Читать книгу "Наблюдая за мужчинами. Скрытые правила поведения - Андрей Ястребов"

Если перевести слова Т. Манна на более привычный каждому язык жизненных забот, компромиссов и тягот, то портрет 50-летнего будет выглядеть примерно так, как его создал А. Перес-Реверте: «Он был бы честным полицейским, даже хорошим полицейским, если бы ему не приходилось кормить пятерых детей, жену и отца-пенсионера, который тайком таскал у сына сигареты».

В возрастном диапазоне 50–60 лет следует мобилизовать силы, так как психология мужчины побуждает его уйти в жизненную отставку. Если сорваться, недалеко до полной капитуляции. А пока усиливается мысль: печаль – это вид жизненного творчества. Как хочется произнести что-нибудь бодрое, например сказать, что «вся жизнь – впереди». Но понимаешь, что это образчик запоздалого остроумия, это те самые сильные и свежие аргументы, которые приходят после того, как за оппонентом захлопнулась дверь.

Работа приносит некоторое разочарование и не очень много надежд, хотя обретенные ценности не подвергаются сомнению. Пора задуматься о том, как передать молодым опыт и подойти к волшебному примирению с очевидным. Хватит заниматься тактикой, пора подумать о стратегии привыкания к болезни, которая когда-нибудь обязательно завершится, и совсем не выздоровлением пациента. Завершится она смертью, которую большинство из нас так и не научились принимать. В старые добрые времена было легче: вера приучала к мысли о загробной жизни.

Рационализм погубил магически-мифические ценности патриархального мира. Снижение религиозной веры разрушило старый иерархический порядок духовных ценностей. В этой ситуации сложно обнаружить какие-либо сильные надличностные приверженности и реализовать их в своем собственном существовании. Новые ландшафты жизни пугают непознанностью. Отсутствие ориентиров порождает склонность к принятию иллюзорных, часто сомнительных решений. С пустотой в том месте, которое у патриархального человека заполнялось религией, необходимо бороться. Но как?! Официальная церковь призывает к феноменальной слепоте. Сам человек переполнен страхом и сбивчивыми препирательствами.

Следует в очередной раз набраться сил и, расширив диапазон того, во что можно верить, включить сюда еще и Бога. Возможно, уже пора прислушаться к предостережению американской писательницы Д. Паркер: «Как ни странно, но верить в молодость – значит, смотреть назад; а чтобы смотреть вперед, надо верить в старость».

В пятьдесят и более лет не следует поощрять себя самообольщением. Как унизительны фарс печени и утрата сексуальной сноровки! Следует прислушаться к напоминанию жизни: модель твоего тела явно устарела. Ты начинаешь описывать себя то в стилистике дискретности, то в эстетике кантиленности. Жизнь обокрала тебя, обвела вокруг пальца. Твои идеи безнадежно устарели, а тебя об этом не уведомили. Зябкое оцепенение времени. Узловатые ревматические мысли о счастье. Эрот при встрече с тобой виновато опускает глаза. Хочется праздников. Боевитая дробь ее каблучков по паркету твоего сердца. Любовь – как изысканнейший десерт для человека, обожравшегося жизнью. Справедливо заметил М. Брэдбери (попробуй, не согласись!): «… когда вам за пятьдесят, то секс, как мясо, стоит пробовать лишь с соусом».

Внимание: за каждым загулом чувственного преступления следует неотвратимое наказание.

До 50 лет ты растрачивал всю свою трудоспособность на создание репутации. После пятидесяти ты тратишь репутацию на частичную реанимацию трудоспособности. Пенсия не за горами.

В этом возрасте есть опасность превратиться в машину для сладострастия, механизмы которой в любой момент могут дать сбой. Ф. Й. Кафка в «Дневниках» создает образ мужчины-самца, занятого исключительно удовлетворением своих потребностей: «…ему пятьдесят лет, он крупный, неповоротливый, если он долго молчит, наклоняет голову, поскольку он совсем молчит, говоря же, он не совсем говорит; его жизнь состоит из коллекционирования и совокуплений».

