Читать книгу "Страсть сжигает все преграды - Линн Грэхем"

Итак, ты сделала, что могла, и у тебя ничего не вышло, размышляла она. Убитое лицо Тима всплыло перед глазами. Милостивый Боже, неужели она и вправду собиралась стоять в стороне и наблюдать, как ее брата, мальчишку, засадят в тюрьму? Чувство вины не давало покоя. Вито в конце концов согласился встретиться с ней. И как она воспользовалась этой возможностью? Вместо того чтобы с необходимым тактом и покорностью отстаивать дело Тима, сорвалась, перешла на личные темы, которые были неуместны в их разговоре. Она загубила единственную надежду на освобождение брата. Пустила ее по ветру. Своенравно и безрассудно. Ради собственного эгоистического удовольствия.

Живот свело тошнотворной судорогой. При такой высокой ставке только идиот вел бы себя так, как она. И бесполезно оправдываться: мол, она не могла предвидеть такого поворота событий…

Тим защищал ее. Мальчика мучило, что он не способен заставить Пьетро замолчать, и весь свой гнев и обиду он сосредоточил на Вито. В Вито он видел виновника несчастий сестры. Наверно, он хотел всего лишь напугать Вито, выехать на «фер-рари» и где-нибудь его бросить. Эшли ни минуты не сомневалась, что Тим не собирался разбивать такую дорогую машину. Как и большинство подростков, он был помешан на машинах. Ему и в голову не могло прийти умышленное разрушение столь исключительного автомобиля.

Эшли была убеждена, что Тим совершил эту дурацкую, мальчишескую выходку из показной отваги, из мести. Нашел единственный доступный ему способ. Тиму даже в самых жутких ночных кошмарах не снилось, к каким последствиям это приведет. Но ни один суд не будет к нему снисходителен. Суд не станет слушать объяснения о травле, которой он подвергался. Неужели мальчишка еще мало настрадался? «Разве не ты делаешь" все, чтобы унизить нашу семью?» Горький упрек Сьюзен. И вдруг очевидная правда этого обвинения показалась Эшли жестокой справедливостью.

Ты нарушила правила, ты и расплачивайся. Четыре года назад она переехала в квартиру Вито, прекрасно понимая, что нарушает неколебимые моральные принципы отца. Она бросила вызов и потом дорого заплатила за свое неповиновение. Но только недавно до нее дошло, что не одна она расплачивалась за свой дерзкий поступок.

Из разговоров Тима Эшли поняла, что мать очень страдает. Но переживания матери из-за поведения дочери просто пустяк по сравнению с мыслью о том, что сын — ее божество — сядет в тюрьму. Сильвию Форрестер, и в лучшие времена эмоционально неустойчивую, беда сына может привести к еще одному нервному срыву. Этого Эшли допустить, не могла. В голове шевельнулась вялая мысль, что есть средство защитить и брата, и мать. И оно у нее в руках.

Не слишком ли поздно? Эшли расправила плечи. Глубоко вздохнула. Надо действовать. Она собралась с силами и вернулась в банк Кавальери. С горящими щеками, внутренне съежившись от необходимости предстоящих переговоров, она подошла к столу клерков. Один из них встал ей навстречу.

— Мисс Форрестер, мистер ди Кавальери позвонил и сказал, что вы можете прямо сейчас подняться наверх.

Ошарашенная, Эшли моргнула. Почему Вито решил дождаться ее? Как он мог предвидеть, что она вернется? Ведь она и сама не знала об этом!

В лифте у нее возникла навязчивая идея, будто она ощущает на лодыжках вес ядра и цепи. Словно каторжник на галерах.

