и не делаю того, ради чего меня создала природа.

Такое двойное за одно утро проявление благородства сильно утомило Вадика Оглоблина (фамилия у меня тоже ничего. Соответствует), потому я быстро натянул джинсы, надел рубашку, постиранную и выглаженную Ленкой, и пошел доставать еду любимой.

Знала бы моя почти супруга, каким способом я собираюсь это сделать, точно бы убила. Вроде и маленькая она у меня, субтильная, можно сказать, но принципами не поступается, а они у нее есть.

Вот и хорошо, что не знает. Как там, в умных книгах – многия знания умножают печали?

Гордый собой, уже почти вышел, как Ленка подала голос:

– Вадь, ты куда?

– В мастерскую. Спи, тебе рано.

Ленка до ночи рисовала чужой проект, денег за который еще ждать и ждать.

– Придумал, что сделать?

– Придумал.

Мы с ней явно имеем в виду разное, но мудрость про многие знания никто не отменял.

– Ни пуха, Ваденька! – напутствует меня Ленка.

– К черту! – отвечаю я ей. Хотя в жизни никогда ее туда по-серьезному не пошлю. Более того, если б даже он сам за ней пришел, ей-богу, я б с ним сразился. Потому что без Ленки мне все равно никак…

Витек был точен. Его колымажка на углу уже стояла, минут на пять раньше условленного.

– Слушай, может, отменим? – спросил он меня.

Вот же чмо! Сам просил, в конце концов, это мы за него мстим, а не за меня.

Может, и отменили бы. Мне тоже что-то не по себе. Но кушать хочется больше, чем отменять.

– Поехали, – скомандовал я голосом Джеймса Бонда. Назвался груздем – полезай в кузов.

– Поехали, – голосом другого киногероя – пойманного волком зайца из «Ну, погоди» – отозвался мой друган или, теперь правильнее, подельник.

Нет, так не пойдет.

– Ты с техникой справишься? – спросил я Витька.

– Конечно, – сразу повеселел он.

– Тогда вылезай.

Я уселся за руль, Витек сел справа и закопался в «дипломате». На репетиции с его «дипломатом» трудился я, а друг был водителем – он же хозяин автомобиля. Впрочем, и так сойдет.

За рулем я всегда успокаиваюсь. Как наколочу бабок, куплю себе такую же. «Ягуар», конечно, лучше, но и «Рено» неплохо.

Ехали мы минут тридцать – за город утром без проблем, это навстречу была пробка.

– Проверил, они на месте?

– Да, – нехотя ответил Витек.

Они и в самом деле были на месте. Белый с синей раскраской автомобиль ДПС умело спрятался среди деревьев, съехав с дороги.

Ситуация была хрестоматийной: по встречным полосам еле шевелилась бессмысленная и беспощадная пробирающаяся в мегаполис пробка. Даже мне было видно, как умельцы на джипах перли по пыльным обочинам, заставляя отплевывать грязь законопослушных. Лови – не хочу.

Собственно, так оно и есть. Не хотят. Западло в пробку лазить, или, не дай бог, реверсивной полосой трафик налаживать. Гораздо лучше стоять на пустой стороне, да еще после знака «40», установленного на ровном и чистом месте – по случаю то ли давно прошедшего ремонта, то ли проживания главы местной администрации.

– Впере-е-ед! – бодро заорал я (а то мой партнер что-то совсем приуныл) и втопил педаль газа.

Мент ошарашенно посмотрел в нашу сторону. Ему даже радар не понадобился, сразу замахал своей волшебной палочкой.

Я тут же тормознул, свернул на проплешину обочины и понуро пошел к блюстителю – до него оставалось еще метров пятнадцать.

А харя нормальная. Красная. Глазки-щелочки. Типичный дорожный тать.

Какое счастье, что никто не может залезть мне в голову, а то бы я получил год условно, как тот блогер, оскорбивший милицию как единую социальную группу! Хотя, с другой стороны, то, что я собираюсь сделать, тоже не совсем хрустально-безоблачно.

– Нарушаем, товарищ водитель, – деловито констатировал тать. – Знак видели?

– Да видел, – удрученно пробормотал я. – Вас вот не увидел. Дорога ж свободная.