Читать книгу "Стратегическая разведка ГРУ - Михаил Болтунов"

— Ну, ты посмотри, шустряки, — выругался за спиной начальник группы, — уже караул выставили.

— Служба у них такая, — вздохнул Ловчиков, вылезая из «уазика».

Часовой, который перекрыл дорогу, принадлежал подразделению спецвооружения. База, на которой хранились ядерные боеприпасы, находилась рядом, но даже офицеры, прослужившие тут не один год, мало что о ней знали.

Перед посадкой самолетов караул базы перекрывал все подходы к машинам, и ядерные бомбы доставлялись на аэродром. Теперь наступил такой момент.

Ловчиков попросил позвать командира. Когда тот вырос из-за спины часового, коротко сказал:

— Видишь самолеты?

— Вижу.

— У них горючка кончается.

— А тот самолет в конце полосы наблюдаешь? Офицер кивнул.

— Его вытаскивать надо. Ох, тяжелая это работа, из болота тащить бегемота. Понял? Тогда быстро убирай оцепление. Ваше время еще не пришло.

Оцепление убрали. Самолеты пошли на посадку. К счастью, все закончилось благополучно. Бомбардировщики приземлились, и специалисты базы начали их осмотр, фиксировали отказы технических средств, старались устранить их быстро и качественно.

Но, как говорят, беда не приходит одна. Не успел Ловчиков распрощаться с начальником группы обслуживания, как с тем же вопросом прибежал капитан, начальник службы горюче-смазочных материалов.

— У нас заправщики десятитонные?

Василий усмехнулся, ну и вопросы задает ГСМщик. Конечно, десятитонные.

— А в каждый самолет надо закачать по сто тонн топлива. Да мы месяц качать будем!

— За месяц американцы от нас и тряпок не оставят. Ну и какой выход?

— Выход есть. — замялся капитан, — но он, как бы это помягче сказать.

— Говори как есть. Тоже мне, дипломат выискался.

— Я бы его назвал... расстрельным, Вася.

ГСМщик почесал в затылке и начал объяснение. Оказалось, под все стоянки самолетов уже подведен топливопровод, но он не принят в эксплуатацию госкомиссией. То есть запускать его в работу нельзя.

Ситуация, откровенно говоря, была безвыходная: не сумей он заправить — трибунал. Отдай команду задействовать трубопровод. А если там какая неполадка, недоделка, к примеру, вода попадет в топливо, и дальний бомбардировщик, не дай Бог, потерпит катастрофу. Тоже трибунал. Выходит, куда не кинь, везде трибунал.

— Вот что, капитан, — сказал Ловчиков, — ставь свой десятитонник-заправщик, прокачивай трубопровод, но через каждую тонну снимай отстой. Если увидишь воду, заправлять не будем, если керосин — запускаем трубопровод.

— Без госкомиссии?

Василий взглянул на начальника ГСМ: ну, что ему ответить?

— Я твоя госкомиссия. — сказал он глухо, едва слышно. — Да и еще. На каждый заправочный выход поставь вместо одного два фильтра.

Так и сделали. Трубопровод прокачали. К счастью, воды в топливе не оказалось. Самолеты заправили. И тут нежданно-негаданно появился начальник штаба. Напористый, уверенный. Издали, хорошо поставленным командирским голосом, окликнул Ловчикова.

— Как у нас тут дела, инженер? Все путем?

— Путем! Только без тебя. Где был?

Волна обиды и злости подкатила к горлу. Начштаба, видимо, не ожидал такого напора, в первую минуту растерялся, не зная, что и сказать.

В такие моменты Василий не смотрел ни на звания, ни на должности. Будь ты хоть полковником, хоть генералом, неважно, сколько у тебя звезд на погонах, главное другое — как ты поступил. Бежал со своего капитанского мостика, спрятался от ответственности, переложил ее на чужие плечи, а теперь вылез и решил покомандовать. Именно такой человек стоял сейчас перед ним: облаченный властью, старший по званию, но трус. И этим все сказано.

У Ловчикова уже встречалось в жизни нечто подобное. Несколько лет назад, во время службы в Быхове, что в Белоруссии, где дислоцировался их гвардейский полк морской авиации, устроили учения. Руководил учениями сам министр обороны.

Незадолго до этих событий командира полка Руденко назначили замом комдива, а часть возглавил подполковник Павловский, кстати говоря, племянник генерала армии Павловского.

«Руденко был блестящий командир, — вспоминает Ловчиков, — а Павловский не считался ни с чем, рисковал, рвал тельняшку, лишь бы стать генералом. И вот поднимают полк, большие учения, министр. Самое время показать себя.

Полку поставлена задача: в определенной точке осуществить бомбометание. Но не простое бомбометание, а сброс, как говорили тогда, изделия, то есть атомной бомбы. Разумеется, бомбы не было, ее заменял имитатор, но ответственность все равно огромная. Кому доверить выполнение? Конечно же, комполка Павловскому. А штурманом у него был Герой Советского Союза майор Капустин.

Несмотря на это, бомбу с первого захода они не сбросили, получилось только со второго раза. А признать свой просчет не желают. Духу не хватает. Прилетели, и в докладных пишут, что отказал бомбоприцел. Значит, виноват лейтенант-инженер Ловчиков. Рассчитывали, что я промолчу, утрусь.

Я говорю: «Извините, если бы прицел отказал, вы бы и во второй раз не сбросили. Давайте разбираться». Чувствовалось, что разбираться им, ох, как не хочется. Но что поделаешь, пошли на стенд.

Пришлось разложитъ все по полочкам и указатъ, где и когда ошибся майор Капустин. Да, Герой, да, штурман полка, но ошибся: не отдал рукоятку от себя, не включил сервомотор и все зависло».

Закончив разбор, лейтенант Василий Ловчиков без тени сомнения подвел итог, глядя на своих командиров Павловского и Капустина. «Извините, но на себя я это брать не буду!» — сказал он.

О, надо было видеть лица начальников. Они резко развернулись и покинули стенд.

Стоявший за спиной у Ловчикова подполковник из штаба авиации военноморского флота только крякнул от удовольствия.

— Однако круто ты с ними, лейтенант. Но поделом им. Потом этот подполковник, вернувшись в Москву, позвонил начальнику Ловчикова в Калининград:

— Вы присмотритесь к парню. Он дело знает и шею не гнет подобострастно перед начальством.

Так что опыт общения с подобными начальниками у Василия Ловчикова был. Тем временем начальник штаба, придя в себя, пошел в атаку:

— В чем дело, товарищ старший лейтенант?

— Да в том, что я принимаю решения, которые должны принимать вы!

Дальше Ловчиков объяснил начштаба и про самолет на взлетной полосе, и про десятитонники-заправщики, и про пущенный по его приказу без госкомиссии трубопровод. Объяснял ясно и четко, хотя и несколько горячо. Майор молчал.

А потом он дождался сообщения, что дальние бомбардировщики с их заправкой благополучно вернулись на свой аэродром и пошел домой. На душе было тяжко и муторно.