Читать книгу "До смерти здоров. Результат исследования основных идей о здоровом образе жизни - Эй Джей Джейкобс"

Я пришел за костюмом, который дед надевал на нашу с Джули свадьбу. Это был не простой костюм. Гринсбоновые[221]пиджак и брюки в красную клетку, броские, вызывающие, могли бы висеть в шкафу у «братьев-чехов» Дэна Эйкройда и Стива Мартина[222]. Не знаю, хватило бы у меня смелости хотя бы раз появиться в нем на публике, но мне нравится сама мысль, что этот костюм будет храниться у меня. Как клетчатое напоминание о человеке, который жил полной жизнью.

Я распахиваю шкаф. Там столько ослепительно-ярких вещей, но нет и следа костюма.

– Думаю, он совсем износился и кто-то его выбросил, – говорит мама извиняющимся тоном и протягивает мне вешалку с рубашкой в красный и голубой цветок. – Как насчет этого?

Конечно, не гринсбоновый костюм, но тоже неплохо.

В моем списке остались десятки пунктов. Я не пел в хоре (а это уменьшает риск сердечных заболеваний). Не пробовал японскую редьку дайкон или экстракт герани, который якобы обладает противовоспалительными, противовирусными, антибактериальными свойствами и вообще помогает от всего плохого. Я не вернулся в лабораторию сна, чтобы сделать повторную полисомнографию.

И части тела. Селезенка? Печень? Пищевод? Я не посвятил этим органам ни месяца.

Но ради своего душевного здоровья я должен отказаться от круглосуточного, непрерывного здорового образа жизни. Я обещал сыновьям. Они уже два года терпеливо ждут, когда я вместе с ними смогу есть пирожные на днях рождения.

Стал ли я самым здоровым человеком в мире? Я определенно гораздо здоровее, чем два года назад. На последнем осмотре в EHE выяснилось, что я сбросил очередные граммы и пока остановился на отметке 71 кг (итого: минус семь килограммов). Я похудел в талии на два размера. Как сказал доктор Гарри Фиш, моя липидограмма «так хороша, что сердце может не выдержать» (ЛВП: 48, ЛНП: 62). Процент жира снизился более чем в два раза. Я могу пробежать полтора километра меньше чем за семь минут, а когда-то вообще не мог бегать. У меня появились грудные мышцы.

Надеюсь, то, что я делал, позволит мне прожить дольше, несмотря на упорное нежелание переезжать на Окинаву или Сардинию. Дам вам знать через несколько десятков лет.

Но стал ли я самым здоровым в мире? Кто знает? Наверное, нет. К примеру, я придавал такое значение еде и тренировкам, что мою жизнь никак нельзя было назвать гармоничной. Я не ходил в кино с Джули и на собрания в детский сад.

Доктор Брэтман сказал бы, что у меня наблюдаются признаки орторексии. В последнее время я отказался от фруктов (за исключением самого горького – грейпфрута) из страха, что в них слишком много сахара.

И вот что я решил. Здоровый образ жизни любой ценой – пройденный этап. Вместо этого я выбираю здоровый подход к здоровому образу жизни.

Я найду применение многому из того, что узнал.

Я буду больше жевать, больше ходить и гладить животных. Я буду носить защитные наушники. Я буду брать с собой миндальное масло. Я буду писать письма на беговой дорожке и бегать по делам. Я буду искать хорошее в ужасном и отдам свои тревоги на аутсорсинг.

Я буду пользоваться зубной нитью и дышать диафрагмой, есть листовую свеклу и киноа. Я буду пить ледяную воду, медитировать и чаще произносить слова благодарности.

Я постараюсь сохранить свой брак и почаще заниматься сексом. Я буду продолжать интервальные тренировки, чередуя быстрый бег и ходьбу, и выключать источники голубого света перед сном.

Я воспользуюсь советом эксперта в области фитнеса Оскара Уайльда: «Будьте умеренны во всем, включая неумеренность». Для неумеренности тоже должно быть место. И праздники, и триатлон могут быть полезны для здоровья. И я постараюсь, чтобы у меня было больше таких дней, как 19 июня, последний день моего проекта, когда мы с Джули повели детей в Бруклин, на матч Малой лиги бейсбола, в котором участвовала наша местная команда Cyclones. Я сделал 8304 шага, большинство из них – по пути на стадион. Я на воздухе, вдыхаю фитонциды. Я подвергаюсь небольшому солнечному излучению, чтобы вырабатывался витамин D. Я смотрю бейсбол, что, возможно, снижает артериальное давление.

Не обошлось и без аэробной нагрузки, например я бросал мяч в корзину рядом со стадионом. Детектор при этом определяет скорость броска. Мы все попробовали. Когда Зейн запустил мяч, радар показал зашкаливающе высокий результат – 151 км/ч.

– Ваш сын должен подписать контракт с Mets[223]! – воскликнул парень, который включает радар.

А прямо сейчас я возвращаюсь на наши места, держу своего чудо-ребенка за ручку, и его прикосновение снижает уровень кортизола в крови. Ладошка у Зейна липкая, ведь он увлечен лакомством, голубой сахарной ватой.

– Хочешь попробовать, папа? – спрашивает Зейн и высоко поднимает палочку с ярким ватным облаком.

Я не спешу с ответом. Да. Пожалуй, хочу. Только попробовать.

Эпилог

Однажды в пятницу (это было в сентябре, через несколько месяцев после окончания проекта, когда я ходил по дорожке и вносил последние исправления в книгу) мне позвонил отец. Он сказал, что тетя Марти потеряла сознание.

Я не придал этому особого значения, как и сама Марти. Наверное, обморок от избытка бразильских орехов и недостатка конопляного семени. Или наоборот. Совсем скоро она оправится и мы снова услышим гневные тирады в адрес агропромышленных предприятий или нефтяников, устраивающих гидроподрывы.

Марти неохотно (настоял холистический доктор) пошла к обычному, прописывающему лекарства и отправляющему на анализы врачу.

Через два дня стали известны результаты. Я ошибался. Дело было не в конопляном семени. Это был рак. Острый миелоидный лейкоз, ужасная разновидность рака, при которой костный мозг производит столько белых кровяных телец, что организм не выдерживает.

Марти не верила в Бога. Если она во что-то верила, то в собственное доброе божество вроде Матери Земли. Но если события и направляла какая-то сила (неважно, божественная или нет), она делала это с особо злым чувством иронии.

Это Марти, питавшаяся листовой капустой, избегавшая токсинов, отвергавшая микроволновки и сотовые телефоны; женщина, евшая органическую еду и спавшая на органических простынях, и у нее рак?

Она согласилась на короткий курс химиотерапии в Корнелльском медицинском центре. Сама она не хотела, но уступила родственникам. Она называла это «боевой медициной». Она была так пацифистски настроена, что ей была ненавистна метафора «борьба с раком». Химия не помогла. Нужен был еще один курс.

Я навещал ее. Она выглядела на удивление хорошо: да, похудела, но все ее волосы были на месте, и фиолетовый шарф тоже. И настроение у нее было бодрое. Мы говорили о книге Тины Фей и об Андреа Бочелли. Она рассказывала мне о своей подруге, иллюстрировавшей «Уолтера, пукающего пса», с которой, как она думала, захотели бы познакомиться мои дети. Как-то раз мы отправились в Центральный парк и лежали там на траве, чтобы «зарядиться энергией Земли», как она это называла.