Читать книгу "Малек. Безумие продолжается - Джон ван де Рюит"

Сдвоенный урок рисования с мистером Лилли превра­тился в настоящий цирк. Бедняга Лилли, кажется, побаива­ется Рэмбо, Гоблина и Жиртреста, поэтому все его учитель­ское внимание было направлено на меня. Увы, рисование не мой конёк (правда, я неплохо леплю из пластилина). Но я пытался строить из себя профессионала, разложив на столе аккуратно заточенные цветные карандаши. Лилли приказал нам нарисовать то, что мы любим больше всего. Жиртрест изобразил гамбургер, Гоблин — гигантские сиськи, Рэмбо — себя, а Верн — великолепный портрет Роджера. Я попытал­ся нарисовать Русалку, но на полпути понял, что рисунок мой совсем на нее не похож, да и вообще даже близко не напоминает человеческое существо. Поэтому я переиначил его под странное дерево с большими буферами. Лилли при­шел в восторг, увидев, что у Верна талант к рисованию, и попросил его нарисовать автопортрет. Верн взялся за каран­даши, сосредоточенно высунув язык, и снова изобразил Роджера. Лилли не знал, как реагировать, поэтому захлопал в ладоши и объявил Верна импрессионистом. Интересно, он умеет рисовать только Роджера или же считает себя Род­жером? В обоих случаях основания для беспокойства име­ются.

Весь день тренировал подачу на поле. Папаша посовето­вал положить носовой платок в то место, куда я хочу заки­нуть мяч, и считать, сколько раз попаду в него. К сожале­нию, за полчаса непрерывных тренировок я не приблизился к платочку ни разу (правда, один раз мяч попал в него, предварительно отскочив от поля дважды). Решил для при-ободрения заменить платок на большое полотенце, но и сле­дующие десять раз промазал. Поэтому бросил все и пошел в магазин за едой.

Суббота, 26 января

Сегодня на матч пришлось ехать в колледж Вествуд. Беше­ный Пес так возбудился, что открыл окно в автобусе, что­бы удобнее было лаять на людей, проезжавших мимо. Всем было интересно, играет ли по-прежнему в вествуд-ской команде их первый подающий (тот, который в про­шлом году приехал на своей машине) или он уже умер от старости.

По прибытии мы увидели первого подающего (того са­мого, на своей машине). Он сидел у входа в раздевалку, читал «Уикли Мейл», а у его ног маленький мальчик на­чищал биту. Мой папа тоже приехал. Он исполнил бое­вой танец перед нашим автобусом, когда тот затормозил. К сожалению, перед нами ехали еще первокурсники, ко­торые перепугались до смерти и отказались выходить из автобуса, пока папа не отойдет на безопасное расстоя­ние.

Я украдкой поискал глазами наш зеленый универсал и увидел четыре разложенных шезлонга. (Обычно их только три.) Сердце трижды перевернулось: вдруг предки прита­щили Русалку? Но моя фантазия рассыпалась в прах, когда я увидел на заднем сиденье дикую фиолетовую шевелюру. Вомбат! Как я ни старался смотреть в другую сторону и по­скорее нырнуть в раздевалку, бабуля все же оглушительно завопила «Дэвид!» Решил откликнуться, а то еще потащит­ся за мной в туалет. Под пристальными взглядами окружа­ющих я, ссутулившись, поплелся к ней. По мере моего при­ближения лицо бабули вытянулось, она повернулась к маме и сказала:

— О Боже. Он все больше похож на отца. Неужели ни­чего нельзя сделать?

В раздевалке всем захотелось знать, почему у моей ба­бушки фиолетовые волосы и с какой стати она зовет меня Дэвидом. Я ответил, что ее объявили невменяемой еще в 1977 году, а в детстве она поубивала всех своих братьев и сестер. (Это было вранье, но надо же было сделать так, что­бы никто не вздумал подойти к ней и начать разговор.) Бе­шеный Пес был впечатлен до глубины души тем, что моя бабушка оказалась психопаткой.

