Читать книгу "Пятерка - Роберт МакКаммон"

— Сочувствую.

Кочевник слыхал рассказы про Мори Брайтмана по прозвищу Маяк из воспоминаний его сына, который мотался с отцом и матерью по клубам и отелям в огнях гаснущих закатов Пояса «Борщ»,[33] Еврейских Альп, известных также как горы Кэтскилл на севере штата Нью-Йорк. Маяк играл на таких курортах, как «Кроссингерз», «Конкорд», «Фриар Тук Инн», «Катшерз-отель» и «Кантри-клаб». Его представление называлось «Заседание совета», и он пародировал среди прочих голоса Тома Джонса, Рея Чарльза, Вика Деймона, Ал Мартино, Джерри Вейла, Сэмми Дэвиса-младшего, Билли Экстайна и Стива Лоуренса, а заканчивалось выступление, конечно же, мистером Синатрой — председателем.

— Я купил черный костюм, черный галстук и белую рубашку в магазине «Пенниз», — сказал Тор. — Вышел вперед и спел ради моего отца «Мой путь». Твою мать, там чуть стены не рухнули. Я думаю, ему бы понравилось.

Кочевник кивнул. Вкладом Мори в вокальное искусство сына стало умение Сола говорить без всякого акцента или тянуть гласные по-южному, изображать новоанглийское жужжание или гнусавость Среднего Запада, британский уличный кокни или отрывистость немецкой речи. Его голос был гражданином мира. Чтобы это понять, достаточно было послушать его сценический речитатив: он разговаривал всюду как местный. Это отлично было слышно в двойном альбоме «С Mjöllnir вокруг света», вышедшем в тысяча девятьсот восемьдесят шестом.

Джон Чарльз помнил, что ему когда-то сказал этот человек, десять лет назад, после проверки звука в пустом клубе на Лонг-Бич: «Хочешь быть как я, пацан? Четыре бывших жены, привычка к „белой даме“, штук шестнадцать язв в кишках и в долгах по самые уши? Хочешь, блин, быть как номад-кочевник, мотающийся по пустыне? О’кей, значит, если это столько для тебя значит… и если ты это сможешь выдержать, что сомнительно… так возьми вот эту, блин, гитару, встань вот тут и спой мне что-нибудь. И уж постарайся получше, потому что если ты слабак, хрен я тебя в мой мир впущу».

— Забавно, — сказал Тор, помолчав и разглядывая мир через бутылочное стекло. — Сон тут у меня был.

Кочевник затянулся и сбросил пепел на красную глину.

— Я видел женщину, она танцевала в клубе. Одна. И все там было темно, лица не видно было, волосы какого цвета — ничего. Только иногда пробегал за ней свет, и виден был ее контур… как еще сказать.

— Силуэт, — подсказал Кочевник.

— Ага, он. И вот она танцевала, медленно так, будто ждала кого-то. Музыка… нет, не моя музыка это была. Но только вот по наклону плеч, по движению руки, когда она отводила волосы с лица, видно было, что… что ждать ей надоедает. — Тор повернулся к сцене, откуда донесся особенно громкий си-минорный аккорд дрожащих струн. — Не знаю. Похоже, я упустил время.

— Ты упустил время? Кончай бредить!

Кочевник постарался саркастически засмеяться, но не вышло.

— Я не про эти дурацкие золотые дни. Половины их все равно не помню. Я про то, что упустил время найти свою настоящую подругу. — Кочевник не знал, что сказать, и потому не сказал ничего. На той стороне парковки продолжали подъезжать фургоны и трейлеры, среди них машины съемочной группы «Фокс ньюз». — Я — некомплект, вот что. В этом, блин, и вся моя проблема.

— Некомплект? Ты чего курил сегодня? — спросил Кочевник.

