Читать книгу "Неизвестные QUEEN. Моя жизнь с величайшей рок-группой XX века - Питер Хинс"

Тогда же, в середине, шла акустическая интерлюдия: все садились на высокие стулья на краю сцены, даже Роджер иногда выходил туда, играл на бубне и басовом барабане и пел. Это была единственная возможность для поклонников хорошенько рассмотреть РМТ (Роджера Меддоуса Тейлора), не считая выхода на поклон в самом конце концерта. К сожалению, он их не видел, потому что из-за слабого зрения носил контактные линзы. В Монтрё в 1978 году, когда группа репетировала песню, похожую на традиционный блюз из Нового Орлеана, он получил прозвище Слепой Арбуз Тейлор. У Роджера вообще было много прозвищ, самое популярное – Человек-радуга. Роджер лучше всех в Queen разбирался в моде, часто покупал одежду (в основном – очень яркую и цветастую) и носил ее в самых невероятных сочетаниях. (Он мог спокойно пробоваться на главную роль в мюзикле «Иосиф и его удивительный, разноцветный плащ снов».)

Вот некоторые другие прозвища:

Фредди: Кермит – в честь лягушонка Кермита из «Маппет-шоу». В свой «балетный» период в 1977 году Фред надевал на сцену белые трико, и, когда его освещали зеленым, гибкое тело в обтягивающем костюме очень напоминало персонажа «Маппетов» – особенно когда он садился на ступеньки. «На полпути вниз по лестнице»? (Спешу добавить, что никто не смел к нему так обращаться.) Музыкальная газета NME в этот период взяла у Фреда интервью и выпустила его под заголовком «ЭТОТ ЧЕЛОВЕК – ЗАДНИЦА?» Как вы понимаете, он не особо обрадовался – с этого начались годы очень напряженных отношений с прессой.

Обычно техники называли его просто Фред, но если он чем-то нас злил, то превращался в «Гада с дурацкими зубами», а если очень злил, то список прозвищ становился очень длинным – вплоть до «Коня». Как ни странно, связано это было не с зубами Фредди, а с его любовью к русскому танцовщику Вацлаву Нижинскому.

– Кому-кому? – спрашивали техники. Он вроде выиграл несколько скачек?

Фред вдохновлялся хореографией и костюмами этого танцора (особенно черно-белыми трико), придумывая идеи для концертов Queen. Мэри Остин, с которой Фред много лет дружил, еще жила с ним в 1977 году, и тогда же подарила Фредди (она никогда не звала его Фредом) глянцевую книгу подарочного формата о Нижинском. Дарственная надпись гласила: «Истинному артисту, которым ты и являешься».

Как и Фред, скакун по кличке Нижинский был очень породистым и завоевал множество наград[1].

Брайан: Перси – в честь Перси Троуэра, первого британского «телевизионного садовника». Брайан любил природу и садоводство; в 1976 году, когда я поздно вечером привез в его лондонский дом какую-то аппаратуру, он встретил меня в потрепанной одежде, с фонариком в руке и ветками и листьями, запутавшимися в кудрях. Темнота его не смущала, и он продолжал ухаживать за своими кустами и деревьями. Очень быстро его переименовали в Инфракрасного садовника – он занимался астрофизикой и инфракрасной астрономией.

Джон: Дики (тут все очевидно) или Птицелов. Джон коротко, по-военному, постригся в начале американского турне 1978 года и стал похож на Птицелова из Алькатраса. Прозвище ему понравилось, и он даже вышел на бис в арестантской униформе, специально купленной перед концертом.

У гей-контингента были свои прозвища: они называли всех мужчин женскими именами и говорили о них в женском роде.

«Вторичные» прозвища «квинов»:

Фредди Меркьюри: Мелина (Мелина Меркури – греческая кинозвезда)

Брайан Мэй: Мэгги («Мэгги Мэй» – песня Рода Стюарта)

Роджер Тейлор: Элизабет (актриса Элизабет Тейлор)

Джон Дикон: Белиша (от Belisha beacon – «маячок Белиши»[2]?..)

