Читать книгу "Двоедушник - Рута Шейл"

Но здесь болезнь иного рода…

Шли пешком. Впереди – Коровья Смерть в неизменном тряпье вместо одежды. К серой шерсти намертво пристали репьи, засохшие травинки и бурые клочья волос, о чьей принадлежности Ника предпочитала не задумываться. Игни чуть в стороне, она с Шанной – под руку, как давние подруги. Шанна поясняла, что сама она до поры до времени не может пользоваться Полупутем. А ее бабка уже не может. Дескать, Полупуть – это как шестое чувство. Кто-то с возрастом все хуже видит или слышит, а она утратила способность мгновенно перемещаться в пространстве. Причем давно и напрочь.

– Вот поэтому бабуля так долго нас ловила. – Шанна даже повеселела, вспомнив, как они с Князевым раз за разом оставляли Коровью Смерть в дураках. – Тоха еще говорил, что… Кхм.

Замолчала, смешалась.

Помнит. Конечно, помнит.

Ника поспешила сменить тему.

– Как думаешь, дома Вуаль перестанет действовать?

И правильно сделала. Шанна хоть и неохотно, но снова включилась в беседу.

– Честно говоря, не знаю. Вы первые, кроме бабушки, кто пытается вернуться на лицевую сторону. Может быть, когда Игни станет живым, эта хрень его отпустит… Но бабушка всегда поступала иначе. Она находила «сон изнанки» – в смысле, того человека, который ей снился, – после чего он неизлечимо заболевал… Ты ведь знаешь, в чем суть этих «снов»? Они – помыслы. Страшные помыслы обычных людей. То, что может никогда не случиться, но тяжким камнем лежит на совести. Нет человека – нет его мыслей. Но то было раньше, когда она еще ходила через Полупуть. Сейчас уже, конечно, не берется – возраст…

– Тута упокойный мост сховался, – проскрипела старуха с руками-граблями. Топнула валенком по бугру – точно такому же, как остальные: – Дрепайте, коли из души выходыть.

– Мертвячий мост здесь. Гоу эвэй, – перевела Шанна. Очень кстати, потому что Ника из бабкиной речи ни слова не поняла.

Никакого моста в этом месте не было. Как не было реки, или озерца, или даже болота – ровным счетом ничего, через что он мог бы быть перекинут.

– Куда дрепать-то, – внезапно и неуместно развеселился Игни, – коли нет здесь ни шиша?

– Зенки раскутай, – отрезала старуха. И, видимо, считая дальнейшее общение излишним, медленно потащилась обратно.

Ника изо всех сил попыталась «раскутать зенки» – добросовестно всмотрелась в утренюю туманную серость, – но увидела то же, что и прежде – пустырь и несколько искривленных берез.

Между тем Игни повел себя странно. Сначала тоже изучал местность, а потом дернулся и сделал несколько быстрых шагов вперед. Остановился, словно раздумывая, идти ли дальше. И оглянулся на Нику.

– Это не совсем мост. Больше похоже на коридор. Вон там, видишь?

Далеко впереди темнело что-то, отдаленно напоминающее человеческую фигуру. При этом ее обладатель хранил монументальную неподвижность и не просто стоял, а возвышался.

– Памятник, что ли? – неуверенно проговорила Ника, щурясь в тщетной попытке разглядеть силуэт получше. – Никогда не видела на изнанке памятников.

– Это потому, что он в городе. В городе, Ника!

Сердце встрепенулось и выстучало: «в-го-ро-де».

– Идите, – поторопила Шанна. Прозвучало как «проваливайте».

Но Ника не могла уйти просто так.

– Если хочешь… – При этих словах Шанна дернулась, как от боли. – Если хочешь, я могу кому-нибудь что-нибудь передать.

– Нет.

Прощальных объятий не последовало. Шанна просто развернулась и уже хотела было двинуться по стопам своей бабки, но на мгновение задержалась.

– Хотя скажи, чтоб не искал. Я все забыла. Пусть он тоже забудет.

Ника смотрела ей вслед, пока огненно-красная макушка окончательно не скрылась из виду.

Вот так. Всего-то навсего.

«Пусть он тоже забудет». Бедный Антон…

Но быстро покинуть изнанку им, видимо, не светило.

Прямо возле Игни возникла девушка-конвоир из Предела Порядка. Идель, кажется. Уселась на землю, по-турецки сложив ноги, задрала голову и уставилась на него, теребя прядь волос.

Конвоир Эш Ригерт прохаживался чуть поодаль.

Эти-то что здесь потеряли?

В этот момент Нике в грудь вдруг уткнулся кто-то невысокий и вертлявый. Детские руки вцепились в полы пальто и принялись трясти ее изо всех своих невеликих сил.

– Я тебя наше-ол, – заскулил Колька, подвывая и, кажется, одновременно вытирая об нее нос. – Я думал, ты пропа-ала-а… Думал, тебя уби-или…

– Весело у вас, – совсем невеселым голосом сказала Идель. – А мы так, попрощаться решили. Заодно посмотреть, через какую дырку ведьма на лицевую сторону лазит. А тут такие страсти…

– Я хочу с тобо-ой… – не унимался Колька.

– Исключено, – резко сказала Идель. – Давайте вообще всех Есми обратно перетаскаем…

И поднялась, чтобы оттащить ревущего мальчишку. Эш ушел в Полупуть и короткий миг спустя эффектно возник рядом с подругой. Ника попятилась, умоляюще глядя на Игни. Тот всем видом давал понять, что судьба Кольки ему безразлична. Скривился, как Идель – один в один.

Но все-таки снял с плеча карабин.

Щелчка предохранителя не заглушил даже отчаянный Колькин рев.

Идель обернулась. Замерла на месте. Смотрела при этом не на оружие, а в глаза Игни. И улыбалась. Ему.

– Все-таки обиделся. Ты – ходячий беспредел беспорядка, Ландер. И я счастлива, что ты так быстро нас покидаешь, – мягко сказала она и развела руками, мол, «делайте, что хотите, я не при делах».

Зато Эш от дел не отказывался.

Впрочем, Игни не терял бдительности.

Стоило тому раствориться в воздухе, он не глядя двинул прикладом куда-то себе за спину.

Эш подобного не предугадал. Удар пришелся ему в лицо.

Ника ухватила Кольку за руку и первой бросилась к мосту. Вернее, туда, где он теоретически находился: она все еще не замечала под ногами ничего особенного, но ей служил ориентиром памятник там, в городе.

Идель удерживала двумя руками своего приятеля, который рвался на мост, не замечая крови, капающей ему на белоснежную рубашку из разбитого носа.

Игни сделал несколько шагов, не опуская карабин. Остановился. Ника ждала, не понимая, почему он медлит. Хотела окрикнуть, но не успела.

Он упал раньше.

* * *

– Забери ружье.

Арсеника только плечами пожала: ну, заберет, а дальше что? Этот придет в себя и отожмет. Еще и врежет, чтобы не вздумала повторять.

– Сам забирай.

– Я его боюсь.

В этом Колька был не одинок.

Голоса здесь звучали непривычно и звонко. Казалось, они только открывали рот, в то время как некто за кадром озвучивал их, сидя в огромной пустой комнате.