Читать книгу "Эхо во тьме - Франсин Риверс"

Ездра снова посмотрел на ящик. Не в силах поверить собственным глазам, он взял в руки горсть золотых монет и взвесил их на ладони.

Иосавеф, вся дрожа, встала. Уставившись на ящик, она схватила Ездру за рукав.

— Тут денег столько, чтобы мы сможем безбедно жить всю оставшуюся жизнь! Мы можем купить хороший дом. Мы можем иметь прислугу. Ты сможешь сидеть у городских ворот вместе со старейшинами. А твой брат, Амни, больше никогда не будет задирать свой нос перед тобой!

Тафата стояла молча и пристально смотрела на отца своими большими темными глазами.

— Нет, — сказал Ездра. — Бог предназначил эти деньги для другой цели.

— Для какой еще цели? Он благословил тебя за твою праведность. Он дал тебе богатства, которыми ты можешь наслаждаться.

Ездра покачал головой.

— Нет, — сказал он снова и бросил монеты обратно в ящик. — Это для Божьего труда.

— Да ты с ума сошел! Разве ты не слышал, что говорят фарисеи? Бог вознаграждает праведных.

— Нет праведных людей, мама. Ни одного, — тихо сказала Тафата. — Праведен только Сам Господь.

Ездра улыбнулся, глядя на дочь, и его сердце радостно забилось от ее слов. Он кивнул в знак согласия, и его глаза засветились радостью. Значит, когда он говорил дочери Благую Весть, она поняла ее и поверила в нее.

— Будем уповать на Господа.

— Да, отец. Будем уповать на Господа.

Ездра закрыл крышку и запер ящик.

22

Марк шел в северном направлении, вдоль реки Иордан. Он прошел через Архелай, Енон, Салим, а потом повернул на северо-запад, в сторону гор. В каждой долине он останавливался и спрашивал всех, кто соглашался с ним разговаривать, не помнят ли они девушку по имени Хадасса, которая однажды отправилась со своей семьей в Иерусалим и после уничтожения города не вернулась домой. Никто о ней даже не слышал.

Каждый раз, отправляясь дальше, Марк думал, правду ли сказали ему эти люди. Часто та вежливость и учтивость, с какой поначалу люди реагировали на его обращение к ним, сменялась настороженностью и просто открытой враждебностью, стоило ему с ними заговорить. Марка выдавал акцент. Марк видел, как смотрели на него эти люди, и понимал, что они о нем думают. Если римлянин переоделся иудеем, то не иначе, как для того, чтобы своими расспросами заманить их в какую-то ловушку.

После нескольких дней пути Марк пришел в небольшое селение Наин, в горах Галилеи. На рынке он купил хлеба и вина. Как и на всем пути, здесь его поначалу принимали за иудея, а потом узнавали по акценту. Однако на этот раз торговец оказался не таким настороженным и неразговорчивым, как все те, кто встречался Марку на пути.

— Что это ты нарядился как иудей? — спросил он, не скрывая своего удивления и любопытства.

Марк рассказал, как его ограбили на пути в Иерихон и как его спас Ездра Барьяхин.

— А это все от него в подарок. И я ношу эту одежду с гордостью.

Торговец кивнул, явно удовлетворенный ответом, но любопытства у него не убавилось:

— А что ты делаешь здесь, в галилейских горах?

— Ищу дом одной девушки, которую звали Хадасса.

— Хадасса?

— Ты слышал когда-нибудь это имя?

— Может, и слышал. А может, и нет. Среди иудеек имя достаточно частое.

Марка его ответ не удовлетворил. Он описал ее торговцу настолько подробно, насколько мог.

Торговец пожал плечами.

— Темные волосы, карие глаза, тонкая фигура… Таких девушек тут сколько угодно. Может быть, в ней было что-то особенное?

— Она сама была особенной. — Тут Марк обратил внимание на пожилую женщину, стоявшую в тени палатки. Он видел, что она прислушивается к его разговору с торговцем. Было в ее выражении лица что-то такое, что заставило Марка задать следующий вопрос именно ей. — А ты знаешь что-нибудь о девушке по имени Хадасса?

— Могу сказать тебе то же, что и Наассон, — ответила ему женщина. — Хадасса — очень распространенное здесь имя.

Огорченный, Марк уже хотел было идти дальше, как эта женщина вдруг спросила его:

— Ее отец был горшечник?

Марк нахмурился, пытаясь вспомнить, потом обернулся к ней.

— Может быть. Точно не знаю.

— Жил здесь один горшечник. Звали его Анания. Женился он, когда был уже в возрасте. Жену его звали Ревекка. Она родила ему троих детей — сына и двух дочек. Одну из них звали Хадасса. Другую — Лия. Сына звали Марк. Однажды они отправились в Иерусалим, да так и не вернулись.

Торговец нетерпеливо посмотрел на нее.

— Это, может быть, совсем не та Хадасса, которую он ищет.

— Хадасса рассказывала, что ее отца воскресил из мертвых Иисус из Назарета.

Торговец взглянул на него внимательнее.

— Что же ты сразу не сказал?

— Так вы знаете ее.

— Да, это она и есть, — сказала пожилая женщина. — Дом, в котором они жили, стоит закрытым с тех самых пор, как они ушли в Иерусалим на Пасху. Мы слышали, они все погибли.

— Хадасса тогда осталась жива.

Пожилая женщина удивленно покачала головой.

— Это Бог оставил ее в живых.

— Я ее помню совсем ребенком, — сказал торговец. — Выжить там мог бы только сильный человек. Никак не слабый.

Тяжело опершись на свою палку, пожилая женщина пристально посмотрела на Марка.

— А где Хадасса сейчас?

Марк отвернулся.

— Где она жила? — спросил он, не ответив на вопрос. Потом он снова посмотрел на пожилую женщину. — Мне нужно знать, — твердым голосом добавил он.

Женщина еще какое-то время внимательно смотрела на него, потом ее лицо смягчилось.

— К дому Анании пойдешь вниз, по этой улице, по восточной стороне, четвертый дом от конца.

Марк повернулся, чтобы идти.

— Римлянин, — тихо сказала женщина, — ты там никого не найдешь.

Марк увидел, что дом был совсем простым, и удивился тому, какой он маленький. Дверь оказалась незапертой. Когда он толкнул ее, она заскрипела. Войдя внутрь, он почувствовал на лице паутину. Он смахнул ее. Во всем помещении царил сухой запах пустоты и заброшенности.

Марк оглядел пустую комнату. В этом доме не было ступенек на крышу, была только дверь, ведущая на задний двор. К глиняной стене было пристроено возвышение для постели.

Марк прошел через комнату и поднял небольшую перегородку, закрывавшую оконный проем. В дом тут же влился солнечный свет, а вместе с ним и теплый воздух, поднявший вверх пыль, хорошо заметную в лучах солнца. Отступив назад, Марк обернулся и увидел, как солнце осветило гончарный круг. Он подошел к нему и привел в движение. Круг туго повернулся, словно пытаясь преодолеть долгие годы пребывания в бездействии.