Читать книгу "Наследник Магнитной горы - Илона Волынская"

– Правда, жрицам мы пока ничего из нового железа предлагать не рискуем, – усмехнулся отец. – Другого покупателя нашли.

Хакмар раздумывал недолго – недаром же на всех переговорах клана он стоял за спиной отца (в душе толкнулось неприятное чувство – теперь оказывается, что не на всех!).

– Советник! – прищелкивая пальцами, выдал на-гора свою догадку Хакмар. И тут же обиженно покосился на отца: – Вы договорились с предателем?

– И кого же, по-твоему, он предал, сын? – очень спокойно спросил отец, так, что стало ясно – едва сдерживает ярость.

– Ну как же! – гневно вскинулся Хакмар. Неужели отец забыл недавний – и такой позорный – свиток истории Сивира? – Когда подготовленный им мятеж не удался…

– Он принял от Снежной Королевы помилование для себя и своих людей и титул первого мужа Сивира – вместо того, чтоб залить Среднюю землю кровью и погубить тысячи тысяч невинных? – еще спокойнее поинтересовался отец.

– Ну-у… – По сути, все верно – но сам Хакмар никогда бы не назвал так деяния Советника! В конце концов, если сама Снежная Королева пожелала тогда купить мир – значит, они могли победить? А если не победить, то погибнуть так, чтоб о них еще сотни Дней слагали песни! А не принимать подачку от подлой Снежной Бабы! – Ты играешь словами, отец! – твердо объявил Хакмар.

– Зато я не играю чужими жизнями! – отрезал отец. – Тот, кого нынче называют господином Советником, делал все правильно – и тогда, и сейчас! Откуда, думаешь, взялся закон о свободной торговле, после которого мы торгуем с северянами напрямую, а не через Храм? Или поправка к закону об оскорблении Храма, из которого исключили детей, осмелившихся играть на храмовом дворе, стариков, заснувших при речениях жриц, а также беременных женщин? Или жрицы их сами приняли? Тогда, выходит, не так уж плохи голубоволосые? – насмешливо осведомился отец.

Хакмар надулся. Отец все же играл словами – да так, что Хакмару еще учиться и учиться!

– Конечно, о происхождении нового металла мы господина Советника не уведомляли. Незачем, – снова усмехнулся отец. – Хотя умный человек – может и догадаться.

Они начали укладывать следующую корзину – теперь уже спокойнее, без спешки, попутно ощупывая и даже пытаясь рассмотреть осколки рудоносной породы. Даже на глазок было ясно, что жила богатейшая. Хакмар подумал – вдруг отец именно ему доверит плавку? Ведь новый, подземный металл может отличаться от обычного. Стоит ли увеличивать число посвященных в тайну? Мальчишку просто затрясло от радостного предвкушения – Высокое Небо, прямо как малыша перед Новозимом!

Он глубоко вдохнул кислые испарения змеиной слюны – сейчас они не казались ему такими уж противными. Он вдруг по-настоящему осознал: он – под землей! Где уже тысячу Дней и Ночей не бывал ни один кузнец! Добывает запретную руду! Ему вдруг показалось, что в штольне стало светлее. Хакмар поглядел на лежащие в его горсти куски породы – и чуть не выронил! Они сияли! Ослепительным, совершенно непривычным, но завораживающе красивым и грозным багрово-алым светом! Мерцающие, переливающиеся лучи исходили от уже наполненных корзин, и волны алого света перекатывались вдоль стен и потолка. Погонщик снова надавил на хвост змея – штольню заполнили кислые испарения. Не отрывая глаз, Хакмар завороженно глядел, как, переливаясь алым и багровым свечением, кипит разъеденный камень… Потеки расплавленной породы сложились в чеканный мужской профиль. Сквозь бурлящий камень проступило гигантское лицо, увенчанное трехрогой короной, и глаза, похожие на два пылающих горна, только не с Голубым, а с пронзительно-алым Огнем вперились в мальчишку. И вдруг полыхнули свирепой радостью – два длинных языка Рыжего пламени с торжествующим ревом метнулись из глазниц в лицо Хакмару!

Вскрикнув, мальчишка закрылся руками, уже понимая, что это бесполезно, что сейчас гудящее Пламя охватит его, превращая в живой вопящий факел…

– Какого Эрлика! – недовольно выкрикнул отец.

Хакмар медленно отнял дрожащие ладони от лица. В штольне царила абсолютная темнота. Все лампадки с Голубым огнем разом погасли.

– Придержите змея! Не шевелитесь, чтоб я ни на кого не налетел! – раздался голос отца. Чиркнуло колесико – вспыхнул крохотный Голубой огонечек, и из темноты проступила рука, сжимающая прозрачную трубочку малого храмика. «Все-таки храмик лучше наших кремневых огнив, – как всегда, вынужден был признать Хакмар. – Если, конечно, не вспоминать, что проклятые ведьмы поставляют эти свои фигульки в обмен на медь и золото».

Отец тем временем снова зажег все лампы и недоуменно огляделся:

– Если б мы были на поверхности, сказал бы – ветер. А тут… – он недоуменно пожал плечами. – Давай-ка выбираться.

Хакмар молча кивнул. Да, и поскорее, а то он, похоже, змеиной слюной надышался – чудное мерещится. Стараясь даже не глядеть на пол и стены штольни – хотя те больше не пылали красным, оставаясь просто камнем и рудой, – Хакмар уцепился за спущенный сверху трос и позволил вытянуть себя наверх.

– Надеюсь, молодой наследник понимает – все, что он видел, следует хранить в тайне, – голосом, в котором прозвучало глубочайшее неодобрение тем, что секрет добычи запретной руды доверили тринадцатидневному мальчишке, высказался рудничный смотритель. – Особенно от этих твоих приятелей-музыкантов. Которые, как зайцы в тайге, по пенькам барабанят!

– Они хорошие музыканты! – отрезал Хакмар. Убеждать старикашку, что не проговорится, мальчик посчитал ниже своего достоинства. Кто тут, в конце концов, наследник клана?

– Думаю, своей вполне неожиданной выходкой в Вечер Кузнеца Хакмар доказал, что секреты хранить умеет, – мягко сказал отец, забирая у сына лампу и рудничную каску. Он коротко кивнул смотрителю, и отец с сыном выбрались обратно в ведущие к железной узкоколейке штреки. – Меня больше волнует другое – понял ли ты, насколько ненужной и… опасной для клана была твоя затея с «черным кузнецом», – после недолгого молчания добавил он. – Особенно сейчас… – он мотнул головой назад, без слов заканчивая фразу, – сейчас, когда у клана Магнитной горы появилась такая тайна.

Хакмар недовольно закусил губу. Но ведь он же не знал! От него все скрывают, как от маленького! И то, что отец сейчас раскололся, как кусок породы под молотом, тоже ведь не от уважения к сыну! Хакмар чувствовал, что ужасно не хочет признавать себя неправым. Да и разве он не прав? Разве ж это согласно егетлеку – в собственном доме, в своей горе, свое родное, рудничное дело совершать тайком, прятаться из страха перед голубоволосыми девками?

– Если мы выкинем храмовых ведьм из наших гор, никакие тайны и не понадобятся, – проворчал он, останавливаясь у брошенного ими на узкоколейке вагончика. – Как в «Урал-батыре» сказано! – Он резко взмахнул кулаком: –

Видя, как стенает народ…

Мужчиной считающий себя батыр

Будет ли безучастно стоять?

Уступит ли злодеям путь… –

Он остановился и сам себя поправил: – Только у нас не злодеи, а злодейки! «Устрашится ли их батыр?»