Порассуждаем о менее радикальных случаях.

Отметить 50 лет совместной литургией необходимо, но пышную торжественность ритуальной церемонии может в любой момент омрачить какой-нибудь любовный эксцесс. Душевные расходы на чувство в этом возрасте редко когда окупаются, и не потому, что страсть в пятьдесят окружающие воспринимают как возмутительную бестактность. На жизненном уровне такое положение вещей представляется достаточно очевидным и часто неизбежным. На уровне психологического самочувствия происходит иное: тело и дух вступают во враждебные отношения и стремятся друг друга опровергнуть.

Ты где-то слышал, что «мужчины с характером и размахом не могут удовлетвориться одной женщиной, что сексуальная ненасытность – признак большой личности». Стоп, дружочек. Не подверстывай себя под эту самую личность. Ты просто мелкий, всеядный, алчный до утех паскудник. Запомни: алчность любого рода делает человека предсказуемым. Увы, человек и по сю пору живет грубыми инстинктами.

Тебе кажется, что в свои 50–55 лет ты мало отличаешься от себя 30-летнего: поджарый, мускулистый, без единого седого волоса в белокурых волосах, серые колючие глаза и т. д., – такая же глупая муть самообольщения. Во всяком случае, так тебе хочется выглядеть. На самом деле ты – перегоревший немолодой мужчина с поехавшей крышей, в профиль похожий на разочарованного гримера, а в фас – на воинствующего трансвестита. Поверь, в твоей внешности нет ничего приятного для взора, то есть, попросту говоря, ты похож на что-то такое, что может напугать маленьких детей, которые, случайно взглянув на тебя, останутся заиками на всю жизнь.

Возраст подразумевает смирение страстей и вегетативный любовный выбор. Но откуда ни возьмись, у многих 50-летних появляются любовная прыткость и чувственная кровожадность. В сравнении с ревю осенних чувств юношеские страсти кажутся скромным спектаклем-превью.

Пылкая юность, рассудочная зрелость, размеренная старость может однажды попасть в ситуацию, которую можно назвать (если игнорировать заботы по мироустройству, сердечную аритмию, бессонницу, дрожь в членах) неизменно беспрецедентной и катастрофической. Ты влюбился. И все завертелось, стало голубым и зеленым, тройка, кто тебя выдумал, не долететь до середины Днепра, памятник воздвиг, мой друг, отчизне посвятим и так далее. Ты просто влюбился. Что же случилось?!

После немалого стажа совместной жизни супруги начинают смотреть друг на друга, как пара придаточных предложений. Годы, проведенные вместе, повседневная домашняя доступность притупляют остроту восприятия жены, а вместе с тем приглушают и физическое желание. Страсти улеглись, привычка вытравила новизну. За годы, проведенные вместе, в любых отношениях появляется налет всегда свежей иронии поверх выдыхающейся стареющей искренности.

Еще несколько лет назад каждый из вас пытался держаться в напряжении и желании. Сейчас эти побуждения секвестированы. Куда-то далеко-далеко ушла мысль, что возрождение чувств скоро наступит само по себе, что добрые семейные времена уже за горами. Постепенно усиливается сомнение и крепнет осознание, что эти горы какие-то уж очень высокие.

Ты даже не понимаешь, что несколько последних лет любовь твоей жены превратилась в госпитальное чувство, та, которой лет двадцать назад ты объяснялся в вечной любви, уподобилась медсестре, пытающейся найти в тебе что-то позитивное. Она утешает тебя, как больного, – ласково и тепло: «Да, тебе ампутировали руки и ноги. Но зубы-то целы…» Чтобы ты ни думал, это действительно любовь – быть рядом с тобой, пошлым неврастеником, заботиться о тебе, ублюдке, наблюдать, как к тебе, придурку, возвращается жизнь.