К счастью, мне не пришлось ни подавать, ни отбивать: Саймон с Бешеным Псом разгромили Вествуд без посто­ронней помощи. Предки ушли вскоре после обеда, потому что бабуля налакалась и стала неуправляемой.

Воскресенье, 27 января

На утреннем причастии наш хор пел просто чудесно. Пере­одеваясь в ризнице после выступления, Джулиан похвалил секцию сопрано под моим руководством. Затем он шлепнул по заднице Сент-Джона Лайла (солиста теноров) и сказал, что в «Славься, Боже» теноры переврали всю свою партию. Поэтому Джулиан не позволит им ехать на гастроли, если они немедленно не исправятся. Сент-Джон Лайл (все зовут его Син-Джин) ужасно расстроился и принялся сбивчиво бормотать что-то в оправдание, а очки у него запотели.

Позвонил Русалке, чтобы выяснить, как прошел конкурс красоты. А ее мама сказала, что она ушла с друзьями празд­новать — ее выбрали «Юной Мисс Дурбан — 91»! Я так разволновался, что у меня руки затряслись. Моя девушка — королева красоты и супермодель! Я — самый счастливый па­рень на целом свете!

После ужина позвонил ей снова, но Мардж сказала, что Русалка осталась ночевать у подруги.

20.00. Собрание общества «Африканская политика». Наш состав остался таким же, поэтому я по-прежнему младше всех. Лутули выбрали председателем. Линтон

Остин, который вернулся в школу на прелуниверситетский курс до августа (он отправится в Кембридж), избран казна­чеем. Джеральд выдвинул сам себя на все должности, но его никем не выбрали. Видимо, ребята так и не простили ему прошлогодней оплошности, когда он заявил, что апарте­ид — это не так уж плохо. А потом стал отрицать, что когда-либо утверждал нечто подобное.

Я же очень обрадовался, когда меня сделали секретарем. Но радость длилась ровно до тех пор, пока я не узнал, что в мои обязанности входит вести протокол собрания. (По сути это означает, что я должен записывать все, что говорят дру­гие, и зачитывать протокол предыдущего собрания на сле­дующем.) Это уже моя вторая должность, не предусматри­вающая абсолютно никакого лидерства. Верн хотя бы впра­ве доносить на тех, кто тратит слишком много туалетной бумаги!

Понедельник, 28 Января

На первой странице утренней газеты Русалкина фотогра­фия. Она на ней просто красотка: с маленькой короной на голове и большими голубыми глазами, полными счастливых слез. Надпись под фотографией гласила: «ЛЮБИМИЦА ДУРБАНА». Гоблин прикрепил вырезку на доску объявле­ний в нашем корпусе и написал под снимком «ЖЕНА МАЛЬКА», пририсовав стрелочку, ведущую Русалке в де­кольте. А еще снял с газеты копию «для личного пользова­ния». Я бросился звонить Русалке, но ее брат сказал, что «Нортглен Ньюс» берут у нее интервью и она не может по­дойти. Позвонил маме — та уже слышала новость, они с па­пой как раз отмечали ее шампанским за завтраком.

Вторник, 29 января

Позвонила Русалка. Голос у нее был очень счастливый — не припомню, чтобы раньше слышал ее такой. Она выиграла шопинг на тысячу рандов и бесплатный абонемент в аква­риум в любое удобное время. Еще ей надарили цветов, дра­гоценностей и дизайнерских шмоток. Потом она сказала, что любит меня и ей пора идти.

Вот увидите, через каких-то пять лет мы станем шикарной голливудской парой, как Ричард Гир и Синди Кроуфорд!

21.30. Грег Андерсон сообщил, что нам теперь можно к первокурсникам. Сезон охоты на новичков официально от­крыт, но староста поклялся, что будет следить за нами, как ястреб. Потом он выключил свет и захлопнул дверь. Мы тут же сбежались к кровати Рэмбо. Тот сказал Верну, что он может взять с собой Роджера, но Картошку придется оста­вить в шкафчике, потому что наличие плюшевого медведя в Безумной Восьмерке испортит все впечатление.