Это не имеет смысла. В требованиях Вито, чтобы она вышла за него замуж, нет смысла. Он очень сексуальный человек, но не раб своего полового влечения. И он это Доказал, когда ушел от нее и тут же женился на другой женщине. Он с презрением отверг любые попытки продолжать отношения, если в конечном результате они не ведут к браку. Больше того, разве возможно, чтобы он по-прежнему находил ее желанной? Неужели справедлив устоявшийся стереотип, который утверждает, что мужчины совсем другие и легко могут отделить чувства от физического влечения? А не разыгрывает ли он какой-то жестокий спектакль, пользуясь своей властью?

Она увидела высокий, гибкий силуэт на фоне стеклянной стены, сквозь которую в ультрасовременный кабинет проходил свет. Вито в молчании ждал ее. Кто бы сумел догадаться, что таится в этих бесстрастных глазах?

— Откуда ты знал, что я вернусь? — выдавила из себя Эшди.

— Ярость, уход, воинственное возвращение. — Темная бровь красноречиво взлетела вверх. — Знакомая последовательность.

— Ты загнал меня в угол. — Кровь отлила от горевшего лица.

— Я действовал грубо, — признал он. — Это, видимо, правда. Но я никогда не предполагал, что у тебя такие сильные чувства к семье.

Эшли проглотила его замечание. У него есть основания выражать удивление. В прошлом она энергично сопротивлялась его желанию встретиться с ее семьей. Поэтому приходилось изображать, будто семейные связи для нее не имеют значения. Но как она могла привести его к себе в дом? Ведь он с первых же шагов почувствовал бы атмосферу, царившую там! Интересно, как бы Вито прореагировал на открытие, что ее отец клянет всех иностранцев? В Ханте Форрестере уживалось столько предрассудков, сколько толпа людей не сумела бы приобрести за всю жизнь; Вито вежливо бы скрывал свой ужас, а она бы ежилась от неловкости. И различия в их происхождении стали бы еще более явными и оскорбительными.

— Какое предполагаемое удовольствие ты можешь получить, силком втягивая меня в брак? — в отчаянии спросила Эшли.

— Силком? Разве я тебя заставляю? У тебя есть право выбора.

— Это несправедливо! — с растущей безысходностью возразила она.

— Жизнь не всегда справедлива.

— Ты требуешь невозможного!

— Тогда нам не о чем говорить. — Слова прозвучали с холодной непреклонностью.

— Мы могли бы обсудить создавшееся положение. — Она тянула время.

— Мы могли бы многое обсудить. Сейчас мы пойдем в мою квартиру на ленч.

— На ленч? — Ошеломленная его предложением, Эшли вытаращила глаза.

— Я хочу есть. — Вито уже надевал суперэлегантное кашемировое пальто.

— Я думала, что теперь у тебя есть дом.

— Квартира в рабочие часы удобнее. Личный лифт мягко спустился в подземный гараж, где их ждала машина.

— Итак… Чем ты сейчас занимаешься? — спросил Вито, когда лимузин вошел в поток медленно двигавшихся машин. — В тот вечер, когда мы встретились, твой брат не захотел удовлетворить мое любопытство.

— Что? — Эшли отвлеклась.

— Твоя карьера, — нетерпеливо пояснил он. — Карьера, которую ты выбрала вместо меня.

— О! — Эшли изучала свои крепко сплетенные пальцы и, побледнев, решила солгать: —Розничная торговля. — Это вроде бы и не ложь, рассудила она. Когда она занималась в вечерних классах, готовясь стать воспитательницей малышей, днем ей приходилось подрабатывать в большом супермаркете.

— Ты меня удивила. Я считал, ты предпочтешь что-то более возвышенное.

Эшли пожала плечами, проглотив его ироническое замечание. Нет, она не могла рассказать ему правду. Это было бы страшным унижением. Если бы она закончила курс бухгалтерского дела, которому училась четыре года назад, то теперь только первый год имела бы оплачиваемую работу. Едва ли Вито посчитал бы такую карьеру вершиной успеха. Разве можно признаться, что он был прав? Прав, когда говорил, что она выбрала себе неподходящую специальность? Прав, когда предполагал, что в душе у нее нет ни интереса, ни склонности к предмету?