— Ничего хоть близко такого, что нужно было бы. — В глазах Тора снова появилось глубокое зеленое сияние. — Слушай, Джонни, я же всерьез. Мне кажется, что эта женщина из сна и есть та самая, пара моей души, но где она — я не знаю. И не знаю, куда ехать, чтобы ее найти. И она меня ждет, но не знает этого, и скоро, да уже в любую секунду плюнет и перестанет ждать, потому что шли годы и годы, а меня не было. Может, я ее где-то видел, но в ней не было блеска, а поскольку я тогда только на блеск клевал, то не видел, кто она такая, и прошел мимо. А может быть, я ее так и не встретил. Может, в этом сне она танцевала не под мою музыку именно потому, что даже не знает меня. Никогда ни хрена даже имени моего не слышала. Но сон этот мне говорит, что она где-то есть, а время, которое я потратил… упустил… может, мне уже не найти ее до того, как она… как она уйдет.

Подруга твоей души, — сказал Кочевник и сделал последнюю затяжку, пока сигарета не стала обжигать пальцы. Никогда не понимал, как это должно быть. То ли ты сразу должен узнать эту свою половину, то ли эта женщина если есть такая женщина, которая вот так тебе подходит, — проявляется со временем, или как еще. И даже не знаю, верю я в такое понятие или нет.

— Ну, я-то верю. — Лицо Тора оживилось. — Абсолютно, друг. Она — твоя Башерт. Об этом говорится в «Зохаре». Ну, в Каббале. Типа, когда Бог творит души, он создает мужскую и женскую вместе, но как она войдет в мир, так вроде… ну, разрывается пополам на хрен. И целая душа — это сочетание мужской и женской души, тех, что были оторваны друг от друга. И сам Бог, считается, сводит эти половины снова вместе. Понимаешь?

— Никак не хочу оскорблять твою веру, — заметил Кочевник, — но мне кажется, что эта схема не очень действует последние несколько тысяч лет.

— Ну да, да, да. Но так было задумано. В смысле… ты должен найти свою утраченную половину, и когда найдешь — если вообще найдешь, — ты перестаешь быть некомплектом.

— Так чего же Господь не повесит над головой твоей половины большую неоновую вывеску? С чего бы он в этом твоем сне не сказал тебе точно, где ее искать? А? — Ответа Кочевник не стал ждать. — Как-то это злобно — не дать тебе знать такую важную вещь. Я прав?

Тор услышал музыкальный момент, который ему понравился, и на миг заслушался, склонив голову набок. Волосы его лучились в солнечном свете. Дослушав, он сказал:

— Бог — не лапочка. Он учитель, Джонни, и суровый. Крутой Он, без малейшей поблажки. Конечно, милосердие Он проявить может. Милосердие вообще Его дело. Но и учить — тоже Его дело. Он, бля, такой учитель, что круче не бывает. Иногда ты не хочешь слышать и поворачиваешься спиной. Иногда тебе урок пихают в морду, да так, что не отвернешься. То, что мы называем жестокостью… Он, быть может, зовет необходимостью, и нам это никак не понять, потому что мы знаем только «здесь и сейчас». Вот прямо здесь и прямо сейчас. Как получается, что Он не повесил указатель у нее над головой в том сне, не сказал: «Вот она, Сол, твоя пропавшая половина, езжай вот по этому точному адресу и найди ее и женись на ней, как женился ты на тех прочих бабах, и сойди с ума среди ночи, и начини обретенную половину своей души наркотой и дрянью, потому что ты такой, Сол, какой есть. И ты бы вот это все тоже испортил начисто, если бы Я тебе это позволил».

Тор вдруг будто спохватился, будто услышал сам себя, будто это говорил за него какой-то другой голос.

Он заморгал, посмотрел на свою правую руку и согнул пальцы перед лицом, пытаясь себе представить, что они держат что-то, чего на самом деле нет.

— Ну так вот, — сказал он. — Вот тебе урок, Сол. И вот что Я тебе дам знать: была женщина, предназначенная тебе, и только тебе, из всех, на земле живущих, но ты так запутался, бедняга, что даже эту половину своей души раздавишь. И лучше ей будет остаться без тебя, и Я не стану тебе помогать ее искать, Сол. Я дам тебе знать, что где-то она есть и что ей уже надоедает ждать, и, быть может — быть может, — если ты все-таки найдешь ее на этот раз, может быть, ты научишься быть мужчиной, ты, безмозглый ненужный кусок мяса! — Тор вдруг улыбнулся Кочевнику злобной и страшной улыбкой. — Урок окончен, свободен.