Читать книгу "Богомолье - Иван Шмелев"

Вот что такое – Светлая сторона души России! Вот чем она нас вяжет! Града Небесного взыскует, тянется к книге Голубиной. Ищет золотые ключи, что отомкнут неведомые двери в неведомое Царство, – ключи, о которых и до сего дня грезят, которых пока не найдено. Это знали иные нетерпеливцы, и одни – сослепу, другие – из темных чувств сунули в руки искателя отмычку. Но не открылось. Тогда сунули топор в руки – и проломил народ свои двери…

Вина за это лежит и на русской интеллигенции. Не на всей: не на выразителях подлинно русского духа, светлой стороны духа этого, не на создателях русской славы, а на отщепенцах духа, послуживших потемкам духа, на вождях неправды, на серой интеллигентской туче…

Об этом, важном и страшном, явлении русской жизни я скажу в свое время, как и о путях неправды, по которым вели властители. Дух Живой уходил из жизни, как уходит теперь повсюду. Дух Живой уходил от Церкви, она ослабела: правила оболочку, а не душу. Порабощенная властью, Церковь не оплодотворяла душу. А она, молодая, ждавшая Жениха своего, вся в порывах на высоту и в дали, искала, разметавшись, ждала… И, не дождавшись Града, метнулась к аду… И ринулась!..

II

Русская душа – страстная, в созерцательности восточной. Это душа художника и певца, музыканта и лицедея, юродивого и кликуши, богатыря и дерзателя, которому все по силам. Ее познали чуткие из европейцев. Жозеф де Местр[213]сказал метко: «Если бы русское хотенье смогли заточить под крепость, оно бы взорвало крепость»[214]. Он чутко сказал о дерзаниях и о «жажде» русской и – дивное дело! – за столетие предвидел: «Представим себе, что такому народу дана свобода, и я решительно утверждаю, как в ту же минуту повсюду заполыхает пожар и пожрет Россию»[215].

Пророчество оправдалось.

Наша интеллигенция безотчетно и безоглядно хватала все, что вином ударяло в голову, – до безбрежья социализма. Она не жевавши сглотала все философии и религии, царапалась на стремнины Ницше[216]и сверзлась в марксистскую трясину. От «ума» вкусила, поверила только пяти чувствам – и отвергла Бога: сделала богом человека. Она любила минутно и отлюбила множество идеалов и кумиров. Руководимая отсветами религий, «до слез наслаждения» спорила о правде и справедливости и взяла за маяк – туманность. Этот маяк был для народа смутен. Народ вынашивал своего, Живого Бога Правды, ему доступного, веления Коего непреложны. Народ понимал чутко и Свет, и Тьму, грех и духовный подвиг. Этого Бога в народе не раскрыли: ему показали иного бога – его самого, человечество, – бога-призрак. Народ сводили с высот духовных, вели от Источника, к которому он тянулся. Над его «суевериями» издевались. Над миллиардами верст святой страды, над путями к Угодникам – смеялись. Теперь эти пути закрыты, и останки Великих Духом с издевкой кинуты. Теперь гонят народ к иным «мощам», где кадят пороховым дымом, где вместо духовных песнопений кричат всечеловеческую песнь ненависти и утишающий свет лампад заменили рефлектором. Народу показывали в далях туманный призрак. Ему давали тусклые «гуманистические идеалы», мало ему понятные. Народу-мистику, жадному до глубин духовных, указали пустую отмель. Он Живого Бога хотел – ему указали мертвого. Он ожидал Неба – ему предложили землю, глушили совесть. Ему с исступленностью внушили: человечество, свобода, равенство, братство! Для него это было – сухие листья, что с пылью сметает ветром, – лишенное тайны и повеления. Ему был нужен Бог во плоти, Любовь и Живое Слово, Учитель кроткий – ему показали злобу, зависть и «коллектив». Его подвели к провалу. И – он оторван.

И вот, сила русской интеллигенции на чужбине, а народ там где-то… И вот, здесь теперь происходит выварка, искание истинного маяка. Здесь лучшие, что не приняли большевизма, этой издевки над всем ценнейшим, учения лжи и смерти. Не мог принять его и народ, ибо чует Зверя. Интеллигенция, в массе, не приняла. Кто же принял? Тот сухостой, которому все едино, на каком ветре ни мотаться. Но живые, с корнями, не принимают. Кто же?

Одни не могут познать Живого Бога, не могут вместить в усыхающую душу, узкую и земную, вольных просторов христианства – и все же тщатся найти ключи от дверей жизни… справедливой. Они стоят на путях пустынных. Я говорю не о социализме: из этой религии только плоти выход один – в тупик. Крайние этой секты, коммунисты, это смердяще показали. Более скромные – разбавка. Я говорю о «демократах», что не могут выбить из своей души искру живой веры, народной веры, – без Бога демократах. Они честны, но… динамита, которым взрывают души, они не знают. Теплы – и только.

Равенство!.. Больше столетия топчутся все на том же месте. Где только прах, только неповелительная туманность гаснущих идеалов, равенства никогда не будет. Тепловатым словам не вырвать из человека занозу власти и корысти. У демократии-невера нет тонкого инструмента, который равняет без обиды, чудесной почвы, на которой все равны перед Беспредельным! Равенство во Христе – равенство дружных, Христовых, достижений!

Не в силах они ввести и братства: братство не от ума рождается, а из живого сердца, которое носит Бога. Ну, во имя чего мог бы я стать братом хотя бы для Макдоналда? Что человеческое у нас лицо, и только? Вот если бы он признал во мне отражение Божьего Лика, если бы и он уверовал, что мы оба имеем Божественную душу, оба мы равные песчинки, затерянные в Беспредельном, оба в Лоне Господнем пребываем… если бы он на мое – во Христе брат мой! – ответил душевным братством, мы почувствовали бы это братство и пошли бы в нашем пути юдольном рука в руку. И он не пожал бы тогда – за выгоду! – руки убийцам миллионов братьев!

Дайте же Цемент, крепчайший Цемент, чтобы спаять человеческие осколки! Нет у вас Цемента, а в ваши прописи я не верю: они рвутся и затираются. Обманны, смутны велеречивые прописи – демократия, человечество, культура, свобода, равенство…

Борясь смертной природой, не могут демократы создать свободы. Свобода там, где обуздываем себя, во имя Освобождения Величайшего, во имя вселенских целей. Что проку, если получим и все свободы по парламентскому декрету, а самой главной, свободы духа, и не получим?! Останемся рабами плоти?! А свободы духа не даст никакой парламент. Тогда – грызня. Ибо мы – сами боги! И к каждому надо приставить городового. Так это и есть свобода?! Так эти права-то человека?! Чего такие права стоят…