Читать книгу "Спаситель и сын. Сезон 5 - Мари-Од Мюрай"

– Фокс и Гаспар.

– Да. Может, немного необычно, но лично мне нравится. Своих детей я так и назову.

И Бландина перешла к отцу своих детей, к Самиру: она знает его с детского сада и, когда была еще маленькой (два года тому назад), считала геем, потому что он все время болтался с девчонками, а он болтался, потому что не любил футбол. Потом она снова перескочила на Марго и сообщила горячо и торопливо:

– Я с ней не виделась месяцев пять. Она теперь у отца живет.

Развод их родителей был конфликтным, и дело кончилось тем, что старшая и младшая выбрали каждая свой лагерь. Бландина делала вид, что испытывает облегчение. Теперь материнская квартира вся в ее распоряжении. И чтобы душ принять, ждать не надо. Но на самом деле она страдала оттого, что рядом не было старшей сестры.

У дверей, прощаясь, уже протянув Спасителю руку, она воскликнула:

– Ой, чуть не забыла, что еще хотела спросить! А как узнать, что психотерапия закончена?

– Отличный вопрос, Бландина! Мы с тобой оба над ним подумаем.

* * *

Луиза осторожно прикрыла дверь с табличкой:

ДОКТОР ФИК, ГИНЕКОЛОГ

На этот раз сомнений не было, но Луиза все-таки не могла поверить. Она не принимала таблетки вот уже два года. Сначала шли недели, потом месяцы, потом Спаситель попросил ее не тревожиться и довериться природе. Ни она, ни он не страдали бесплодием – Поль, Алиса, Лазарь были тому свидетельством. Когда миновало полтора года, Луиза, ничего не говоря Спасителю, решила проконсультироваться с известной специалисткой по бесплодию доктором Фик. Спаситель согласился на анализ, который должен был определить доброкачественность его спермы. Он пережил неприятные минуты. И хотя отгонял от себя дурные мысли, но почему-то ждал, что Фик усомнится в его мужественности и приклеит ему низкие показатели. Но ответ был получен успокаивающий, все в норме. Время шло, не принося никаких перемен, и Луиза, когда у нее начинались месячные, ходила несколько дней мрачнее тучи.

Луиза ускорила шаг. По вторникам у нее с подругами был традиционный девичник в кафе «Гурман». Валентина и Тани уже сидели на своих привычных местах.

– Ну как? – осведомилась Валентина.

– Что – как? – удивленно переспросила Луиза. Неужели подруги уже в курсе дела?

– Не строй из себя звезду! Как прошла автограф-сессия?

– А-а, вот ты о чем, – улыбнулась Луиза и села.

Она успела забыть, что вчера вместе со своей издательницей была в парижском книжном магазине и подписывала покупателям книги.

– Толпы, прямо скажем, не было: две или три девочки с мамами – и все, – сказала она небрежно.

На самом деле на встречу с ней пришли двадцать с лишним человек, члены подросткового читательского клуба, но, не желая давать подругам повод для зависти, Луиза предпочла не хвастаться своим успехом.

– Ну, нам-то ты, по крайней мере, принесла по экземпляру? – спросила Валентина.

Луиза достала из сумки и протянула ей книгу большого формата с силуэтами трех девочек на обложке.

– «Пубертат не болезнь!», – прочитала вслух Валентина. – Луиза Рошто. Имя звучит хорошо, а вот название немного…

Она поджала губы и со скептическим выражением лица принялась перелистывать страницы. Автор в раскованной, непринужденной манере обсуждала с девочками-подростками изменения, которые приходят с пубертатом. Выделенные крупным шрифтом заголовки привлекали внимание: «У Бейонсе и Мэрилин Монро размер XL!», «Как я справляюсь с ненужными волосами…» На рисунках в стиле комиксов – три подружки 12–13 лет.

– Неплохо издано, – уронила Валентина, все так же поджимая губы.

– Дай-ка мне, – попросила Тани. – Надо же, три девчонки на картинках – точь-в-точь как мы в детстве. И ты это написала? Без всяких табу? Рассказываешь о месячных, обо всем? Вот племяшка обрадуется. Ей двенадцать, и, конечно, сплошные комплексы, так что ты прямо в яблочко. Очень здорово, молодец! Будешь дальше писать?

Тани хотела вернуть книгу Валентине, но та отказалась:

– Гектору восемь, мне она ни к чему.

Луиза, Валентина и Тани дружили со школы. Валентина была матерью-одиночкой, а Тани после романов с разными Эдуарами и Бастьенами понемногу смирялась с мыслью, что останется без детей.

– Напишешь несколько слов моей племяннице? Ее зовут Мелоди, она будет в восторге, – сказала Тани и протянула книгу автору.

Толстяк официант подошел к их столику и шутливо, как у них повелось, спросил:

– Ну и чем вас кормить, девчонки?

– Нам три салата «Цезарь», – распорядилась Валентина, соблюдая традицию.

Луиза, витающая в облаках, вернулась на землю.

– Я бы съела чего-то посущественнее. Какие у вас есть пироги?

Но ей не захотелось ни лука в пироге с луком, ни сала в кише, ни сушеных помидоров и оливок – в общем, ни этого, ни того.

– Ладно, давайте «Цезарь», – согласилась она скрепя сердце.

– Звезда снизошла, – съехидничала Валентина.

Луиза обиделась. Она подождала, пока официант отошел подальше, и, желая оправдаться, сказала шепотом:

– Я беременна.

– Не может быть! Ну надо же! Все везенья разом! – воскликнула Тани с искренней радостью.

– Какое уж тут везенье? – ядовито усмехнулась Валентина. – Да меня озолоти – я бы не хотела в сорок лет ждать ребенка!!

Валентина и рада была бы утаить свою зависть, понимала, что действует на нервы, как скрипучая ржавая трещотка, но ничего не могла с собой поделать. Да и то сказать, почему все Луизе? Мало того, что с двумя детьми – а дети у нее совсем не сахар – принял такой красавец, так и карьера пошла в гору! То прозябала в местной газетенке – и пожалуйста, книги пишет! А теперь еще младенец!

– Он, конечно, обрадовался, да? – спросила Тани, не называя Спасителя.

– Он еще не знает, я хочу быть уверенной до конца, – сказала Луиза, сожалея, что такую новость первыми узнали подруги.

С огорчением и тошнотой она отправилась после обеда в редакцию, где по-прежнему работала внештатным сотрудником. Но очень скоро утешилась, представив, как обрадует своей новостью больших и маленьких обитателей дома на улице Мюрлен.

Спаситель приготовился к последней в этот день консультации.

– Марго.

Он постарался, чтобы голос его прозвучал как можно нейтральнее.

И все-таки услышал вопрос:

– Удивились мне?

Марго расположилась в кресле.

Подбородок приподнят, глаза полуприкрыты – снисходительно-высокомерное выражение лица подходит семнадцатилетним идеально.

– А должен?

– Но я же прервала терапию, вы не помните?