Читать книгу "Архканцлер Империи. Начало - Евгений Шепельский"

Я пожал плечами:

– Без понятия. Я только что его выдумал.

Дядя взглянул на меня с возросшим уважением:

– Да вы можете делать все сплетни моей газеты!

Могу, разумеется; но это мелко, мелко…

– Продолжим.

«…Аркубез Мариот, называет это затмение судьбоносным и счастливым. Известный своей скромностью герцог Аран Торнхелл недаром выбрал этот вечер (в девять часов он двинется за мандатом от печатни «Моей Империи») для получения мандата архканцлера. Ведь знамение счастья, великое лунное затмение, символизирует солнечный закат, после которого обязательно настанет солнечный рассвет. И именно это собирается сделать Торнхелл. Он – живой символ нового рассвета Санкструма. Богатство, любовь, счастье – всем и каждому от нового архканцлера!»

– О боже, какая ахинея… – прошептал Бантруо Рейл потрясенно. – Какая потрясающая, великая ахинея!.. Я хочу вас в свою редакцию, хотя бы иногда, хотя бы под псевдонимом! Мы и без имперских заказов тогда обгоним «Южный рассвет» и «Громобой»!

Я кивнул. Учитесь, пока я жив.

– Еще заметка. Слово в слово, Макио!

«Неужели Таренкс Аджи – предатель?

Мы категорически не верим в те упорные слухи, которые распространяют вокруг заговора против Торнхелла. Говорят, что лидер заговора – глава Простых Таренкс Аджи и его низкий прихвостень – зловещий чародей Ревинзер (тот самый, что ковыряется в носу публично). Может ли это быть правдой? Да, если завтра на Торнхелла совершат покушение. Но если это случится, значит, виноват именно Аджи и добрым горожанам Норатора следует самим его изловить и предать казни».

– Теперь они сами будут охранять вас, мастер Волк!.. – прошептал Шутейник. – Сами… Вы завлекли их в ловушку, из которой нет выхода – они обязаны будут охранять вас!

Я кивнул.

– Так и задумано. Еще заметка: «Возможно, низкие заговорщики – Трастилл Маорай и Анира Най?» – Тут, Макио, ты полностью повторишь все то же, что и в предыдущей заметке – про Таренкса Аджи.

Дядя бледнел, краснел, потел, натужно ворочал головой. Взгляд его, направленный на меня, был исполнен священного трепета и даже – местами – обожания.

– Как ловко задумано… – повторял он. – Какая дьявольская проницательность, ум, коварство… Не примите на свой счет, благородный господин…

Черный пиар – он такой. И никакой проницательности здесь нет, равно как и коварства – я просто пользуюсь наработками моего времени, ну и девятнадцатого века. Они очень простые на самом деле, даже элементарные, и используют в качестве тарана человеческую доверчивость и глупость.

– Орден вы получите, – сказал я. – Сделаю лучшей и единственной имперской газетой. Всё. Отдавайте в набор. Номер должен быть сверстан и отпечатан к семи утра. Пошлите за разносчиками, дядюшка Рейл, в семь утра мы начнем раздавать газету бесплатно. В девять вечера я начну двигаться от редакции в сторону храма Ашара и спокойно возьму мандат. Проложи мне маршрут, Шутейник. Он должен пройти через несколько улиц. Пусть люди смотрят… на будущее Санкструма.

Эпилог,

или Как получить мандат архканцлера и заставить всех себя полюбить

Какой прекрасный вечер!

Тепло, но не душно; в приоткрытое окно веет легкий, невесомый ветерок, с запахами… Запахи, признаться, сильные, и я до сих пор к ним не привык. Средневековый город пахнет в основном конюшней и немного – хлевом: яростно, терпко… главное, привыкнуть и принять. По улицам разъезжают лошади, по улицам прогоняют скот, с улиц хреново убирают мусор, но последнее я отношу на счет того, что местный бургомистр Таленк – как и все провластные в Санкструме – занят лишь собственным обогащением, и плевать он хотел на нужды города.

Я оправил тесноватый длиннополый мундир, еще раз взглянул на себя в осколок зеркала, который держал Шутейник, кивнул и направился по крутым ступенькам прочь из подвала редакции.

– Может, все-таки кольчужку, мастер Волк, а? – умоляюще сказал гаер. Сам он надел под куртку кольчугу и вооружился где-то раздобытой парой мечей – коротких, как римские гладиусы: самое то, чтобы драться в тесноте, если… если начнется.

У меня оружия не было. Равно как и кольчуги. На мне был тесный зеленый мундир с массой фальшивых орденов, облегающие штаны такого же цвета и надраенные смрадной ваксой сапоги.

– Она не понадобится, – сказал я. – Мне не причинят вреда.

Не причинят? Ой ли… Страх все равно плескался на самой поверхности, будоражил, разгонял сердцебиение и мысли.

Справлюсь.

Я – справлюсь.

Пожалуй, сегодняшняя акция – самая сложная из всех, в которых я принимал участие за все тридцать четыре года своей жизни. Сегодня решается, быть или не быть империи Санкструм. И сегодня же решается, быть или не быть мне. Потому что если не выйдет получить мандат – меня уничтожат. Я – неизвестная величина, крейн, чужак, пришлый, опасный и непонятный для местной власти, играющий по своим, и только по своим, правилам, а от этого опаснее стократ, потому что никто, никто из властных фракций не знает, чего от меня ожидать.

Впрочем, Таренкс Аджи и его прихвостни знают. Я сказал, что очищу Санкструм от злых людей. И я намерен сдержать обещание.

Я оглянулся через плечо.

– Шутейник.

– А?

– Все будет хорошо.

Он молча кивнул.

Народ начал собираться у печатни еще с середины дня. Толпа была густой, однако коридор для моего движения, как я и полагал, образовался сам собой.

Едва я показался в дверях печатни, как вперед шагнули герольды – два безработных актера-пьянчуги, обряженные в какие-то актерские костюмы: яркие, разноцветные. Актеры были тщательно выбриты и напомажены, беззубые рты я велел не раскрывать. Пару фанфар я приказал надраить до блеска, и сейчас они блестели роскошным золотом.

Я ступил на мостовую и широко улыбнулся, хотя внутри все трепетало. Свет факелов и ламп отражался от сусального золота моих орденов.

Толпа глухо зашумела. Я различил приветственные крики и начал оживленно махать руками и улыбаться. Агнец, чистый агнец – Аран Торнхелл. Если среди простых горожан и успели распространить слушок о том, что Торнхелл – кровожадный мерзавец, то вид мой явно опровергал это. Я не взял ни меча, ни шпаги, я был трогательно безоружен – всякий мог меня приколоть, но никто – никто не посмел бы сделать это после моего выпуска газеты. Печатное слово незримо охраняло меня, окутывало коконом посильнее магического щита. Своего рода тоже магия, только магия ума, а не дешевых фокусов.

Взревели фанфары, и мы с Шутейником двинулись по улицам Норатора к храму Ашара, то вверх, то вниз, по ярко освещенному человеческому коридору. Толпа шумела, шушукалась, а я махал руками и улыбался – и этот простейший приемчик, почерпнутый из демократических выборов США лохматого девятнадцатого века, работал потрясающе. Тут, во всяком случае, не привыкли, что человек, осуществляющий верховную власть, может улыбаться и махать руками, и даже кланяться – легонько так, конечно, не теряя достоинства, но все же – кланяться, выказывая уважение народу.