Читать книгу "Мой любимый враг - Лина Озерова"

— Пойдем дальше?

Лариса кивнула. Возбуждение Николь передалось и ей.

Николь слегка посторонилась, пропуская Ларису вперед. Она сделала маленький шажок и остановилась. Впереди была кромешная темнота.

— Осторожно, там должны быть ступеньки! — Николь подняла выше свечу, зажатую в руке, и Лариса действительно увидела перед собой каменные ступени, ведущие вниз. Она осторожно спустилась на одну, потом еще на одну. На нее пахнуло затхлостью давно закупоренного помещения.

— Иди, иди, я за тобой, — подбодрила Николь.

Лариса сделала еще пару осторожных шагов. Ступеньки кончились, и дальше начинались ровные холодные плиты пола. Свет от свечи не мог осветить все помещение, и казалось, что в темных углах притаилось что-то страшное…

— Ну, как тебе? — спросила Николь.

Она стояла на верхней ступеньке, сразу за дверью.

— Не хотела бы я быть священником, который здесь прятался, — поежилась Лариса.

Она сделала еще шаг вдоль стены и остановилась, не решаясь двигаться дальше.

— А знаешь, — вдруг сказала Николь, — Эта часовня могла быть не только убежищем, но и тюрьмой, и даже… Даже местом казни.

Свеча в руке Николь освещала ее лицо снизу, и Ларисе стало совсем не по себе: перед ней было не хорошо знакомое лицо сводной сестры, а жуткая нечеловеческая маска. «Глупости, — постаралась она прогнать видение. — Это просто световой эффект. Мы еще в детстве во дворе так друг друга пугали, поднося в темноте к подбородку включенный фонарик». Однако Лариса невольно сделала пару шагов к выходу.

Николь подняла свечу выше, освещая стены:

— Посмотри, — вон там есть место, где по камню стекают капли воды.

Николь повелительно указала куда-то за Ларисину спину, в угол. Лариса, словно под гипнозом, повинуясь ее жесту, послушно шагнула к дальней стене.

Мгновение — Николь стремительно отступила на несколько шагов назад и дверь в стене закрылась. Темнота обступила Ларису со всех сторон.

— Николь! — не помня себя от ужаса, крикнула Лариса.

Ответа не было.

— Николь, открой дверь!

Путаясь и спотыкаясь, Лариса кинулась назад к двери и заколотила кулаками по ставшей глухой стене. Но серый камень поглощал все звуки.

Тьма и могильный холод окружили Ларису со всех сторон. Стояла зловещая, гнетущая тишина. Ларису охватила паника. Она билась в стену, как пойманная бабочка бьется о стекло банки, не понимая, что ей его не разбить. Она не осознавала, что делает, просто подчинялась звериному инстинкту — спастись, вырваться, выжить. Так продолжалось долго, долго, пока Лариса совсем не обессилела.

От страха Лариса не знала, что делать. До нее донеслись чьи-то рыдания, и она отпрянула в ужасе, не сразу узнав собственный голос. Внезапно накатила необъяснимая вялость, изнеможение. В этой сырой, темной каморке долго не протянуть. Лариса начала снова ощупывать дверь в поисках хоть какой-нибудь щелочки, но только поломала ногти и в кровь ободрала руки.

Глаза постепенно привыкали к темноте. Лариса попыталась оглядеться. Глухой каменный мешок — три метра в ширину, пять-шесть в длину. Она медленно прошлась вдоль стен, ведя по камням рукой. В одном из углов камни были мокрыми — откуда-то по капле сочилась вода. Вероятно, это тот самый источник, из которого пила несчастная графиня… Что же, теперь, через столько сотен лет, Ларисе придется разделить ее судьбу? За что?

В голове роились мысли — одна другой страшнее. Она была наивной дурочкой и попалась в ловушку. Совершенно добровольно она сделала все так, как нужно было Николь. Но почему Николь так хотела от нее избавиться? Что Лариса ей сделала?

Очевидно, на какое-то время она потеряла сознание, а придя в себя, услышала чей-то бессвязный бред. Не сразу до Ларисы дошло, что это говорит она сама, говорит сама с собой.

Сознание вернулось к ней не полностью. Она была в том странном состоянии полупомешательства, граничащего с ясновидением, когда окружающая обстановка теряет реальность.

Глава 9
Сумасшедшая

Жерар мерял шагами свой кабинет, от окна к письменному столу и обратно. Люк из глубокого кресла хмуро наблюдал за отцом.

Лариса уже почти час спала в своей комнате, после пережитого потрясения ей дали снотворное. Жанна сидела у Ларисиной кровати, и никакая сила в мире не заставила бы ее отойти от дочери. Николь тоже была в своей комнате: ее заперли до приезда врача. Жерар уже позвонил в частную клинику, владелец этой клиники был ему хорошо знаком и согласился действовать приватно, без всякой огласки. Сейчас за Николь приедут и отвезут туда.

Отец и сын молчали — слишком страшным было случившееся, чтобы облекать его в слова. Потом Люк поднялся и направился к выходу. У двери обернулся и сказал тоном полувопроса-полуутверждения:

— Я пойду к ней?

Жерар остановился на полпути от окна к столу:

— Зачем? Как ты сможешь разговаривать с ней после того, что она сделала?

Люк пожал плечами:

— Не знаю.

— Но почему, почему! — Жерар снова заметался по комнате. — Почему?

Люк тихо сказал:

— Я тоже хочу задать ей этот вопрос. Так я пойду?

Жерар взглянул на часы:

— Врач должен приехать с минуты на минуту.

— Может быть, пойдем вместе? — спросил Люк.

Жерар непроизвольно сделал движение по направлению к двери, потом секунду поколебался, словно не решаясь, и безнадежно махнул рукой:

— Нет, я не могу, не могу. Не могу! Иди один.

Поднявшись по ступенькам, Люк остановился перед белой дверью с позолоченной ручкой в виде головы льва, — дверью, ведущей в спальню Николь. Прислушался: ни звука, ни шороха не доносилось изнутри. Люк тряхнул головой, отгоняя сомнения, вставил ключ и нажал на львиную голову, опасаясь, что Николь заперлась изнутри на щеколду.

Дверь без усилий отворилась.

Николь сидела на диване, сложив руки на коленях, как пай-девочка, и безучастно смотрела перед собой. Она даже головы не повернула на звук открывающейся двери.

Осторожно и медленно Люк подошел к дивану и опустился рядом с Николь.

— Почему ты это сделала? — тихо спросил он.

Николь хмуро взглянула на него и ничего не сказала. Люк подсел к ней поближе и попытался заглянуть в глаза:

— Почему, ну почему?

Она повернула голову:

— Ты в самом деле хочешь это знать?

— Конечно.

В ее глазах блеснул странный злой огонек.

— В самом деле хочешь? — теперь нечто зловещее было и в ее тоне.