Читать книгу "Мы – кровь и буря - Кесия Люпо"

Ей тотчас же захотелось скрыться от него и от страшной правды.

«Мой отец безумен».

Шесть лет назад отец был самым здравым, самым практичным человеком из всех, кого она знала. Он однозначно был здоров. Вспомнив его сдержанный, но в то же время решительный взгляд, она никак не могла сопоставить того отца с теперешним привидением, которое бросилось к ней сквозь грозовое облако.

Не успел отец и приблизиться, как из Северной башни выбежал высокий мужчина в коричневом плаще лекаря с множеством карманов.

Герцог взглянул на Констанцию, и на секунду его темные глаза прояснились. Тогда она ощутила, как смущение в ней сменилось жалостью и ужасом. Голова отца склонилась, будто под тяжестью мыслей, ей на плечо, и, прижав дочь к себе, он начал безудержно рыдать. Девушка чувствовала, как текут его слезы. Это действительно отец? Констанция подавила страх, когда костлявые руки герцога крепко обняли ее. Ей пришлось задержать дыхание: его грязные седые волосы слишком дурно пахли. Как герцогиня допустила подобное? Почему не предоставила ему должный уход?

Она заставила себя обнять отца в ответ и через его плечо встретилась взглядом с Уинтоном. Брат опустил глаза.

Констанция аккуратно отпрянула от герцога и обратилась к брату.

– Уинтон, где твоя мать? – тихо спросила она.

Юноша покачал головой, и тогда Констанция впервые заметила, что он одет во все черное.

– Она… умерла. Еще и двух недель не прошло.

– Все… ясно…

Несмотря на потрясение, Констанция не показала Уинтону наигранной скорби. Герцогиня не слишком любила Констанцию, дочь первой жены герцога. Его вторая жена была гордой уроженкой Княжеского леса, в то время как мать Констанции, Пейшенс, была чужеземкой. Покойная герцогиня родилась в семье мелкого дворянина, а Пейшенс принадлежала к знатному валорианскому роду. Мать Уинтона первой заметила странность Констанции и постаралась, чтобы та никогда об этом не забывала. Тем не менее сердце ее болело за брата, ведь ей хорошо известно, что значит потерять мать.

– Мне очень жаль, – искренне соболезновала она, сжимая плечо Уинтона.

Собравшаяся во дворе толпа, окутанная до колен густым туманом, с любопытством и надеждой наблюдала за воссоединением семьи. Стоя в облаке, они напоминали парящих в воздухе призраков.

– Те, кто не знает меня, я – Констанция Рэтбоун. Первый ребенок герцога и наследница Княжеского леса, – отчетливо и властно заявила она.

Это была уловка. На самом деле ее одолевала слабость. Сердце быстро стучало в груди. Но Констанция все это время продолжала взглядом следить за мужчиной в коричневом плаще, который, проталкиваясь через толпу с решительным выражением лица, скользнул в открытую дверь неподалеку.

Словно напуганный ребенок, герцог стоял рядом с дочерью, держа ее за правую руку. Пока она говорила, отец не сводил с нее глаз. На лице его сияла широкая улыбка, и он не обращал внимания на ее состояние.

Констанция обеими руками опиралась на трость, чтобы не упасть. Пальцы в перчатках сводило от напряжения.

Двор по-прежнему оставался тихим и мрачным.

Девушка постаралась взбодриться:

– Неужели это все приветствие? Меня не было дома целых шесть лет! Нужно вечером устроить пир!

Кое-где раздался шепот и взволнованный шум. Констанцию била легкая дрожь.

– А завтра в полдень мы созовем Витенагемот…[1]

Внезапно раздался щелчок боковой двери. В открывшемся проеме, словно взволнованный зверь, клубился туман. Все тот же лекарь в коричневом плаще придерживал дверь для высокого и крепкого мужчины. Вошедший был облачен в черную королевскую военную форму и носил пышные усы, а его прямые седые волосы были аккуратно завязаны на шее. Это был королевский судья. Непроизвольно девушка крепче сжала кулаки.

Вместе с судьей во двор проследовала огромная гончая, рыча на собравшуюся толпу. Констанция узнала породу: она идентична охотничьим собакам в питомниках отца. Однако вместо привычного коричневого или черного окраса невероятных размеров собака отличалась белой шерстью. Ее тело было поджарым и мускулистым, а голова почти достигала талии Констанции. На правом глазу виднелся шрам – пятно поразительно розового цвета на фоне бледной короткой шерсти. При этом левый глаз оставался ярко-желтым и злобным.

Констанция бросила беглый взгляд на брата и заметила хмурое выражение его лица. Судья же шагнул в ее сторону, сверкая золотыми пуговицами на черной шинели. Его лицо неодобрительно скривилось. Толпа смолкла. Все любопытные взоры потупились, не слышались взволнованные разговоры о празднике. Словно под действием магнита, взгляды горожан притянулись к земле. Люди отшатнулись от собаки и убрали руки, как будто боясь нападения. Шесть лет назад, когда Констанция покинула стены города, судья выполнял исключительно административную роль: он являлся представителем короля и следил за налогами и толкованием законов в Княжеском лесу. Кроме того, он служил в роли посла. Констанция вспомнила предыдущего королевского судью – доброго и очень пожилого мужчину, питающего слабость к кремовым пирожным. Он умер от старости около десяти лет назад, и вместо него назначили другого. По сравнению с предыдущим новый судья всем казался строгим. Вот только глядя на отца, судью, Уинтона и толпу, стало ясно, что одной лишь строгостью дело не обошлось: теперь он обладал реальными полномочиями.

Вслед за судьей последовала свита в черной форме, окружив Констанцию, словно рябь на воде. Гончая трижды гавкнула, и против своей воли девушка вздрогнула, сердито глядя на пса.

– Сидеть, Барбарус, – резко скомандовал судья.

Гончая повиновалась. Констанция заметила на теле собаки еще не заживший след от кнута.

Высокий, крепко сложенный лекарь в коричневом плаще был мужчиной с худым красивым лицом. Его короткие каштановые волосы были подстрижены в военном стиле, а острые скулы и подбородок выказывали некую жестокость. Он протянул герцогу руку:

– Идемте, милорд. Позвольте, я провожу вас в покои. Пора принимать лекарства.

Герцог испуганно съежился, и Констанция незамедлительно положила руку на его плечо.

– Отойдите от него, – отрезала она. – Вы кто?

– Доктор Джонас Торн, миледи, – ответил мужчина сухим, но воодушевленным голосом. – Лекарь герцога. Я полагаю, вы знакомы с нашим регентом – королевским судьей?

Регент? Значит, он действительно правил вместо отца. Девушка выпрямилась и встретилась взглядом с судьей. Хотя Констанция была высокой, а возраст судьи подходил к семидесятилетию, он все еще обладал преимуществом в росте.

– Шесть лет прошло, – напомнил судья низким, непререкаемым голосом. – Мы думали, вас нет в живых.

– Что ж, значит, неправильно думали, – насмешливо ответила Констанция.