Меня звали Хелен. Не спрашивайте…

В кульминации акустической интерлюдии Фред и Брайан исполняли упрощенную версию Love Of Му Life. Самое время подключить к происходящему зрителей. На гастролях очень легко стать циничными и пресытиться публикой, особенно когда в дело вступает «менталитет осажденных». Однако видеть и слышать, как более 130 тысяч людей на стадионе идеально подпевают на незнакомом языке – просто потрясающе. Может быть, это старое и избитое выражение, но музыка действительно преодолевает любые границы.

Итак, концерт неумолимо продвигается к финалу: звучат хиты вроде I Want То Break Free, зажигательные тяжелые рок-номера (Hammer То Fall) и еще одна песня с участием зрителей – они дружно хлопают под Radio Ga Ga. Репетируя Radio Ga Ga для концертов, Фред заменял слово radio на рифмующееся с ним слово fellatio («минет»). Группа животы надорвала от хохота, но зрители, к сожалению, так ни разу и не услышали эту импровизацию. Фред любил удивлять и провоцировать, но больше всего ему нравилось выступать, и выступать хорошо.

Лишь на одном концерте Фред меня по-настоящему разочаровал, потому что я считал его профессионалом высочайшей категории. Это был единственный в истории группы концерт в Новой Зеландии, на стадионе «Маунт-Смарт» в Окленде. Новая Зеландия – прекрасная страна, но раем для гастролирующей рок-группы ее точно не назовешь из-за острой нехватки клубов, наркотиков и женщин свободных нравов. Мы даже хотели предложить властям повесить на таможне объявление: «Сдайте здесь свои гениталии – они вам все равно не понадобятся». Если только вы не предпочитаете овец…

Фред вышел на сцену с опозданием и был явно нетрезв. Скука или плохое влияние? И то, и другое. Он опоздал из-за того, что Тони Уильямс, «гардеробщица» группы, надел ему брюки задом наперед, а заметили это только в самый последний момент, когда Фред уже направился к сцене. Тони всегда был пьян, и у него часто тряслись руки; тогда он просил: «Слушай, парень, помоги мне вдеть нитку в иголку!» Очень милый человек, но когда выпивал, то превращался в мистера Хайда. В такие моменты дружба с ним превращалась в тяжкий труд.

Концерт начался. Фред хихикал и забывал слова песен, не всегда попадал в ритм, даже спрашивал меня, какие песни надо играть и сколько в них куплетов! Выступление, впрочем, вышло не таким уж катастрофическим, но Фред иногда забывался, и остальные участники группы из-за этого страдали. На бис они играли классическую песню Элвиса Пресли Jailhouse Rock; на сцену пригласили Тони – не пьяного «гардеробщика» Тони, которому захотелось подпеть, а певца Тони Хэдли, фронтмена Spandau Ballet, отдыхавшего от своих гастролей. Тони был отличным и совсем не претенциозным парнем – но он не знал слов! Представьте себе: рок-звезда, которая не знает слов Jailhouse Rock!

Сидя у рояля Фреда и наблюдая, как он поет от всего сердца, я иногда смотрел на зрителей и раздумывал о жизни, смерти и о том, куда меня заведет мое путешествие. Что мне делать? Для чего вся эта жизнь? Зачем я этим занимаюсь? К двадцати пяти годам я стал гуру «подрояльного пространства». «Это реальная жизнь или просто Бэттерси?»[3] Предпоследняя строчка Bohemian Rhapsody, «Nothing really matters» («Ничто не важно»), брала меня за душу; я часто размышлял о тщетности «всего этого рока» и о том, какими изнурительными бывают гастроли. Но когда песня заканчивалась и загорались все софиты, освещая тысячи людей, аплодировавших «Рапсодии», я все-таки решал, что для кого-то это действительно имеет значение и даже является важной частью жизни.