Читать книгу "Как загасить звезду - Ольга Играева"

— У тебя не муж, а золото! — польстил девушке Костов, но в душе Андантинова пожалел.

— Точно! — подхватила Надежда. — Это еще что! Он мне сейчас куртку из брезента варганит — таких там прибамбасов напридумывал! Там по подолу сплошь карабины пришиты, чтобы пристегивать что угодно — телефон, пейджер, авоську, пистолет… Карманы там обратные, в них руку просто так не засунешь — это чтобы снег в них не западал…

Надежда еще долго развлекала бы Костова рассказами о задумках Андантинова, если бы они не подошли к нужной двери на третьем этаже с трудом разысканного дома 4 г.

— Будем надеяться, — пробормотал он, — что адрес из личного дела ты срисовала без ошибок…

— Антон Сергеич! — обиделась Надежда. — Я же не дикая!

Когда они подошли к нужной двери, Надежда посерьезнела, напряглась и полезла в карман юбки за пистолетом.

— Надежда! Расслабься! — посоветовал ей Костов. — Ты, похоже, военную операцию здесь начинать собираешься, масштабные боевые действия. Мы идем просто уточнить некоторые детали — у нас против него ничего нет. Вообще ничего, кроме смутных подозрений.

— Да вы что! — горячо запротестовала напарница. — Да вы его не знаете! Уж вы поверьте моему опыту, от такого чего угодно можно ждать! Да я не удивлюсь, если он из Чечни ящик «лимонок» с собой привез и гранатомет. Доверчивы вы слишком, эх!..

Но руку из кармана юбки все же убрала.

«Доверчивый» Костов нажал на кнопку звонка. Лучше бы ему было прийти одному, без Надежды, но Костов об этом не подумал. И это была его ошибка. За дверью через короткое время явственно раздались шаги, шуршание — обитатель квартиры рассматривал их в «глазок». Неужели повезло и отпускник оказался патриотом — не подумал отчалить на Мальдивы, а проводит отпуск дома, в Москве?

— Нам бы Штырева… — начал Костов, но в следующую секунду уже летел к стене, оттолкнув попутно в сторону и Надежду. Та шмякнулась на пол у лестницы.

«Что же он в металлическую дверь палит? — думал он. — Ведь это бесполезно и даже опасно — для него самого. Рикошет…» Но сам-то, Костову некстати стало смешно, сам как миленький упал вниз лицом на грязный кафель при звуках выстрела, хотя умом понимал, что пуля дверь не пробьет. Но — автоматическая реакция! И вообще — береженого бог бережет…

— Штырев! — крикнул Костов. — Не валяйте дурака! Мы пришли просто поговорить!

В ответ — еще несколько выстрелов подряд. «Ах, черт! — с досадой подумал Костов. — Не рассчитал. Не подумал я, что парень уже несколько дней может быть на взводе. Ждать, когда за тобой придут, — не слишком здоровое занятие, у самого крепкоголового крыша поедет. Или напился, или обкололся… Почему он не уехал? Не учел я, что он Надежду уже видел, знает, что она из милиции… Вот и запаниковал. Прийти бы одному, представиться… переписчиком, что ли. Мол, в вашем районе проходит пробная перепись, не ответите ли на несколько вопросов… Мама родная! Неужели у него действительно ящик «лимонок»?»

Пригибаясь изо всех сил к полу, к нему подкрадывалась Надежда.

— Антон Сергеич! — Надежда чувствовала себя как рыба в воде. — Давайте я через соседний подъезд на тот же этаж поднимусь и… Я сразу заметила, когда мы только к дому подходили, что у них тут балконы смежные. Пройду на соседний балкон и перелезу в квартиру Штырева, а там…

— С ума сошла! — чуть не заорал Костов, сытый по горло утомительной активностью подчиненной. — Откуда мы знаем, сколько там народу? Сколько у него оружия? В каком он состоянии? Где он располагается в квартире? Хочешь на меня свой труп повесить? Чтоб «девочки кровавые в глазах» у меня по гроб жизни мелькали? Запрещаю категорически! Я в своем подразделении авантюризма не допущу! Беги, звони в управление, вызывай группу захвата! А лучше бы подождать, когда у него патроны кончатся.

— А вдруг у него обширные запасы? — возразила Надежда. — Да если он сообразит, что нас всего двое (и я еще уйду) и у вас оружия с собой нет… Да этот отморозок скакнет в дверь, вас пристрелит («Спасибо на добром слове!» — хмуро кивнул Костов) и деру вниз по лестнице… Я, знаете, тоже не хочу… Вы меня как начальник вполне устраиваете. Пока.

— Чего-чего? — возмутился Костов. — Андантинова! Выполняйте приказ!

