Читать книгу "Попаданец - Игорь Масленков"

Алексей с недоверием и опаской глянул на девушку. Слова словами, но лучше самому удостовериться. Он подошел к рыцарям, нащупал пульс. И в самом деле, деваха не лгала. Пульс слабый, дыхание замедленное, но ровное.

— Убедился? А теперь слушай и запоминай. Если у тебя нет дел с братством Двух молний, то и сидеть здесь незачем. Считай, я тебя освободила. Теперь мы квиты. Но с этого часа ты моя добыча, военный трофей. А потому будешь делать то, что прикажу.

— Нет, ну в натуре, какое-то садо-мазо! — не сдержался Алексей. Со столь дерзким и бесстыдным предложением никто и никогда к нему не обращался. — Понятия не имею кто ты, а тут какие-то бдсм-игрища! Связанная д'айдрэ на лесной поляне! Потом меня едва не прирезала! Погони, слежка! Знаешь, я не покорный раб, а госпожа мне нафиг не нужна! Поняла!

Нет, д'айдрэ не бросилась с ножом на следопыта, не заехала сапогом в ухо. Она лишь улыбнулась уголками губ в ответ и только глаза ее вспыхнули огненно-желтым.

— Глупец. Тебе оказана честь. Или хочешь остаться с этими вонючими тварями? Хорошо, не буду приказывать. Но и упрашивать не стану. Выбирай сам.

— У меня есть выбор? Вот это новость! Хорош выбор с ножом у горла! Странные у вас манеры, мадемуазель. Поначалу тебя хотят прирезать, потом приказывают, а следом заставляют сделать очевидный выбор. Как могу что-то сказать если и знать-то тебя не знаю?

— Я тебя тоже. Твой рассказ ровным счетом ничего не проясняет. Откуда ты взялся? Ты ведь не здешний? Ни в баронствах, ни в королевстве таких не видела. Ты не тэйрэ, и уж тем более не д'айдрэ. Из каких ты земель, пришелец?

— Местные называют меня Аль Эксеем из Хар Кова. На самом деле я Алексей Владимирович Максимов из Харькова. Тебе это о много говорит?

— Да, — девушка вновь улыбнулась. Теперь глаза ее напоминали пару крупных сапфиров густого синего цвета.

— Не заливай! — великий герцог искренне удивился.

— Ты не из нашего мира. Этого достаточно. Я не ошиблась! Но каков твой выбор, Аль Эксей?

— С братьями у меня давние счеты. Сам собирался от них сбежать. А тут подвернулся удобный случай. Поеду с тобой коль так того желаешь. Но только не называй меня гойхэ!

— Тогда седлай коня. Да, и разоружи рыцарей. Мечи и кинжал нам пригодятся.

— Погоди… , - следопыт запнулся.

— Меня зовут Кайдлтхэ Айфтанйярк Илгрифтэй.

— Круто!

— Понимаю, с непривычки не выговоришь. Да и твое полное имя не из простых. Зови меня Кайдлтхэ. Я не обижусь.

— Тогда и ты зови меня Аль Эксеем. А рыцарей разоружать все равно не стану. Сама посуди. Как мы бросим их безоружными в лесу? А вдруг зверье нападет?

— Ты глуп, Аль Эксей, — глаза д'айдрэ вспыхнули желтым огнем. — Будь у них приказ мага или магистра, они бы прирезали тебя без колебаний. А ты печешься об их никчемных жизнях.

— Прирезали, не прирезали, дело такое. Но бросить не могу. Хватит и того, что остались без денег и еды.

— Ты тупой упрямец. Ладно, оставь им кинжал и меч. Но второй забери. И припасы брось коль такой жалостливый. Да поторапливайся. Пора в путь.

— Стой. У Норгарда есть секретное письмо.

— Какое письмо? — заинтересовалась Кайдлтхэ.

— Письмо для некоего Меодолана из Тамарвалда.

— Забавно. Возьми. Потом прочтем. Только шевелись. Рыцари скоро проснутся.

