Читать книгу "Пальмы, солнце, алый снег - Анна и Сергей Литвиновы"

И уже дня через два после своего появления в клинике я чувствовала себя прекрасно и была готова отправиться если не обратно в «Тропики», то хотя бы домой. Но Мария Александровна, увы, оказалась категоричной и из клиники меня до родов отпускать отказалась.

– Доверия тебе, Кокорекина, больше нет. Будешь здесь на сохранении лежать. До самого дня Х, поняла?

И никакие уговоры не помогли. У Марии Александровны на все мои просьбы был один ответ:

– Ты уже съездила в дом отдыха. И чем все закончилось?!

В общем, заточили.

Так что только и оставалось: целыми днями валяться на неудобной больничной кровати (ах, какой неприятный контраст с уютным ложем в «Тропиках»!). Глазеть в старичок-телевизор (тоже не чета отельному плазменному). Читать. И думать. О положенном – о тех же ползунках. Или – о неположенном. О том, что я так и не сделала свой выбор.

Я ведь уже не тяжелобольная. И по своему состоянию давно могу действовать. Позвонить куда следует . Рассказать, кто истинный убийца. И пусть Гвоздицина отпускают. Только я не звоню… Потому что никак не могу решить, на чьей я стороне…

Гвоздицин – или Борис Борисович? Имел он право так мстить – или не имел?

Убил бы одного психолога – я бы слова не сказала, туда этому Мефистофелю и дорога! Но убивать ради своей спорной цели многих…

Пусть меня назовут жестокой и равнодушной к людям, но мне совсем не жаль, что погибла Александра. Да и Антон с Андреем Степановичем – не самые симпатичные представители человечества. Но вот Ярослава… Едва я вспоминала ее – авторитарную, нетерпимую и в то же время такую несчастную, – сердце сразу начинало саднить, и Пузожитель – ему ведь мамино настроение передается – тоже грустнел.

А Борис Борисович назвал ее смерть всего лишь средством достижения своей цели.

И как мне после этого его покрывать?

– Алена, ты почему все время такая хмурая? – пристают соседки по палате. – Рожать боишься? Или с ребеночком что-то не так?

И что отвечать? Что я, вместо того чтобы думать про роды, пытаюсь решить – сохранять мне тайну Бориса Борисовича или нет?!.

Алена, молодой специалист, 279-й день

Сегодня утром я проснулась и поняла: началось.

Нет, ничего пока не болело. И никаких схваток. Просто легкий дискомфорт в пояснице и стойкое ощущение: это случится именно сегодня. Сто процентов. Еще до наступления ночи мы наконец познакомимся с Пузожителем лично.

Первым делом я побежала в душ. Потом подпилила ногти и уложила феном волосы – решила, пока не прихватило, навести полную красоту, чтобы всех докторов в родовом зале очаровать.

– У тебя свидание, что ли? – злились разбуженные до подъема девчонки.

– Нет. Рожать собралась.

– Да ладно! – Они подозрительно смотрели на мое довольное лицо. – Гонишь! Схватки-то где?

– Пока нет. Но я – знаю.

И откуда, интересно, такая уверенность?

А Мария Александровна, явившаяся на обход, мои намерения подтвердила:

– Сегодня ближе к полуночи родишь.

– Так поздно! – ужаснулась я. – А сейчас только десять утра. Что мне до ночи-то делать?

– Да что хочешь! – улыбнулась врач. – Только в постели не лежи. Можешь пойти погулять. Можешь даже сходить в ресторан. Только к трем дня вернись. Я тебя посмотрю. И, если все нормально, отпущу гулять дальше.

Молодец Мария Александровна. Современная.

Я, воодушевленная ее санкцией, поспешно переоделась в цивильное и покинула надоевшую клинику.

Выползла на улицу, в ближайший парк. Ох, до чего хорошо! Слегка замутненный бензиновыми парами, но все равно свежий воздух. Птичий галдеж. Студенты с пивом на спинках лавочек. И хоть и снег кругом, а уже ощутимо пахнет весной…

Чуть-чуть начало прихватывать, заболел живот, но пока несильно. Будто Пузожитель изнутри хватает своей лапкой и сжимает кулачок…

– Скоро увидимся, милый!.. – пробормотала я. – Милый мой, маленький, новый человечек…

И вдруг – видно, перед родами просветление наступило – я поняла: нет.

Никакие рассказы о загубленной жизни не могут оправдать Бориса Борисовича. Да, его жизнь кончена. Но он не имел права губить остальных. Только бог может решить, когда кому появляться на этот свет и когда его покидать. А Борис Борисович – всего лишь человек. И мне нужно успеть воздать ему по заслугам.

Как там Мария Александровна сказала? Я могу сходить в ресторан? Но, наверно, ничего страшного не случится, если я вместо него схожу в интернет-кафе?

Нужно, пока не начались настоящие схватки, успеть написать в Генеральную прокуратуру. И Наташке Нарышкиной, в «Молодежные вести» – я ведь обещала ей настоящую сенсацию.

Эпилог

Алена, новая жизнь

День пятый

Послеродовое отделение на первый взгляд смотрится обычной больницей. Сверкают белыми халатами врачи, сестрички со строгими лицами раздают градусники, пациентки шлепают тапочками без задников по щербатому полу. И палаты, как в обычных больницах, а кормежка – даже и хуже.

Зато атмосфера – совсем другая, радостная. Несмотря на жесткий режим (посещения только два раза в неделю, с пяти до семи), в отделение то и дело прорываются одновременно смущенные и радостные папаши. Столик в коридоре – в палаты цветы не пускают – уставлен роскошными букетами. А главное, по шесть раз в день распахивается дверь в отделение новорожденных, и оттуда на специальной длинной тележке привозят обиженно пищащие свертки и, сверяясь с номерками на крошечных ручках, раздают на кормление растроганным мамашам.

И традиционной больничной скуки в послеродовом тоже нет. Слишком много дел, чтобы скучать. Одна кормежка маленьких капризуль занимает три часа в сутки, а еще нужно молоко сцеживать, и на физиотерапию ходить, и принимать поздравления – телефон забит эсэмэсками и неотвеченными звонками. Ну а вечерами, когда больничное начальство разбегается, медсестрички из отделения новорожденных делают маленький бизнес. С великими предосторожностями отпирают дверь с кодовым замком, запускают таких, как я, первородящих мамаш, внутрь и за умеренную плату учат менять памперсы, купать и чистить возмущенно хлюпающие носы.

И в этой веселой, слегка утомительной суете я, конечно, напрочь забыла о том, что еще совсем недавно строила из себя одновременно Шерлока Холмса и Родиона Раскольникова с его метаниями. Разве мне до того, если мой Пузожитель – такой красненький, крохотный и скандальный, что у меня никак не выходит без посторонней помощи вымыть ему попку?! И кормить еще получается плохо, и пеленок с распашонками я так и не успела купить, и детской косметики у меня нет, и муж никак не может найти в магазинах предмет малышовой одежды с интригующим названием «Антицарапки»…