Читать книгу "Бэстолочь - Юрий Вяземский"

– Чем это у тебя пахнет, Моржухина?

– Березы. Войдешь в хибару – прямо в нос бьет.

– Ну и пусть себе пахнут. Что, плохо, что ли? – встряхнула локонами Ленка.

– А вдруг ко мне придут с проверкой. – Лицо у Ольги побледнело, а глаза сузились. – Им и искать не придется. Только откроют дверь в хибару…

– Ты чокнулась, Моржухина! У тебя мания преследований, – сощурилась Ленка, выпуская дым из ноздрей Лиле в лицо.

– Не «мания преследований», а «мания преследования», – поправила Лиля, глядя как бы на Ольгу.

– Ой, Ленка, мне что-то нехорошо стало, правда, – присела Ольга на край табуретки.

– А я прекрасно себя чувствую. Такое легкое, беззаботное состояние, – улыбнулась Ленка. – Честное слово, давно мне не было так хорошо… Сейчас перекурим и опять поедем!..

– Послушай, Ленка, а ведь те люди, у забора… Они же наверняка что-то заподозрили… А вдруг они на нас донесут…

– Чепуха! – Ленка привстала со стула, поискала сощуренными глазами формочку с окурками, а не найдя ее, вонзила докуренную сигарету в спичечный коробок; коробок опрокинулся, и пепел просыпался на Лилины записи.

– Не о том думаешь, Моржухина! – продолжала Ленка. – Ты лучше думай о том, что надо тебя обеспечить дровами.

– Боже! Стыд-то какой! – простонала Ольга.

– Послушай, Моржухина, я что-то не понимаю тебя. – Сердитым жестом Ленка сгребла Лилины листки, сдула с них пепел и швырнула обратно на стол. – Ведь твоя же была идея! Сама же говорила: если мы никак не можем наказать этих мерзавцев, то давай хотя бы сопрем у них часть поленьев, хоть так им нагадим.

– Я не говорила «нагадим»! – испугалась Ольга. – Я говорила, что несправедливо это… Что мне топить скоро будет нечем…

– Все правильно – экспроприация экспроприаторов, – констатировала Лиля, устремив взгляд в пространство между Ленкой и Ольгой, вроде бы в дверь, но как бы сквозь нее, в темноту сада, за забор моржухинской дачи, в глубину окружающей ночи, навстречу еще не родившемуся утру.

– Видишь! И дамочка твоя согласна! – торжествующе объявила Ленка.

– Ой, Леночка, я так с ума сойду! – схватилась за сердце Ольга. – Я же совсем одна! Никто за меня не заступится! Они же со мной что угодно могут сделать! Под суд отдать!

– Дополнительное перераспределение материальных благ, – загадочно ухмыльнулась Лиля.

– Не болтай ерунды! – поморщилась Ленка. – Мы ведь с тобой на чужую дачу не лазили? Не лазили. Они где лежали? В канаве, на нейтральной территории… Ну и все!

– Но ведь они – чужие! За них люди деньги заплатили! – вздрогнула Ольга. – Воровство это, неужели не понимаешь?

– Ни фига подобного! – решительно мотнула головой Ленка. – Эти березы, между прочим, и нам принадлежали. Всей улице. Всему поселку. А они незаконно их спилили… Если уж на то пошло, то они нас обворовали, а не мы – их!

– Неужели ты не понимаешь, что так нельзя?.. Раньше они были ворюгами, а теперь получается…

– Да какие мы с тобой воры! – рассердилась Ленка. – Разве нам нужны эти дрова? Ни фига подобного! Мы их из принципа взяли, чтобы гадов этих наказать. Чтобы хоть частично справедливость восстановить. Разве настоящие воры крадут из принципа? Ну и все! И хватит, на самом деле!

