Читать книгу "Пустой мир. Кровь и честь - Кирилл Тимченко"

Королевский дворец был одним из самых грандиозных сооружений во всем Рейнсвальде, созданный лучшими мастерами архитектуры, скульптуры и настенной росписи, что вообще есть в Известном Пространстве. Приближающимся к нему путникам открывался великолепный вид на высокие изящные башни, завершающиеся многоуровневыми пагодами, чьи стены украшали многочисленные статуи, изображающие аллегории человеческих чувств, грехов и благородных дел. Центральный арочный проход сделан в виде многоуровневых ворот, каждая пара створок при этом была неповторима, сильно отличаясь от предыдущих. Над головой смыкались опорные арки, похожие на ребра неизвестного животного, украшенные рельефными изображениями, а сами ворота столь велики, что сквозь них могли проехать даже сверхтяжелые танки. Здесь приходило дважды поворачивать под прямым углом, дань традиции фортификации, и только после этого машины въезжали в Нижний двор, первый из семи, на какие делилась вся территория дворца. Нижний двор был посвящен военному гарнизону, целой армии, что находилась здесь, охраняя покой и безопасность короля Рейнсвальда. Танковые и воздушные ангары, казармы и бараки для солдат были выстроены в единую структуру с внешними фортификациями, оборонительными стенами и плацами для техники и пехоты. И все же это не были простые постройки чисто прагматического содержания, чтобы не выбиваться из общего стиля, каждое такое здание представляло собой отдельное произведение архитектуры, соединенное с другими арочными переходами и башенками. Каждый плац или открытая площадка имели установленную каменную или бронзовую статую, изображающую одного из героев Рейнсвальда. Однако машины здесь не останавливались, проезжая один уровень за другим, пока не добрались до несколько соединенных друг с другом внешними переходами корпусов с большими окнами и просторными залами, составлявшими жилую часть дворца.

Бал, посвященный успешному открытию колонии на Аверии должен проходить в Зале Героев, одном из самых больших и красиво украшенных залов, посвященным прошлым королям Рейнсвальда, но лишь тем, кто действительно остался в истории как человек, много сделавший для анклава и его процветания. Герои прошлого в сияющих доспехах, отлитыми мастерами из платины и золота, смотрели со своих постаментов на людей внизу, окруженные фресками с изображением их подвигов, а над ними потолок с изображением освещенного неба, взятого из старых легенд, удерживали на своих плечах гигантские титаны, символизирующие лучшие стороны человеческого характера. На этом фоне терялись даже самые яркие и красивые наряды придворных дам, не способные тягаться с помпезностью и роскошью окружающих стен. И одно лишь то, что король сам решил провести здесь торжество по случаю открытия колонии, говорило о многом. И о его отношении к самому проекту «Сакрал», и тем, кто его курировал. Это отметил и Эдвард, и его союзники, и, конечно, его соперники.

Здесь Эдвард принес официальную клятву престолу и Рейнсвальду, уже не как барон Тристанский, а как герцог Аверийский, новый феодал острова. Новый герб, который позже геральдистами будет вплетен в основной герб Тристанского дома, уже был подготовлен и представлен, висевший сейчас на широком флаге рядом с гербами королевского дома и самого Рейнсвальда. Яркое черно-белое полотнище, в центре которого размещался треугольный красный геральдический щит, окантованный стилистической золотой вязью из растений с крупными цветками. В центре же был изображен шлем с острым забралом и большим плюмажем из красных, белых и золотых перьев, позади которого перекрещены три прямых меча. Под ним новый девиз, который так же станет частью и девиза Тристана «несем свет во тьму, не зная страха».

