Читать книгу "06'92 - Павел Корнев"

Заложив изрядную петлю, я покрутился по посёлку и уже в самом конце пути умудрился изгваздать в грязи кроссовки. Закапывая после ремонта трубы центрального отопления, коммунальщики схалтурили и оставили немалых размеров яму прямо посреди перекрёстка. По соседней улице автомобили худо-бедно раскатали две колеи, а вот мне пришлось пересекать их и пробираться через рытвины напрямик.

Кое-как очистив обувь о траву, я дошёл до выстроенного на окраине посёлка детского сада, миновал его и вывернул к гаражному кооперативу, за которым и высилась родная девятиэтажка. В самой старой части вместо типовых бетонных коробок стояли куда более основательные кирпичные постройки; один из них когда-то принадлежал моему деду, а после перешёл по наследству дяде Пете. Я зашёл в небольшой закуток сбоку от него, опустился на корточки и вынул из фундамента кирпич, за которым скрывался мой давнишний тайник. Там до сих пор так и лежала пачка истлевшего «Беломорканала», а теперь на смену ей отправились ТТ и стянутые с рук перчатки.

После я седьмой дорогой обошёл автосервис Сивого и, не желая даже случайно наткнуться на кого-нибудь из знакомых, прогулялся по частному сектору, а на улицу Гагарина вывернул уже рядом с пятиэтажкой, на торце которой было смонтировано изображение ракеты; когда-то вкрученные в него лампочки горели, теперь краска с высоченной конструкции облезла и всюду виднелась ржавчина. На остановке с противоположной стороны дороги между «Союзпечатью» и Сберкассой раскинулся стихийный рынок, туда я и двинулся. Обратил внимание, что помимо газет, журналов, сигарет и ручек в киоске теперь лежат ещё и книги, но всё же прошёл мимо. Позарез требовалось промочить горло, все мысли были заняты исключительно этим.

Торговали на блошином рынке преимущественно пенсионерки. Кто-то выкладывал свои немудрёные товары на картонки, кому-то прилавком служили перевёрнутые дощатые ящики. Лежали пучки зелени, стояли баночки и ведёрки с садовой клубникой. Тут и там пестрели красочными картинками вскрытые пачки сигарет, реже перед продавщицами теснились ряды разнокалиберных бутылок с креплёным вином, водкой, коньячными настойками и пивом. Ну и без жареных семечек, разумеется, дело тоже не обошлось.

Не желая переплачивать, я решил для начала присмотреться к ценам и прошёлся по рынку. Заметил книги, но это распродавал домашнюю библиотеку похмельного вида мужичок с трясущимися руками. Ничего интересного, сплошь собрания сочинений классиков из школьной программы. Дальше в небольшую пирамидку составили банки тушёнки, рядышком лежала стопка грампластинок, поблёскивали на солнце значки отличий и памятные знаки, висела на импровизированной вешалке ношеная одежда. Тут же продавались тарелки и чашки из разных наборов, а седовласый дедок предлагал купить прибалтийский радиоприёмник «VEF» и видавшую виды электробритву «Харькiв». Его соседки разложила на газете наручные часы «Луч» с растрескавшимся кожаным ремешком, несколько отвёрток, набор гаечных ключей и фотоаппарат «Киев».

Пошелестев в карманах купюрами, я выудил пару мятых десяток и протянул их благообразного вида старушке, взамен получил бутылку «Ячменного колоса» и пять рублёвых бумажек сдачи. Пробку удалось без труда сбить, зацепив краешком о столбик дорожного ограждения и надавив сверху ладонью, но особого удовольствия глоток пенного напитка не доставил. «Колос» оказался тёплым и довольно мерзким на вкус.

Я запоздало глянул на полукруглую этикетку, сориентировался по вырезанным на её краю отметинам и не особо удивился, обнаружив, что срок годности пива истёк ещё два дня назад. И ладно бы оно хранилось в тени, так нет — на самом солнцепёке стояло. Ещё и бутылочное стекло «чебурашки» как на грех оказалось не зелёным или коричневым, а прозрачным.

«Ну, Гера, за тебя! Земля пухом!»

Через силу я сделал ещё несколько глотков, и тут кто-то осторожно тронул меня за плечо.

— Уважаемый, допьёте, бутылку не выбрасывайте! — попросил заросший густой бородой мужичок в драной болоньевой куртке, грязных штанах и кирзовых сапогах.

Вашу ж мать! Ума не приложу, как не саданул в развороте локтем.

Я в сердцах выматерился, сунул бичу бутылку с остатками пива и зашагал к перекрёстку мимо парковки, где помимо молоковоза стоял пыльный «запорожец», на лобовом стекле которого лежала картонка со сделанной от руки надписью: «Куплю золото». Ни в легковушке, ни возле неё никого не было.

Пристававший к прохожим мальчишка лет десяти со всклокоченными рыжими волосами протянул ко мне руку и заканючил:

— Дядь, дай пять рублей хлебушка купить…

На вороте рубахи темнели засохшие потёки «Момента», поэтому я молча прошёл мимо и направился к жёлтой бочке с надписью «КВАС».

— Покойника в бочке нет, надеюсь? — пошутил, припомнив историю из криминальной хроники недавнего прошлого.

Продавщица смерила меня мрачным взглядом и коротко обронила:

— Нет!

— Точно? А сегодня проверяли?

Тётка начала закипать и раздражённо спросила:

— Молодой человек, вы квас покупать будете или позубоскалить пришли?

Я сунул ей три рубля и встал у бочки с кружкой тёмного кваса, холодного и вкусного, ничем не уступавшего прежнему. Несколько глотков начисто прогнали кисловатый привкус пива, а дальше уже я прикладывался к стеклянной кружке без всякой спешки. Когда она опустела, вернул тару продавщице, дождался троллейбуса восьмого маршрута, проехал несколько остановок и двинулся в обход двухэтажных домов к зданию общественной бани, где на первом этаже располагалась ещё и парикмахерская.

В середине рабочего дня обошлось без очереди, прямо передо мной мастер закончила стричь лопоухого школьника, так что я без промедления опустился в кресло и сказал:

— Бокс, пожалуйста.

По проводному радио передавали новости, и ничего хорошего диктору сообщить аудитории было нечего. Завершился вывод войск из Чечни, усилился рост напряжённости в Приднестровье и на территории Югославии, грузинские подразделения осаждали Цхинвал, продолжались вооружённые столкновения на межэтнической почве и в Нагорном Карабахе. И вишенкой на торте прозвучало сообщение, что инфляция за первые пять месяцев года превысила восемьсот процентов. Когда выпуск закончился и Андрей Державин запел о чужой свадьбе, меня это лишь порадовало.

Расплатившись, я отошёл к зеркалу, провёл ладонью по коротко стриженным волосам и придирчиво изучил собственное отражение. Среднего роста, жилистый и худощавый, волосы тёмные, глаза серые. Особых примет нет, разве что нос после перелома слегка искривлён, но за это взгляд особо не цепляется. Не красавец и не урод, нас таких неприметных на улицах — легион. Не должен был меня Сивый узнать, даже толком запомнить не должен был.

Выйдя на улицу, я немного постоял перед баней, оглядываясь по сторонам, затем двинулся к недавно установленной в проходе между домами железной коробке коммерческого киоска с зарешёченной витриной и крохотным окошечком выдачи покупок. Газон перед ним утоптали до каменной твёрдости, а на случай дождя на землю кинули деревянный поддон.