– Нет, ты никак не хочешь меня понять! – твердила Ольга в упрямом отчаянии. – Теперь все поменялось местами… Нарушили мы с тобой весь принцип!.. Он теперь на их стороне… Теперь они запросто могут прийти ко мне, ворваться в дом, разбудить детей… И никто меня не защитит. Потому что я – воровка! Я, мать двоих детей…

– Знаешь, милая моя, если ты так рассуждаешь, – оборвала ее Ленка и с ненавистью посмотрела на Ольгу, – если от одного запаха ты на стенку лезешь, то и рыпаться тогда не надо было! Эдак действительно себя воровкой почувствуешь!

Ленка встала и направилась к двери.

– Леночка, миленькая, не уходи, ради бога! Поговори еще со мной! Я тебя очень прошу! – кинулась к ней Ольга.

– Пошла ты, Моржухина! Противно, ей-богу! – Ленка решительно отстранила Ольгу и ушла.

Едва дверь за ней закрылась, как и Лиля стала собираться: сложила свои листки, сунула под мышку коричневый томик.

– А ты куда? – еще сильнее испугалась Ольга.

– Так ведь и мне пора, Ольга Владимировна. Завтра мне предстоит обширная творческая программа, и надо хорошенько выспаться, – объявила Лиля. – И потом вы с вашей белокурой кумушкой положительно меня утомили. Столько оголенных эмоций из-за каких-то дров! Неужели непонятно – стихийное дораспределение. Без него мы бы уже давно и с голоду вымерли и от стужи окоченели.

Оставшись в одиночестве, Ольга сначала убрала со стола, потом перемыла посуду, потом подмела пол на террасе, потом приготовила для Дашки бутылочку с кефиром, поставив ее в кастрюлю с теплой водой. То и дело она прерывала свои занятия, обмирая, затаиваясь и прислушиваясь, при этом на ее лице появлялось выражение какого-то сосредоточенного испуга и одутловатой какой-то муки, после чего вновь, боязливо и замедленно, точно с трудом брала разгон, принималась убирать со стола, мыть посуду, подметать и снова вдруг обмирала, затаивалась и прислушивалась.

Переделав все дела, Ольга закрыла дверь на засов и зачем-то еще на крючок, на который никогда дверь не запирала, погасила свет, в темноте прокралась в комнату, разделась и легла в постель.

Дальнейшее она помнила очень смутно, будто заснула, и ей приснился сон.

Кто-то невидимый, сильный и грубый вдруг схватил Ольгу за горло, стиснул так, что обожгло пятки, и закричал ей в ухо свистящим шепотом: «Только этого тебе не хватало! Мало тебе?!»

Ольга не помнила, как оделась, как выбежала в сад, как добралась до хибары, как у хибары споткнулась, зацепившись ногой за ступеньку, и ударилась лбом о косяк.

У хибары невидимый и грубый вновь схватил ее за горло и зашипел: «Мать двоих детей! Позор-то какой! Мать двоих детей – воровка!»

Как она вошла в хибару, как вытащила оттуда березовые чурки, как уложила их в коляску, как выкатила ее с участка на аллею – ничего этого Ольга не помнила.

«Я не виновата! – оправдывалась Ольга. – Меня довели!.. Я назад все везу!.. Потому что нельзя так издеваться над бедной женщиной! Нельзя все на нее взваливать! И требовать, чтобы она еще соображала, что делает! Я все объясню!..»

Ольга не помнила, что перед самым «ездунским» домом в коляске вдруг что-то звонко щелкнуло, глухо хрумкнуло, левый край кузова вдруг опустился к самым колесам, березовые чурбаны выкатились на землю…

Когда Ольга пришла в себя, она уже пересекла асфальтовую дорогу и бежала в темноте по аллее к даче, волоча за собой сложившуюся в гармошку коляску. Она пробежала еще несколько метров, потом перешла на быстрый шаг, потом шаг замедлила, потом остановилась, пихнула коляску в канаву, а сама села на край канавы и заплакала.