Читать книгу "Дикарь - Данелла Хармон"

Люсьен все еще хмурился, помогая Джульет поудобнее уложить Гарета на подушках, чтобы облегчить его головную боль. Как ни странно, она не сердилась на него за то, что он так грубо приволок ее на матч. Правда, ему было совершенно безразлично, сердится она или нет. Она слышала, как он проклинал Спеллинга на чем свет стоит, пока доктор накладывал гипс на руку Гарета. Она видела, как он переживал и шагал туда-сюда по комнате, пока они в тревоге ожидали, когда очнется Гарет. О, она видела его насквозь, раскусила с самого начала и понимала, что на самом деле он всего-навсего старший брат, который трясется над оставшимися на его попечении, младшими, который любит их и старается оградить и защитить от любых неприятностей. Она видела, какое облегчение испытал Люсьен, когда Гарет открыл наконец свои прекрасные голубые глаза.

— Черт бы тебя побрал, считай, тебе здорово повезло, что ты остался жив, — проворчал Люсьен и, схватив свечу, наклонился над Гаретом, пристально вглядываясь в его глаза.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — возмутился Гарет.

— Ничего.

— Доктор велел нам наблюдать за твоими зрачками, — объяснила Джульет. — Если окажется, что они разного размера, это может означать, что у тебя поврежден мозг.

Гарет расхохотался.

— Вижу, с тобой все в порядке, — пробормотал Люсьен, распрямляясь, и со стуком поставил подсвечник на ночной столик.

— Не цепляйся ко мне, и с тобой тоже будет все в порядке, — пошутил Гарет и тихо вздохнул от счастья, когда Джульет натянула ему одеяло повыше. Люсьен увидел, как они обменялись нежными взглядами. Он возвел глаза к потолку, покачал головой и отвернулся.

Кто бы мог подумать, что Дикарь, которого убийца намеревался прикончить, выйдет победителем из той ситуации да еще заработает себе одно из самых лучших поместий в Беркшире? Ему повезло, что остался в живых.

Но видит Бог, я им горжусь!

Он гордился, это правда. Но и был страшно зол на него. Больше всего его разозлило то, что Гарет не обратился к нему за помощью, как только узнал о проделках Спеллинга. Страшно подумать, что произошло бы, если бы Спеллинг узнал чуть раньше о том, что Гарет обо всем догадывается. Наверняка Гарет, как и Чарльз, уже лежал бы в могиле, сраженный пулей. Люсьен выругался сквозь зубы. Он был зол, но при этом восхищался мужеством и сообразительностью брата.

— Люс?

Люсьен взглянул на брата.

— Ты так и не рассказал мне, как тебе удалось заполучить назад Крестоносца.

— Фоке увидел его на аукционе «Таттерсоллз»[17]и сразу купил для тебя. А теперь постарайся заснуть. Отдохни, наберись сил. Я хочу, чтобы ты был здоров и я смог бы задать тебе хорошую трепку, понятно?

— Только попробуй! — прошептал Гарет, усмехнувшись. — Как-никак я теперь чемпион.

Люсьен покачал головой, даже не пытаясь сдерживать улыбку, которая так редко появлялась на его лице.

— Что правда, то правда, — тихо сказал он.

Гарет удивленно вскинул бровь.

— Хочешь верь, хочешь не верь, но ты оправдал мои ожидания и стал таким человеком, каким я хотел тебя видеть. — Улыбка на лице Люсьена расплылась еще шире. — Ты повзрослел, маленький братец, и я горжусь тобой.

С этими словами он повернулся и вышел из комнаты, оставив Гарета и Джульет в полном изумлении.

В комнате, освещенной двумя свечами, было тихо. В колыбельке, придвинутой к кровати, мирно посапывала Шарлотта.

Подождав, пока в коридоре стихнут шаги герцога, Джульет, взглянув на мужа, сказала:

— Ну и ну! Оказывается, и у чудовищ есть сердце. И еще, Гарет, запомни: если ты еще когда-нибудь выкинешь нечто подобное, то у Люсьена не будет шанса убить тебя, потому что я опережу его.

Он рассмеялся, притянул ее к себе здоровой рукой и, не обращая внимания на слабые протесты, поцеловал ее так, как может целовать только здоровый мужчина. Вскоре голова у нее кружилась так же, как у него.

Она прилегла на краешке кровати, но он придвинул ее поближе к себе. Они лежали лицом друг к другу, положив головы на одну подушку.

— Я люблю тебя, Гарет.

— Ах, Джульет, я тоже люблю тебя! Не могу передать, как я обрадовался, когда увидел, как ты бежишь ко мне по помосту, когда понял, что ты все-таки не бросила меня. Я почувствовал себя победителем не тогда, когда нокаутировал Мясника, а когда, очнувшись, увидел тебя здесь, со мной.

— Ох, Гарет, простишь ли ты меня когда-нибудь за то, что сомневалась в тебе?

— Я прощу тебе что угодно, любовь моя. А теперь задуй свечи и возвращайся ко мне под одеяло. В этой постели слишком просторно и одиноко без тебя.

Эпилог

За три недели до Рождества Люсьен, задержавшийся в столовой за завтраком после того, как все остальные ушли, неторопливо прихлебывал кофе и обдумывал, с какой стороны взяться за Эндрю, чтобы исправить его так же удачно, как удалось исправить Гарета. Лакей принес на серебряном подносе почту для его светлости.

Он равнодушно просмотрел ее. Ничего интересного. Счета, предложения об инвестициях, просьбы о предоставлении займов от друзей и благотворительных организаций, приглашения на различные мероприятия и — это уже что-то интересное! — два письма. Отложив в сторону остальную почту, он вскрыл первое. Письмо было от Гарета и Джульет и содержало множество новостей: о Шарлотте, которая начала ходить; о Гарете, который был недавно избран членом парламента; о Джульет, которая ждет второго ребенка. Письмо заканчивалось приглашением для всех членов семьи провести Рождество в Суонторпе.

Герцог откинулся на спинку стула, задумчиво потирая подбородок.

Рождество в Суонторпе. Он улыбнулся. Черт возьми, а почему бы и нет?

Он сложил письмо. На лице его появилось довольное выражение. Так бывало всегда, когда он вспоминал, как ловко удалось ему сблизить Гарета с Джульет. Это была одна из его удачных комбинаций, которая завершилась счастливым финалом.

Еще бы!

Дикарь совсем исправился. Пора приниматься за Эндрю. За Дерзкого.

Пора. Но тут возникает проблема…

Все еще улыбаясь, он взял второе письмо. На нем стоял почтовый штемпель какого-то американского города, о котором он никогда не слышал. Адрес на конверте был написан странно знакомым почерком. Нахмурив брови, Люсьен вскрыл письмо и начал читать.

26 октября 1776 года Дорогой брат Люсьен…

Не может быть!!! Люсьен вскочил со стула, чуть не перевернув стол. Боже мой! Он жив!

Проклиная свои глаза за то, что не могли быстрее скользить по строчкам, он взволнованно дочитал письмо до конца.