Читать книгу "Арабская дочь - Таня Валько"

— Что это значит?! — Марыся бросается на ближайшего полицейского. — Оставьте моего мужа! В чем он виноват?

— А ты, негодница, лучше надень абаю и закрой лицо! — И молодой женщине отпускают оплеуху.

— Сержант, что вы делаете?! — В комнату, из которой слышен визг на пол-отеля, врывается старший полицейский.

— Вы сказали арестовать подозрительных…

— Дебилы! Глупые монголы! Сыновья осла! — С этими словами капитан собственноручно снимает с Хамида наручники. — Что подозрительного в том, чтобы спать ночью с собственной женой? Этого человека мы возьмем в участок только как свидетеля, может, он что-то заметил.

— А что случилось? — спрашивает, нервничая, Хамид.

— Об этом поговорим в другом месте. Госпожа, saida, пройдите в столовую, в сектор для женщин. Скорее.

Марыся покорно опускает голову и со слезами на глазах быстрым шагом выходит из комнаты. Хамид в сопровождении двух самых ретивых полицейских направляется к выходу. Через минуту садится на заднее сиденье полицейской машины, которая тут же уезжает.

Как для маленького городка, участок в Мадаин-Салех довольно большой. В приемной полно нервных полицейских, которые суетливо носятся от ресепшн к бюро и на улицу.

— Садись и жди, — говорит человек в форме. — Сейчас ни у кого нет времени на опрос свидетелей.

— Так я мог бы остаться в отеле с женой, — отвечает в бешенстве Хамид. — Никуда бы не убежал.

— Хочешь провести это время не зря? — полицейский наклоняется над ним и орет ему прямо в лицо, обдавая несвежим дыханием.

На эти слова риядец садится и, выпрямившись, словно приклеивается к спинке. Он вперяет взгляд в грязный пол и старается ни на кого не смотреть. Именно в этот момент на участке происходит какое-то замешательство.

— Jalla, jalla! — слышны крики, и на середину помещения выпихивают ничего не понимающую иностранку. — Ты нарушила закон! В тюрьму ее! — орут полицейские, с возмущением размахивая руками над ее головой.

— Что происходит? — Хамид хватает женщину за руку и усаживает ее на ближайший стул. Он узнает в ней одну из туристок из большой группы отеля.

Женщина выглядит страшно. Длинные русые волосы растрепаны и слиплись от пыли и пота, лицо опухло, на щеках различимы следы от слез, а руки и ладони измазаны каким-то странным коричнево-рыжим дегтем. Местных больше всего поражает распахнутая абая, из-под которой выглядывают длинные худые ноги и руки.

— Застегнись, а то они сейчас с ума сойдут, — шепчет ей на ухо Хамид, и женщина послушно, как робот, следует его совету.

— Почему ты ехала на автомобиле, почему ты сидела за рулем? — спрашивает словно выросший из-под земли тот самый старший функционер, который помог Хамиду в отеле. — Почему ты нарушаешь наш закон? А? Я с тобой разговариваю! — Он нервничает и грубо хватает женщину за подбородок, поднимая ее лицо вверх.

— Ты, ублюдок, не дотрагивайся до меня! — рычит вдруг женщина, отпихивая руку полицейского. — Вам так хочется наказать и посадить в тюрьму меня, а не тех преступников, которые убили моего мужа и сына?! Вы все террористы! Рука руку моет!

Мужчина отскакивает. Наверное, еще никогда в жизни он не сталкивался с тем, чтобы какая-то женщина орала на него. Он не был зол или возмущен ее словами, но поражен, как малый ребенок, наказанный матерью. Он не знает, что делать в подобной ситуации, и глупо крутится на месте.

— Так для чего вы сюда притащились? — холодным тоном спрашивает новоприбывший полицейский. Хамид узнает в нем их немного глуповатого гида. Сейчас он подает себя совершенно иначе: чувствуется, что он оказывает существенное влияние на жизнь местных обывателей. — Ну, так для чего это вам было нужно? — снова задает он вопрос.

— Не знаю, зачем мы приехали в эту проклятую страну! — Женщина начинает плакать, размазывая при этом пыль, которая осела у нее на щеках.

— Так я тебе скажу: из-за денег! Вас сгубила жадность! Хотите лишить саудовский народ причитающихся ему денег и вывезти их в ваши испорченные страны! Проклятые — это вы! У нас две священные мечети и святая Кааба. Все саудовцы отмечены перстом Аллаха.

— Что ты рассказываешь?! — Хамид не выдерживает. — Семья этой женщины погибла, а вы цепляетесь за тот факт, что она вела машину! Может, еще арестуете ее за это? Почему тратите время на такую чушь, а не ловите убийц?!

— Как это мы ничего не делаем? Бен Ладена уже поймали, зачем нам еще кто-то с менее известной фамилией? — Гид-полицейский толкает его изо всех сил на деревянный стул. — Закрой пасть, а то этот писк обернется тебе боком.

— В котором часу на вас напали и где? — быстро спрашивает Хамид у женщины, которая смотрит на него невидящим взглядом.

— Около шести, уже начинало темнеть, — шепчет она, — по дороге в Джедду. С автострады мы заметили маленькую пальмовую рощу и решили всей группой остановиться на пикник. Дети проголодались, надо было покормить их.

— Сколько примерно километров было от Мадаин-Салех?

— Семьдесят… сто. Я ехала примерно час, не могла найти больницу.

— Кто стрелял? Сколько их было и какого они возраста?

— Подъехали на пикапе, таком деревенском, старом, буквально разваливающемся. Я не видела того, который вел, но в кузове сидели два молокососа, может, семнадцати-восемнадцати лет. Вначале стреляли издалека. Мы растерялись, потому что не могли понять, что происходит. Они ранили Петера, моего двенадцатилетнего сына. Потом они как будто чего-то испугались и отъехали, но, к сожалению, просто сделали круг. Может, воодушевлялись для борьбы, не знаю.

Женщина умолкает и грустно опускает голову. На всем участке царит такая тишина, что слышно тиканье часов на стене.

— Позже началось страшное. Женщин, девочек и одного маленького мальчика отогнали в сторону и привязали к пальмам. Мужчин выстроили в ряд и начали им что-то кричать, плевать на них, бить по лицу. Им хотелось унизить их, так же как меня этот господин за минуту до этого. — Женщина показывает на гида, который молчит, кусая губы. — К сожалению, среди нас был один француз, мастер спорта, гордившийся тем, что имеет черный пояс карате. Он начал сопротивляться и пнул одного саудовца…

— Как ты определила, что это были саудовцы? — возмущается какой-то местный патриот.

— По одежде, — женщина разводит руками. — Но, возможно, они так нарядились, чтобы сбить нас с толку. Наш друг-спортсмен нанес одному из напавших удар, и тот растянулся во весь рост. Но в ту же минуту другой террорист, сильно испугавшись, начал стрелять. Мы, женщины и дети, сбились в кучку за деревом и прижались друг к другу, а наши мужчины уже через мгновение вообще не подавали признаков жизни. После этого молокососы молниеносно запрыгнули в машину и уехали. Мой муж еще дышал. Умер в больнице. В нашей группе было восемь взрослых, пятеро детей и два молодых парня. Мы отъехали от главной дороги где-то на пятьсот метров. В этом была наша ошибка.