Читать книгу "Глубокое бурение - Алексей Лукьянов"

— Оым уом! — поздоровался даун Игорь.

— Здравствуй, — кивнула Марина Васильевна.

— Всем мыть руки и завтракать! — распорядился Евгений.

Из большой комнаты выбежали еще трое — два парня-подростка и девочка лет десяти.

— Привет, ма! — крикнули они хором.

— А где Олег и… — Тут Марину Васильевну как током прошило: — Даша?

— Так мы с Игорем их в садик увели, — снова подал голос Евгений. — Когда собак выгуливали. Ну, долго я ждать буду? У нас еще торт вчерашний непробованный стоит!

Как это получилось, Марина Васильевна не поняла: тесная кухня без труда вместила семерых человек, все свободно уселись за столом, под ногами сновали кошки, и куда-то исчез тяжелый запах неустроенности и несчастья.

И даже телефон зазвонил.

— Слушаю, — поспешно сняла трубку Кулик.

— Тетка Мика, ты где вчера была? Звоню тебе, звоню… Отпрашивайся с работы, я сегодня приеду, — сразу взяла быка за рога Наташа. — Рокировку делать будем.

— Рокировку? Наташ, подожди, когда приедешь, что случилось? С днем рожденья! Прости, я вчера не могла…

— Тетя Наташа приедет? — спросила девятилетняя Соня.

— Да, — на автомате ответила Марина.

— Соня, не приставай, — строго сказала Кира. — Иди лучше комнату проветри.

— Алло, Марина, кто у тебя там? — Голос сестры «поплыл» — похоже, она говорила по мобильному. — Через… — шуршание… — …ты слы… — и все, короткие гудки.

Кулик была в прострации. Скоро приедет сестра, наверняка пересечется с детьми. И что говорить? «Вот это Игорек, старший, я его сразу после университета родила, помнишь?» Ничего Наташа помнить не может, и Марина не помнит, просто в голове появляется краткая справка: имя, возраст, размер одежды и обуви, особенности характера и физиологии.

Вот это точно — сдвиг по фазе.

Постучали в дверь.

— Кто там? — первыми к двери подскочили Федька с Семкой, даже собак опередили.

— Откройте, милиция!

Ребята беспомощно оглянулись на Марину.

Та положила трубку и пошла открывать. За дверью стояли Распопова и Боборыкин.

— Ага, значит, они все-таки у вас, — заглянула Елена (как ее там по отчеству) через плечо хозяйки. — У вас тут медом, что ли, намазано? Пройти можно?

— Нельзя.

— Что?

— Нельзя пройти, — ответила Марина Васильевна. — По крайней мере вам. А вы, — она кивнула хмурому Боборыкину, — пройдите.

Распопова изменилась в лице и стремительно бросилась прочь. Молодой милиционер проводил взглядом наставницу, сделал шаг вперед и, когда ребята закрыли дверь, сказал:

— Напрасно вы так…

— Терпеть не могу хамства.

— Я заметил. Вы мне можете объяснить, в чем дело? Выдергивают утром чуть не из постели, тащат в приют, там детей будят…

Кулик развела руками.

— Сами видите.

Рядом с ней, как солдаты вокруг командира, столпились шестеро.

— Опа! — обалдел Боборыкин. — Еще двое?

— Четверо! — ляпнул Семен. И тут же огреб подзатыльник от брата.

— Вот как? И где остальные?

Дети набычились. Ответить пришлось Марине:

— В детском саду. Они маленькие еще.

Милиционер поскреб затылок.

— И что теперь делать?

— Не знаю.

— Мы опять убежим, — насупленно заявил Семка и вжал голову в плечи.

Но Федька его неожиданно поддержал:

— Фиг догоните.

— Ребята, идите в комнату, — попросила Марина.

Те неохотно послушались. В коридоре, кроме Кулик и Боборыкина, остались только кошки и собаки. Откуда-то волной ударило запахом мочи, и Марина чуть не упала от этой сногсшибательной вони.

— Вам лучше поговорить с Галиной Юрьевной Геращенко.

— Я к Распоповой прикреплен.

— Какая разница? Просто Галочка, кажется, лучше понимает ситуацию. И скажите ей, что они появляются в геометрической прогрессии.

Лицо молодого милиционера стало совсем глупым.

— Просто скажите — и все! — отрубила Марина Васильевна.

Боборыкин замялся:

— Все равно придется их забрать.

Сердце Марины сжалось. Откуда-то опять дохнуло мочой и затхлым воздухом. Кулик с тоской посмотрела назад, потом снова обернулась к милиционеру:

— Может, потом?

— Нет. Распопова удила закусила, как бы еще хуже не вышло. В каком, говорите, садике эти двое?

Лопаницын топтал землю. Он шастал там и тут, искал, куда могут спрятаться непонятные жуки в человеческом обличье. Все его познания в энтомологии сводились к повести Пелевина, читанной лет пять назад, да разделением членистоногих на насекомых, паукообразных и ракообразных.

И еще тем, что вокруг ни одного майского жука, а только слухи о странных мужиках с крыльями.

Опросы вездесущих бабушек и пацанвы ничего не дали. Все видели странных мужиков, похожих друг на друга, но откуда они появляются и куда исчезают — никто не мог внятно ответить. Когда Петр совсем уже выдохся, его внимание привлек молодой цыганистый парень в цивильной на первый взгляд одежде, но уже какой-то запыленной и изрядно помятой, на левой руке отсутствовала кисть. Цыган вылезал из подвала, явно проведя там ночь.

— Стоять, милиция!

Паренек заметался, завертел головой, но волшебное «стоять» держало его на привязи вполне надежно. Не милиции же он испугался…

— Кто такой?

— Пиворас.

— Как?! — обалдел Петр Ильич.

— Пиворас, — повторил парень. — Альбин Петрович.

Альбин Петрович с неприличной фамилией производил впечатление вполне безопасного психа, однако Лопаницын на всякий случай проверил, нет ли у задержанного колюще-режущих предметов. Когда таковых не обнаружилось, участковый спросил:

— И что вы, Альбин Петрович, делали в подвале?

— Спал.

— А дома не спится?

— А я болею… у меня дромомания.

Такого вида наркомании Пятачок не знал. Это от дров балдеют? Или от дремы? Но почему именно в подвале? Парень не бомж: вполне еще чистый и даже постриженный, и, несмотря на всклокоченный и помятый вид, печать материального благополучия еще не покинула смуглого лица.

— И какие симптомы у данного заболевания?

— Дома не сидится. Не забирайте меня, ладно?

— Договорились, — легко согласился милиционер. — Но придется тебе куда-нибудь в другое место перебираться. Вон ты весь какой неопрятный. Думаешь, жильцам приятно будет тебя видеть? Мне, например, ни капельки.