Читать книгу "Гонка века. Самая громкая авантюра столетия - Николас Томалин"

Получив странное послание от мужа, миссис Кроухерст решила, что ее супруг, очевидно, просто беспокоится об их самочувствии: поездка к островам Силли могла вызвать у нее и детей морскую болезнь. Позднее, поразмыслив над словами Дональда, Клэр почувствовала себя уязвленной. Теперь, конечно, в сообщении яхтсмена можно увидеть указание на то, что он уже принял решение относительно своих дальнейших действий. После обмена еще несколькими сообщениями на морзянке оператор назначил Кроухерсту сеанс связи на 11.00 вечера 30 июня, пожелал ему попутного ветра и сказал, что «увидит» его на следующий день.

Больше Кроухерст не включал радиопередатчик. Это была последняя запись, которую он сделал в журнале регистрации радиосеансов. Это был его последний контакт с кем-либо из существ, находившихся за пределами миров, порожденных его воображением. Начиная с этого дня моряк находился в состоянии полного одиночества.

Обрыв всех контактов с миром в конечном счете привел к тому, что Кроухерст перестал рационально оценивать собственное положение. Начиная с этого времени записи яхтсмена представляют собой всего лишь путаные метафорические описания его страданий, выраженные безумным условным языком божественных откровений. Они бессвязны, двусмысленны и подразумевают разночтения.

Кроухерст начал с того, что вступил в диалог с самим собой относительно намеренного «сокрытия» информации. Что ему делать? С одной стороны, ему хотелось признать собственный грех – он сфабриковал свое путешествие, – но это причинило бы мучения его жене, семье и друзьям. С другой стороны, он испытывал соблазн уничтожить все поддельные записи, как он уничтожил себя, но это нарушило бы священный принцип, предписывающий говорить всю правду без утайки, и лишило бы человечество возможности ознакомиться с его великими откровениями.

Он начал новую страницу, на которой нацарапал несколько коротких фраз:

«Природа не позволяет

Богу совершать грехи,

кроме одного –

Греха Сокрытия.

Это ужасная тайна мучения души,

«нужная» природе для попыток.

Он совершил этот грех на измученной…»

Эти фразы – вопль отчаяния и боли. В них содержатся по крайней мере три смысловых уровня. Во-первых, Кроухерст просто корил себя за свое скрытое мошенничество и утаивание информации, что навлекло на него те мучения, от которых он страдал теперь. На втором уровне он ругал Бога за то, что тот прятался от него так долго и заставил провести жизнь в безверии. Наконец, на третьем уровне Кроухерст сам был Богом, познавшим ужасную тайну мучений собственной души после обретения божественного статуса. Его божественность заставляла моряка прятаться от обычных человеческих существ. Именно по этой причине он выключил радиоприемник и отказался общаться с женой. Будучи богом, он чувствовал себя одиноким и отрезанным от общества своей новой тайной. Природа «позволила» ему быть таким, но это причиняло боль.

Перевернув страницу, Кроухерст снова начал размышлять о самоизгнании, с точки зрения обреченной птицы, о которой он писал около полугода назад.

«Изгой выброшен из системы – свобода выхода из системы».

Затем его снова постиг недуг одержимости Временем.

«Царство божие занимает площадь, которая измеряется не квадратными милями, а квадратными часами. Это царство, где сконцентрировано все время мира. Мы использовали все время, отведенное нам, и теперь должны искать новый вид времени – воображаемое время».

Путаные фразы продолжали выходить из-под его пера. Это была классическая иллюстрация феномена, который психоаналитик называл бы регрессией, или же возвращением во чрево, так как моряк теперь говорил о своих родителях, рождении и царствии божьем.

«Когда мы обретем его, мы будем готовы отправиться в еще одно мучительное путешествие. Мы будем вашими богами, и нам придется выучиться, как жить с нашими родителями в новой системе.

Мы находимся во чреве вселенной. Мы зачали себя так, как нам «нужно» было это сделать. Все, что нам нужно было сделать, чтобы попасть туда, подумать о самих себе так, как нам бы хотелось подумать о самих себе».

Затем моряк вернулся к идее игры, только теперь она была зловещей. «На протяжении жизни каждого человека Бог играет в космические шахматы против дьявола». Он зачеркнул это предложение и заменил его следующим абзацем.

«В течение всей своей жизни каждый человек играет в этакие космические шахматы против дьявола. Каждый может решить для себя, кому суждено выиграть. Ходы игры всем хорошо известны. Игра очень сложная, поэтому невозможно предсказать, кто выигрывает, потому что Бог играет по одним правилам, а дьявол придерживается совершенно других».

И снова за этими теологическими рассуждениями ясно видно, о чем думал Кроухерст на самом деле. Игра, в которую он играл не так давно, участвуя в кругосветной гонке на яхте, сначала велась по правилам Бога. Но потом дьявол нечестным путем разыграл с ним хитрую комбинацию. Поэтому игра закончилась уже как игра дьявола.

Спасаясь от этой неприятной мысли, Кроухерст взялся за новую историю. Он начинал трижды и каждый раз искал успокоения в невообразимой смеси желаний: в стремлении увидеть отца (который теперь наполовину отождествлялся с отцеподобным Богом), религиозных образах и основном тезисе о том, что все обезьяны должны любить друг друга.

«Когда-то в стародавние времена мальчик поссорился с отцом.

Примерно в…

Когда-то в стародавние времена мальчик гулял с отцом, и они наткнулись на стаю обезьян. «Какие забавные животные», – сказал отец. «Это бесполезные животные», – ответил сын. Между ними возник спор, и мальчик очень разгорячился. Отец же был идеальным родителем, и он изо всех сил пытался преподать сыну важный урок, поэтому проявлял терпение. Он думал об идее. Мы будем играть с этими обезьянами в игры вселенной…

Бог и его любимый сын играли в космосе. Он был Идеальным Отцом, а его сын был Идеальным Ребенком. Естественно, их игра была веселой и… Игра, в которую они играли, называлась «Преврати обезьяну в Бога». Это была веселая игра всего с одним простым правилом: обезьянам не дозволено знать о богах. Игра была…»

Все его теории как бы складывались в гармошку безнадежной путаницы. Он снова прервался и подумал о грядущем космическом взрыве. Он задумался о лозунгах, которые бы ему помогли:

«Массы и критические массы.

Они могут прийти вместе в любви и ненависти.

ЭТО ЕСТЬ ТАЙНА СВОБОДНОЙ ВОЛИ».

Потом последовал откровенный пассаж, где Кроухерст еще больше связывал все идеи в единое целое. Включая мысль об игре. И о системе. А также о том, что он, Кроухерст, станет богом. И о проблеме скрытности бога, которую он разъяснил далее.