Читать книгу "Железный регент. Голос Немого - Дарья Кузнецова"

— Что, однако, не отменяет справедливости сказанных им слов, — склонив голову, признал Алый Хлыст. — Собственно, шифр оказался достаточно простым, там были указаны строки некой книги, и сложнее всего было определить, о какой книге идет речь. Впрочем, автор благородно оставил подсказки, поэтому мои люди управились достаточно быстро. Послание сводилось к тому, что в конце две тысячи сорок восьмого года от сотворения мира определится судьба всего сущего: боги пошлют людям некие испытания, и исход зависит от того, сумеют ли люди с честью их выдержать.

— Так ведь это сейчас?! — сообразила я.

— Верно, сиятельная, — вновь кивнул Даор. — Через несколько дней, если быть точным. Подозреваю, именно в этом причина спешки нашего противника, а он явно спешит, иначе, мне кажется, действовал бы тоньше. Возвращаясь к откровению, оно вновь подтверждает уже знакомую нам мысль о том, что нынешний мир — не первая попытка богов, а установленный срок — нечто вроде испытательного.

— Интересно, почему такая цифра, — растерянно пробормотала Рина себе под нос. Заметив же, что ее замечание услышали и заинтересовались им, смущенно пояснила: — Ну, не круглая. Почему не две тысячи ровно, например?

— Это уже вопрос к богам, — с улыбкой пожал плечами Алый Хлыст. — Собственно, если человечество выдержит испытания — мир останется существовать именно в таком виде, каким мы его знаем. Если нет — боги предпримут новую попытку. Это что касается нашего ближайшего будущего и представляет практический интерес. Но самая большая часть записей содержит еще одну легенду о сотворении мира. Согласно ей, давным-давно, до появления Хаоса, мир уже существовал. Искра тогда являлась разрушительным началом, и именно она привела прежнюю цивилизацию к гибели, причем смерть эта описана очень поэтично, хотя и расплывчато: «Из воды и Искры родилось разрушительное пламя, испепеляющим валом прокатилось из конца в конец, сжигая все и погружая мир во тьму и хаос».

Создавая мир заново, боги решили обойтись без такой опасной стихии, однако долгое время у них ничего не получалось. Тогда вмешался Немой-с-Лирой, отстраненный до этого от акта творения, и заявил, что Искра — это просто сила, способная и разрушать, и созидать в зависимости от того, в чьих руках находится, и при этом она — часть мира, без которой при всем желании не удастся обойтись. Он поспорил с Обжигающим Глину, что сумеет сделать так, что его сила никому не будет причинять вред, а, напротив, станет началом исключительно созидающим. Поскольку сам Немой-с-Лирой, в отличие от Искры, являлся не безликой стихией, не имеющей воли, а вполне сложившейся личностью, и личностью именно разрушительной, он принял на себя несколько обетов, чтобы ненароком не подтолкнуть мир к гибели. Собственно, в этой интерпретации глас Немого-с-Лирой, который прозвучит в день перемены года, будет означать не окончание мира, а окончательное его становление.

— Это… познавательно, — нарушила я повисшую после окончания рассказа тишину. — Получается, видя, что проигрывает спор, Обжигающий Глину решил переломить ситуацию в свою сторону нечестным приемчиком? Использовав для этого, что характерно, именно человека Искры. Но почему одного?

— И что, вот ради этой истории тот дан на меня нападал? — изумилась Рина. — Но зачем?! Вы ведь и так догадались, что он почему-то спешит! Неужели из-за одной только даты?

— Я уже выразил свое недоумение по этому поводу, драгоценная. Увы, пока мы не поймаем Нарамарана, мы ничего не узнаем доподлинно. Собственно, именно на основе…

На этом моменте Алого Хлыста прервала внезапно открывшаяся после короткого стука дверь. Присутствующие подобрались, ожидая дурных вестей, но все оказалось куда спокойней: на пороге стоял мой муж. Хмурый, бледный и явно не выспавшийся, с влажными после мытья волосами. Я уже даже не удивилась накатившей на меня при виде него волне умиления и нежности, только радостно воскликнула:

— Стьёль! — Но потом опомнилась и нахмурилась: — Ты бы отдохнул толком, ведь ничего страшного не случилось…

Он кривовато усмехнулся и ответил, что на Железных облаках выспится. Я набрала в грудь воздуха для праведного возмущения, но тут же сдулась, сообразив, что прилюдно читать мужу нотации совсем не уместно. Тем более почти сразу после прихода альмирца явился вызванный одним из советников слуга и отбыл за еще одним креслом. И я даже обрадовалась, что вокруг стола больше не нашлось свободных мест, потому что сумела воплотить свою давнюю идею: усадить мужа рядом и радостно вцепиться в его ладонь. Конечно, куда приятней было бы устроиться у него на коленях, но надо знать меру.

Стьёль тепло улыбнулся мне, переплел наши пальцы, на мгновение крепко сжал.

А я вдруг с тоской подумала, что он ведь так и не добрался до северной границы и долг его перед людьми никто не отменял. Получается, скоро ему вновь придется уехать? Наверное, даже очень скоро…

Альмирец, видимо, прочитал что-то такое по моему лицу, потому что нахмурился и состроил вопросительную гримасу. Я нервно мотнула головой, пытаясь сморгнуть подступившие слезы, но от объяснений меня спас Хала.

— Какая прелесть! — с заметно переигранным умилением в голосе сообщил дан, отчего-то пристально разглядывая моего мужа. — Изумительно!

— О чем ты? — поспешила уточнить я, чтобы никто уже с гарантией не успел пошутить на тему наших с мужем нежных чувств и переглядываний.

— Мы дружно удивлялись не далее как час назад, как у Стьёля получилось столь ловко и быстро предотвратить конец света? Так вот я сейчас понимаю, как он умудрился.

— И? — первым не выдержал театральной паузы Ив.

— Наш немой принц обрел Голос. С чем я его и поздравляю, — пожал плечами Пустая Клетка. — Да не в буквальном смысле, что вы на меня так уставились? Не голос, а Голос, — выделил интонацией и кивнул на Рину. — Вот примерно как эта парочка. Нет, но с вами я начинаю ощущать себя ущербным, — заметил он, недовольно насупившись. — Это что же получается, я неискренний и бесчувственный, так, что ли?

— Просто ты и без этого слишком сильный, а если станешь еще сильнее, это будет уже неприлично, — весело хмыкнула Ина, утешающе погладив своего мужчину по локтю, и с любопытством уставилась на нас.

Стьёль же на такое заявление дана отреагировал странно: сначала едва заметно вздрогнул, потом на мгновение очень крепко сжал мою ладонь, а потом отчего-то нахмурился, глядя не на присутствующих, а как будто сквозь них. При этом мужчина стискивал зубы и… злился?

Я встревоженно подергала его за руку, привлекая внимание, и, когда муж обернулся, вопросительно вскинула брови, выжидательно глядя на него. Стьёль поморщился, на мгновение прикрыл глаз, будто собирался с мыслями, а потом слегка тряхнул головой — мол, все нормально.

Хала продолжал развлекаться, строя из себя несчастного, обиженного миром, и рассуждая о легендах, которые вдруг становятся обыденностью, поэтому я позволила себе полностью сосредоточиться на муже и каких-то его непонятных мрачных мыслях. Поскольку дощечку свою он благополучно где-то забыл, я стянула со стола лист бумаги, отыскала среди кип документов карандаш и сунула все это в руку альмирца.