Читать книгу "Дурочка, или Как я стала матерью - Диана Чемберлен"

По воскресеньям я должна ходить с ними в церковь. Это одно из условий моего пребывания здесь. По сути, это единственное серьезное условие, если не считать посещения школы. Мне нравится в церкви, хотя я никак не могу понять, когда нужно вставать, а когда кланяться, ну и так далее. Не понимаю, как только Деннис и Сью-Энн угадывают это. Еще я не знаю, о чем говорит священник, потому что проповеди читаются на латыни. Но я надеюсь, что со временем буду понимать их, потому что изучаю этот язык в школе.

Еще у меня есть библиотечная карточка. Библиотека – лучшее место на земле. Я заглядываю туда после школы, и Деннису в такие дни приходится уволакивать меня оттуда силой.

Он даже расхохотался, увидев меня первый раз с кучей книг в руках. «Не нужно тащить домой всю библиотеку, – сказал он мне. – Поверь, эти книги никуда отсюда не денутся».

Мне так жаль ребятишек, с которыми я ходила в школу на Отмелях. Они даже не знают, как много теряют. С другой стороны, все они живут с родителями, а я уже своих, скорее всего, никогда не увижу.

Я и не думала, что Деннис такой добрый. Я даже рассказала ему о том, как Сэнди со мной обошелся. Конечно, я ни слова не упомянула о его работе на немцев. Я говорила и плакала, а Деннис меня утешал. У Сью-Энн тоже слезы выступили на глазах, и она тихонько поглаживала меня по голове. Они поинтересовались, не поэтому ли я сбежала в Хай-Пойнт, но я заверила их, что нет, не поэтому, но настоящей причины я им открыть не могу. Не знаю, что именно они подумали, но их, похоже, это не особенно-то и волнует. Деннис и Сью-Энн стараются нести в мир добро. Думаю, меня они тоже считают очередным своим проектом. Вот и прекрасно. Я рада, что оказалась в их доме. А то куда бы мне еще идти?

Я скучаю по своему дому, скучаю по родителям. Кажется, отдала бы все на свете, лишь бы еще раз постоять с папой на галерее маяка или послушать, как мама читает мне нотации. Когда война закончится, я постараюсь повидаться с ними. Мне больно думать, что они тревожатся за меня. И все же я рада, что ушла из дома, ведь теперь они могут чувствовать себя в полной безопасности. Интересно, нашел ли мистер Хьюитт ту надпись, которую я сделала на линзе?

Здесь я пристрастилась к чтению газет. Пока вы живете на Реке Поцелуев, нужно все время напоминать себе о том, что существует огромное множество других мест, где происходят самые разные события. А газета расскажет вам не только обо всей Америке, но и о целом мире. Деннису нравится, что я читаю газеты: он любит обсуждать со мной разные статьи. Чего он не знает, так это истинной причины моего интереса. Я же все время высматриваю новость о том, что в Береговой охране обнаружили предателя. На самом деле я боюсь прочесть что-нибудь подобное. А вдруг Сэнди решит, что это я его выдала, и его сообщники отомстят моим родителям? Тот ужасный сон до сих пор стоит у меня перед глазами. Может, правда, мистер Хьюитт так и не заметил ту надпись, которую я оставила на линзах. Или же он узнал, что я сбежала из дома, и не стал тратить время на поиски записки. С каждым днем я все меньше и меньше уверена в том, что он узнал имя предателя. Стыдно признаться, но я этому только рада. Любовь – странная штука. Ну как можно любить того, кто причинил тебе такую боль? Я уже не говорю о том, что его предательство дорого обходится простым американцам. А как насчет мистера Сато? Сэнди готов был без зазрения совести отправить его в тюрьму, хотя шпионил-то не японец, а он сам.

Здесь я могу без опаски носить свое рубиновое ожерелье. Поначалу я думала выбросить его или хотя бы отдать, ведь оно досталось мне от человека, который оказался на поверку настоящим лжецом. Но потом я все-таки решила сберечь его. В каждом человеке есть что-то хорошее. И это украшение будет напоминать мне о том Сэнди, которого я когда-то знала.

47

Утро понедельника выдалось жарким и душным. Джина еще спозаранку отправилась на пляж с Клэем и Сашей. Они стояли в воде, к востоку от маяка, а волны доходили им практически до пояса. Если повезет, уже сегодня она узнает имя своего деда – человека, чье состояние могло оцениваться в миллионы долларов. Что такому какие-то жалкие сто тысяч? Как бы то ни было, Джина тщательно оберегала свой секрет. Ее интересуют только линзы, повторяла она до тех пор, пока сама чуть ли не поверила в это.

– Не нравятся мне эти волны, – заметил Клэй. Стоя по колено в воде, он задумчиво смотрел на океан. Волны и правда с каждой минутой становились все выше. Утешало лишь то, что буй практически не трепало.

– Там, где линзы, довольно спокойно, – сказала Джина. Клэй пожал плечами.

– В любом случае решать владельцу баржи. – Он взглянул на часы. – Если не ошибаюсь, они собирались начать в десять?

– Верно.

– Будем надеяться, что к тому времени море немного успокоится.

– А если не получится сегодня, они смогут заняться этим завтра?

– Надеюсь, – ответил Клэй. – Все зависит от того, что именно запланировано у них на завтрашний день.

– Но мы же собирались навестить Уолтера, – напомнила Джина.

– Мы поедем к нему завтра вечером, – улыбнулся Клэй. – Постарайся не нервничать, ладно?

На дне рождения Генри у Уолтера случился сердечный приступ. Впрочем, он уже шел на поправку, и завтра вечером они собирались навестить старика в больнице Элизабет-Сити. Хотя по тому, как переживали Генри и Брайан, никто бы не догадался, что Уолтеру уже лучше. Эти двое мрачно сидели над шахматной доской, изредка обмениваясь между собой парой слов. Должно быть, их угнетало не только отсутствие друга, но и внезапное осознание собственной смертности.

– Эй, вы там!

Повернувшись, они увидели Кенни.

– Я разговаривал со Смитти, хозяином баржи, – сообщил Кенни. – Он попросил меня прийти сюда, чтобы проверить обстановку. – Он бросил взгляд на волны. – Похоже, не самый удачный момент для подъема.

– Но ведь под водой должно быть тише? – не желала сдаваться Джина.

– Может, и так, – ответил Кенни, – но если баржу будет швырять вверх-вниз, то и линзы будет швырять вместе с ней.

Джина промолчала. Она отчаянно надеялась на чудо. Ей хотелось, чтобы волны внезапно улеглись и море затихло.

– Боюсь, сегодня нам с этим не справиться, – сказал ей Кенни. – Я не хочу гонять баржу туда-сюда, иначе нам придется здорово раскошелиться.

Клэй обнял Джину за плечи, и она вынуждена была уступить. Что ж, придется подождать еще день.

* * *

Еще более неприятные новости поджидали Джину дома. Заглянув в почту, она обнаружила длинное письмо от Дениз. Случилось то, чего она так боялась. Рани и дочь Дениз Суниль перевели в государственный приют. Произошло это в четверг вечером, когда их бывший приют закрыли безо всяких объяснений.

«Мне бы очень хотелось сказать тебе, что все в порядке, – писала Дениз, – но я знаю, что ты не из тех, кто предпочитает прятаться от правды. А правда состоит в том, что новый приют переполнен. Здесь слишком много детей и слишком мало воспитательниц. Последние перегружены работой и уже не относятся к детишкам с теплом и заботой, к которым мы так привыкли. Вдобавок здесь еще грязнее, чем в прежнем приюте, так что наши девочки в первый же день подхватили вшей.