Алексей подошел к костру. Перевернул Норгарда на спину. Тот задрал голову и захрапел. Следопыт залез к нему за пазуху. Как-то даже не по себе стало. Нащупал на волосатой немытой груди сложенный вчетверо пергамент. Нет, то не письмо, подорожная. Все равно пригодится. Хотел было забрать меч, но передумал. Конечно, Норгард враг и негодяй, но… Лучше разоружить Солдвера. Он человек магистра, а с Гвинедером у Алексея давние счеты. Повесив оружие на плечо, следопыт двинулся к лошадям. Те зафыркали и замотали головами. Копарь отвязал флягу, достал остатки сыра и вина, сложил провизию у костра. Потом обыскал седельную сумку Норгарда и нашел цилиндрический футляр из кожи. В нем находился скрученный в трубочку лист пергамента. Так и есть, секретное письмо тамарвалдским братьям.

— Нашел! — едва не выкрикнул на радостях Алексей.

— Тогда не мешкай, — д'айдрэ бесшумно подскочила к лошади Норгарда, лихо запрыгнула в седло и взяла под уздцы второго скакуна. — Трогай! — девушка сжала пятками конские бока и пустилась легкой рысью во тьму. Алексей оседлал Орхидиаса и пошел вослед.

Скачкам по ночному лесу не сравниться с путешествием из Коралтара на Могильную заставу. В чаще царила темень хоть глаз выколи. Ни звездочки, ни света Кровавого ока. Кайдлтхэ каким-то только ей ведомым образом угадывала направление, а великий герцог тупо следовал за провожатой. Минут через двадцать д'айдрэ свернула в сторону. Алексей прижался к шее Орхидиаса. Ветви деревьев и кустарников хлестали по лицу, царапали руки в кровь. Следопыт не на шутку испугался за жеребца. Как бы тот в кромешной мраке не переломал ноги. Однако новая компаньонка не сбавляла скорости и умудрялась ловко лавировать среди деревьев, обходить поваленные стволы и густые заросли. Копарь вновь вспомнил байки о д'айдрэ. Получалось, они и впрямь походили на правду. Изначальные обладали завидным зрением и видели в ночи почти как днем.

Через час всадники вырвались из цепких объятий Почтового леса. Впереди лежала степь. На востоке зарделся скорый рассвет. Кайдлтхэ перешла на галоп и двинулась на запад.

Собственные страхи Алексей оставил в лесу. На открытых пространствах не стоило опасаться хорса или других хищников. Здесь следовало бояться людей. Но в такую рань едва ли кого встретишь в чистом поле, а оттого следопыт в полной мере мог насладиться безумной скачкой наперегонки с ветром. Какая-то необъяснимая радость охватила Алексея. Ликование, смешанное с детским восторгом, наполнило душу. Невероятная легкость чувствовалась во всем теле. Ушла боль в ногах и пояснице. Он готов в упоении мчаться за д'айдрэ хоть всю жизнь, и в том видел для себя несказанное наслаждение. Казалось, он обрел бесплотность, дух, томившийся в нем, вырвался на свободу, отыскал утерянную сущность и цель. Грива Орхидиаса развевалась боевым знаменем, из-под копыт летела земля и гул скачки разносился на многие километры. Ветер путался в волосах, душа кричала и трепетала в предчувствии близкого экстаза, изнывала от желания слиться с небесами, раствориться в первых лучах солнца и сгинуть в блеклом сиянии капелек-звезд.

Алексей обожал ту раннюю пору. Бывало, в походах он любовался пробуждением природы. Легкий туман стелется над низинами, болтами и реками. Птицы оглашают окрестности радостным щебетанием. И свежесть, приятный холодок вокруг. Дневная жара наоборот, угнетала. Пот стекал ручьями, щипля глаза. Солнце напекало макушку. В лесу стояла невыносимая духота, да проклятые насекомые не давали житья. Рано утром было все иначе. Свежо и ново. И казалось, будто на всем белом свете кроме тебя и нет никого. То светлое и первозданное чувство единения с миром он и называл счастьем.