– Своей кровью, душой и телом я приношу клятву королю и народу Рейнсвальда, – Эдвард встал на одно колено перед королевским троном, прямо перед взглядом Иинана Третьего. – Словом, делом и помыслом служить Рейнсвальду и короне, не щадя ни жизни, ни души своей, и лишь воля короля и законы королевства будут для меня путеводным светом в вечной тьме. И буду я проклят и забыт, если нарушу данное здесь и сейчас слово, преступив законы Рейнсвальда, ослушавшись воли короля, либо присоединившись к врагам королевства. Клянусь на том и никогда не забуду клятвы этой, – он снял бронированную перчатку с левой руки и, взяв у подошедшего сейчас королевского церемониймейстера кинжал, провел ладонью по лезвию, глубоко разрезая кожу и оставляя на закаленной стали вытянутый кровавый след. Сразу же подошел геральдист со свитком, где записано каждое сказанное сейчас слово, и Эдвард приложился к нему окровавленной рукой, собственной кровью подтверждая все сказанные слова.

Теперь наступала очередь короля. С трудом поднявшись и опираясь на своих телохранителей, он подошел к Эдварду, все еще стоявшему на одном колене. У него в руках была, наверное, самая древняя и ценная реликвия Рейнсвальда, меч с именем Холдрик, оружие первого короля, с которым он спустился со своего корабля на тогда еще пустынный остров, где были лишь мутанты да племена дикарей, не имевших ничего общего с будущей цивилизацией. Символ самого существования Рейнсвальда, оружие, которое держали в руках десятки королей, ведя армии в тысячи кровавых битв, порой решавшие судьбы всего сектора. Один только вид этого меча, все еще такого же идеально гладкого и острого, заставлял невольно волноваться даже самых бездушных и бесчувственных, не раз смотревших в лицо смерти, поскольку даже они понимали, что сейчас на них смотрит более чем пятьдесят тысяч лет истории, отлитые в металле.

– Я принимаю твою клятву, герцог Рейнсвальдский, признаю тебя своим вассалом и признаю твою службу угодной воле моей, – голос короля, усиленный динамиками, разносился по всему залу Героев, отдаваясь громким эхом под потолком, – за верную службу отмечая наградами, за предательство отмщением. Встань с колена, герцог Аверийский, – сказал король, поочередно касаясь клинком сначала его левого плеча, потом правого, а после груди и лба. – С этого дня и во веки веков, ты и потомки твои понесут сей титул дворянина, но помни о данной клятве, – он замахнулся и ударил рукой Эдварда по щеке. Только удар получился слабым, барон едва почувствовал его, – чтобы лучше помнил…

– Ваше Величество, – Эдвард поднялся. – Нет награды большей, чем право служить вам, и нет клятвы надежней, чем даю вам здесь и сейчас, – после этой фразы зал разразился овациями и приветствиями нового дворянина. Сам счастливый, каким уже давно не чувствовал себя, барон Тристанский и герцог Аверийский, повернулся ко всем, не скрывая улыбки, поскольку сегодня имел право на подобное, не скрывать своих эмоций и действительно надеяться на светлое будущее.

Официальная часть подошла к концу, и началось уже торжество и бал в честь нового феодала, где Эдвард снова чувствовал себя в центре внимания, хоть и не очень любил подобные моменты. Только сегодня совсем иначе, поскольку здесь была Изабелла, а рядом с ней его не заботило и все остальное.

– Поздравляю! – она снова была рядом, обняв его за шею и поцеловав. – значит, теперь ты еще и герцог? А кем тогда буду я, герцогиней или баронессой?

– Ты будешь моей женой, – обняв ее за талию и прижав к себе, сказал Эдвард. – И титул здесь далеко не совсем важное. Кем бы я ни был, ты все равно будешь рядом со мной… – он хотел сказать еще очень многое. Рассказать, как скучал по ней на Аверии, как волновался за нее чуть ли не каждый день, ожидая корабля с сообщением, что Респир напал на Тристан. То, как сильно ее любит, то, что готов ради нее пожертвовать чем угодно, слов и мыслей было так много, что просто не знал, с чего стоит начинать.