Читать книгу "Свадьба беременной Золушки - Арина Ларина"

– Надо сфотографироваться до аборта, – выдала Анька. – Пока рожа нормальная, а то потом может уже и не получиться. Останется от твоей красоты одно воспоминание!

– В каком смысле? – оторопела Юлька. – Куда фотку – на могилку, что ли?

– Да. Дурость твою и безнадзорность хороним. Теперь я за тебя возьмусь, давно пора было. Давай шевелись! Придется нам сегодня своим ходом, моя машина в ремонте.

Наспех выпив кофе, они понеслись куда-то. Куда – Анька знала, а Юлька нет. Она так устала от подружкиной напористости, что решила не пререкаться: беречь нервные клетки. Их после вчерашнего и так почти не осталось.

Оказалось, их ждали в косметическом кабинете. Вышла оттуда Юлька, осторожно неся лицо: такой красивой она себя еще не видела. Это было даже не ее лицо, а чье-то чужое, но потрясающее, как с обложки глянцевого журнала, которые Юлька, кстати, никогда не покупала.

Маршрутка была полупустой. Тетка, сидевшая напротив, обалдело таращилась на подруг, переводя взгляд с одной на другую. Они и правда были довольно колоритной парой: взлохмаченная, бледная Анька и павлинообразная лицом Юлька: макияж был сделан в расчете на фотографию, а никак не на поездку в общественном транспорте. В зеркальце заднего вида периодически мелькал настороженный взгляд водителя. Юлька не выдержала и состроила ему глазки. Машина вильнула, и подруги чуть не рухнули в узкий проход между креслами. Юлька погрозила водиле кулаком: не хватало еще размазать о грязный пол эту нечеловеческую красоту.

Через полчаса она принимала разные позы, наклоняла голову то вправо, то влево, сидя на крохотном неудобном стульчике перед плешивым фотографом. Чудо-мастер был неопределенного возраста, с серьгой в ухе и в чудовищно мятой рубахе. Юлька вдруг подумала, что теперь каждого представителя противоположного пола мысленно оценивает: подходит – не подходит. Для чего именно подходит, она еще не поняла, но оценки уже ставила. И ждала. Хотя в ее положении ждать уже было нечего. Дождалась.

Гинеколог, как оказалось, принимал в «евростандартовском» центре. Все было красиво, явно дорого, но почему-то бесплатно. Аня сказала, что разберется сама, и Юлька решила не забивать голову еще и этими проблемами. Разберется – значит, разберется.

Слава богу, Анька осталась снаружи. Спасибо и на этом. Доктор оказался импозантным дядькой лет пятидесяти. Если бы Юля встретила его на улице, то могла бы заподозрить его во владении любой профессией, кроме гинеколога. Но тем не менее это был именно нужный ей в данный момент доктор.

Он посмотрел на раскрашенную умелым косметологом Юльку с некоторым удивлением, но ничего не сказал и приступил к работе.

После долгого осмотра врач усадил ее в мягкое кожаное кресло, в котором Юлька сразу почувствовала себя богатой клиенткой и даже закинула ногу на ногу, войдя в роль.

«Наверное, надо было сразу сказать, что я не на аборт», – мелькнуло у нее в голове. Но Юля была настолько подавлена роскошью кабинета, что так и не смогла найти подходящий момент, чтобы сообщить правду.

– У вас очень сложная ситуация, – начал он издалека. – Дело в том, что Анна рассказала мне суть вашей проблемы, но есть одно но. Мы, конечно, сделаем, как вы решите, но… эта ваша беременность – чудо… – Дальше Юлька уже не понимала ни одного слова, кроме того, что она вообще не могла забеременеть, что у нее был один шанс из тысячи, и она его использовала. Второй раз это уже будет невозможно. И вообще счастье, если она сможет выносить этого ребенка.

По щекам потекли слезы, это были слезы облегчения и радости: там, наверху, с нее сняли тяжелейший груз, самый важный в ее жизни выбор за нее уже сделали. Решать было нечего. Все решено.

Врач неправильно понял ее слезы, заволновался, но Юлька с дурацкой улыбкой, которую она никак не могла убрать с лица, уже пятилась к дверям.

Вывалившись в коридор, она прислонилась к стене. Глаза ее лучились радостью и какой-то невероятной нежностью.

– Ты чего? – подбежала Аня. – Где карточка?

– Там, – Юлька махнула рукой в сторону двери, мягко чпокнувшей у нее за спиной под напором пружинного механизма.

– Блин, жди меня тут, – Анька заскочила в кабинет.

Вышла она только минут через десять. Юлька уже сидела на пухлом кожаном диване, продолжая неизвестно чему улыбаться. Аня присела рядом, устало опустив на колени руки, сжимавшие красиво оформленную карточку.

Покосившись на Юльку, она вздохнула и сказала:

– Значит – судьба. Пошли думать дальше. – Она взяла подругу за руку и потянула к выходу.

Они опять сидели у Аньки на кухне. На плите булькали пельмени. Подруги составляли план действий. Юлька настаивала на том, чтобы не говорить Костику об отцовстве.

– Желаешь красивого финала, – злилась Анька. – А про деньги ты подумала? С паршивой овцы – хоть шерсти клок: он не сможет, пусть предки его платят. Как сделать ребенка – пожалуйста, а как растить – в кусты.

– Да он не в кусты, он же вообще не знает, – пыталась заступиться Юлька.

– Ты это чего, защищаешь его, что ли? Мало он тебе в морду плюнул, мало нахлебалась, или надеешься, что он, если про ребенка узнает, прибежит? И не мечтай. Он побежит, только в другую сторону!

Юлька не хотела его возвращать, она вообще периодически забывала о нем. Обида отошла на второй план. Она прислушивалась к ощущениям внутри, там ничего такого еще не чувствовалось. Пока не чувствовалось. Костика она теперь боялась: чувство счастья, подаренное ей судьбой, наконец наполнило ее всю, смешавшись с горечью обиды и потери, и Юлька не желала делить с ним эту радость. Это был только ее малыш. Ей просто не хотелось, чтобы у ее ребенка был такой отец. Да и не в отцовстве было дело. Она уже начинала осознавать себя матерью и заранее ревновала своего маленького родного человечка ко всем.

Аня вернула ее с небес на землю:

– Пора сообщать бабушке, или ты хочешь сделать ей сюрприз и явиться на девятом месяце? Давай обсудим канву разговора, чтобы под давлением маминого авторитета ты мысли не растеряла.

Анька вдруг улыбнулась очень мягко, по-женски, торопливо вытерла блеснувшую слезинку и сказала оторопевшей Юльке:

– Ты роди его, слышишь, роди! Это должен быть мальчик. Мальчик… – Она вдруг вскочила и выбежала из кухни.

Юлька застыла на колченогой табуретке: как она не подумала, каково Ане заниматься ее половыми проблемами, тумба бездушная. Подруга была всегда такой сильной, независимой, что жалеть ее просто не приходило в голову. Из ступора ее вывел запах подгоравших пельменей и треск умирающей на огне кастрюльки.

Аня вернулась и как ни в чем не бывало начала распекать зазевавшуюся Юльку:

– Господи! Ну какая ты мать, ты же даже пельмени сварить не можешь. За тебя люди уже все сделали, надо было только закипятить и подержать пять минут на огне, – начала она цитировать условия приготовления пельменей с упаковки.