Следующие полчаса прошли напряженно. Костов, прижавшись к стене, прислушивался к звукам за дверью, прикидывая, что делать в том случае, если вооруженному Штыреву и впрямь придет в голову выскочить на лестничную площадку. Рука Костова невольно дернулась к подмышке, но вместо кобуры нащупала лишь гладкую ткань рубашки. Именно сегодня пистолета у опера не было. Костов почувствовал себя неуютно. «Первое — выйти из обзора, чтобы не видно было в «глазок», — решил он и, скользя по стене, продвинулся ближе к двери. — Поставить подножку, если вылезет неосторожно, впопыхах… Оседлать упавшего и произвести захват. А вот если он выдвинется по правилам, с подстраховкой, то ничего хорошего меня не ждет… Попытаюсь ударить по вытянутой руке с пистолетом».

Из-за двери доносились звуки возни, затем послышались крики. Внезапно — как молоток по нервам — ударили выстрелы и раздался звон разбитого стекла. Костовым начало овладевать нехорошее предчувствие, что он напрасно отпустил Надежду с пистолетом. Надо было по крайней мере отобрать у лихой девицы оружие. «Идиот! — выругал себя Костов. — Ну, идиот! Так лопухнуться!»

Заскрежетал замок, ручка в двери задергалась, Костов еще больше вжался в стену и приготовился к броску… Тут дверь резко распахнулась, и с воплем: «Антон Сергеич! СВОИ!» — на лестницу из квартиры Штырева выпала Надежда — с пистолетом в руке, без жакета, колготки порваны, и лицо перекошенное.

— Порядок! В углу валяется! — завопила она так, что у Костова чуть не лопнули барабанные перепонки. — Я как балконную дверь разбила, смотрю, он спиной ко мне стоит, наклонившись, сумку собирает. Только он начал разворачиваться, я по нему пальнула — мимо… Он тоже пальнул — тоже мимо. Я больше ждать не стала — вижу, никто из нас не чемпион по стрельбе, разбежалась, подпрыгнула и пяткой ему по челюсти. Он еще стрелял, но все мимо. Он к стене отлетел и башкой о косяк шмякнулся. Я потом для верности его еще прикладом приложила…

Увидев белое лицо Костова и его превратившиеся в игольные уколы зрачки, оперша осторожно поинтересовалась:

— Что-нибудь не так, Антон Сергеич? Я группу вызвала, как вы приказали.

Едва сдержав клокотавшую ярость, Костов оставил слова напарницы без ответа и, отстранив Надежду рукой, вошел в квартиру. Первым делом он прошел в комнату, где, как и говорила Надежда, в углу валялся поверженный Штырев — высокий блондин, с которым они намеревались всего лишь поговорить о его связи с Аленой Соловей. Сейчас говорить с ним было бесполезно. Лицо его было в крови, и сам он без сознания.

— Понятых, врача, прокурора, — обернулся Костов к Надежде, продолжая колоть ее игольными зрачками. — О твоих подвигах потолкуем потом.

Расстроенная Надежда, вздохнув, пошла обзванивать соседей, а Костов осмотрел квартиру. Жилище Штырева было довольно запущенное — чувствовалось отсутствие женской руки. Вещи — телевизор, видик, музыкальный центр, мебель, одежда в платяном шкафу, куда тоже заглянул Костов, — все были не дешевые, но выглядели сиротливо, непрезентабельно, как будто попали сюда случайно и на время и не нравились хозяину. Беспорядок — кругом валяются видеокассеты (Костов почитал названия — «Матрица», «Кулак ярости», «Криминальное чтиво» и прочее), лазерные диски, какие-то журналы. Судя по всему (Костов бегло перелистал журналы), Штырева интересовали автомобили, бабы и мордобой. Да, еще оружие. Тут только Костов опомнился — хоть клиент и без чувств, а осторожность прежде всего. Он обыскал ящики стола, шкаф, на всякий случай пошарил рукой под диванными валиками — не припас ли «высокий блондин» еще где-нибудь гранатомет или на худой конец «ремингтон» на погибель всем врагам. Но результаты осмотра говорили о том, что тот «Макаров», из которого Штырев шмалял по двери и по Надежде, был его единственным оружием, во всяком случае, здесь и сейчас. Несколько успокоившись, Костов продолжил изучение обстановки. Ботинки под батареей. Неглаженые сорочки висят на спинках стульев. Пустые бутылки по углам. Всюду пепельницы с окурками — на подоконнике, на ковре, на валике дивана. Около кресла клетчатой рубашкой вверх лежала непонятно как сюда попавшая игральная карта. Костов перевернул ее — карта оказалась тузом бубей. Рядом с косяком стояла явно подготовленная к выносу спортивная сумка, внутри врассыпную лежали аудиокассеты. «Не вынесла душа Штырева без любимых записей Шуфутинского…» — растрогался Костов.