Читать книгу "Доминирующая раса - Олег Серегин"

— Что стоишь? — заорала на меня Чигракова и без паузы, не снижая децибел, позвала, — Фаш, Фаша, ко мне!

Нукта Инги, носивший странное имя Фашист, зашипел, бросаясь вперёд. По потолку, несмотря на недавний свирепый разнос.

— Пошли! — выдохнула она.

Этого всего не существует.

Здесь снимают кино. Очередную военную ленту про бой «второй линии». И мы в ней играем. Мы играем в бой.

Нет, не так.

Не выходит.

Я несколько раз уже успела залезть в тренажёр. И вот — снова. Репетиция. До настоящего сражения остаётся целых пять дней. Нет, лучше десять.

Сейчас побегаем, посмотрим.

…только в тренажёре так не пахло. Иногда обоняние симулировало характерный запах пластика и нагретых микросхем — или пах сам тренажёр? В этом коридоре, высоком, светлом, было тепло и стоял тонкий, рассеянный, словно акварельный, сладкий аромат, похожий на аромат кемайла.

На Фронтире я видела — в кафе, стилизованном под местную экзотику, — панели из полупрозрачной золотистой древесины, расписанные чёрной краской. Они были настоящие, эти панели. Их вынесли из жилищ ррит во время каких-то зачисток. Сырьём для краски служила кровь огромных рептилий хехрту; рассказывали, что добывают этих тварей, похожих на длинноногих крокодилов, подростки, с помощью одного только холодного оружия. У ррит на семь мальчиков рождается одна девочка, и естественный отбор форсируют…

Говорят, что во время оккупации — перестали.

Здесь были панели с похожими узорами. Не золотистые, а из сиреневого материала, напоминающего пластик. Такие узоры я видела и в фильме. Скорее всего, это просто алфавит. Но зачем — здесь, на стенах? Изречения мудрых, что ли?

…вроде бы, всё знакомо. Сейчас прошвырнёмся до рубки. Почистим. За нами пройдёт техник, отмечающий возможные изменения в конструкции, произошедшие со времён первой войны. Пройдут пилоты, — и цйирхта развернётся против своих… Ненадолго. На краткий отрезок времени, от мига первого залпа до мига, когда с ймерх’аххара придёт сигнал, запускающий самоуничтожение. Может быть, ксенотехник сумеет отключить этот механизм. Тогда цйирхту придётся расстрелять. Может быть, не сумеет. Но нас здесь в любом случае уже не будет.

До боли знакомый лихой визг. Издалека. Кто-то радуется — видимо, этот кто-то выскочил и играючи откусил чью-то голову. С серьгами и гривой.

Дальше…

Инга обернулась ко мне, бледная, с каплями пота на лице. Странно, здесь не так уж жарко. Неужели ей так тяжело держать связь с нуктой?

…это Малыш — уникум и вундеркинд. Это у него IQ вдвое выше среднего для взрослой особи и уж не знаю во сколько раз — для годовалого нукты. Это у него, оружия новой модификации, случайно родившегося сына юной Итии, радиус телепатического поля в полтора раза больше нормального.

Чиграковой — тяжело.

— Останешься здесь, — приказала она. — У выхода. Чендра, Соня! Здесь же…

Глухой рык перекрыл её слова.

Я ничего не поняла. Перед глазами мелькнули лиловатые, странной фактуры стены, пол ударил меня в затылок, но шлем амортизировал, и сотрясения я не получила. В глаза чуть не воткнулись нижнечелюстные лезвия Малыша. Нукта стоял надо мной, укрывая — подобравшись, — по-скорпионьи занося над головой остриё хвоста…

И вот уже я просто так себе валяюсь, глядя в высокий, под рритский рост, потолок коридора.

Нет, не валяюсь. Сижу на корточках. Биопластик пульсирует. В мышцах по всему телу такое ощущение, какое бывает в глотке, когда углекислота из газировки бьёт в нос.

— Поздравляю, — запыхавшийся голосок Сони. — Все живы…

Ррит шли парой. «Лезвия», наверное. Жили они долго и счастливо… и в один день умерли.

Инга, оказывается, даже наблюдать не стала. Отряда не видно. Они ушли к рубке.

Нас трое в пустом коридоре. Три экстрим-оператора, две стороны, с которых может появиться враг, и неровный пролом в стене, сделанный абордажным щупом.

Один экстрим-оператор. И две вчерашние курсантки, соплюхи вроде Эльсы.

Вместо того, чтобы подумать о жестокости мира, где детям, не узнавшим жизни, приходится драться и умирать, я подумала о том, что Эльса, дай ей право выбора, наверняка предпочла бы погибнуть вот так — на борту чужого корабля, в бою. А не глупо, нелепо, в расстрелянном грузовозе…

…и мы падаем. Тихий, тошнотворный звук выстрелов. Боевой клич Малыша. Остальные взрослей и лучше выучены. Они атакуют молча. Рядом с моим виском яростно ударяет в пол чей-то хвост.

— Мама… — шёпотом выдыхает Чендра.

— Не «мама», — взрослым голосом говорит Соня. — А Ланг.

Умница Ланг, в самом деле…

На этот раз был один. С той же стороны. Отряд, ушедший в другую, словно канул. Я стучу пальцем по гарнитуре, и издалека отзывается недовольный голос Инги. У них порядок. Я коротко отчитываюсь о нападении.

Конец связи.

— Девочки, идите туда, — нервно выдыхаю я и тычу пальцем в темноту за проломом.

Там, конечно, тесно и не особо приятно сидеть, но хоть случайный выстрел не достанет. А у драконов достаточно ума, чтобы оборонять «нору» самим. Нужно поставить заградительную сетку, но этим я займусь сама.

— Давайте пойдём лучше в ту сто… — начинает Соня.

— С ума сошла! — я в панике. Словно Соня — школьница, а не такой же солдат, как я… почти такой же. Без опыта смертных забросов. — Неподчинение приказу!

— Ой, — невинно говорит Соня.

Чендра уже спряталась в щуп и сверкает оттуда раскосыми вытаращенными глазами. Её семья родом из Малайзии, но она даже «мама» произнесла по-русски… да почему же я смотрю на них как на детей?! Они обе не боятся трупов. По полу растекается лужа зелёно-чёрно-коричневого, густого, быстро стынущего: это кровь, но им всё равно. Как и мне. И в их возрасте мне тоже, помню, уже стало всё равно. Мы прошли одинаковый психологический тренинг…

Сетка паутинно поблёскивает. Я не рискнула уходить далеко от щупа, к углу коридора. Поэтому заграждение находится близковато к нам.

Я смотрю на браслетник. Четыре минуты. По расчётам, ещё целых одиннадцать.

…ещё целых одиннадцать минут всё спокойно.

Услышь бравый пилот Вася, как матерится его соотечественница, — и «кролику» осталось бы только выйти покурить. Местра Чигракова, злая как гюрза, выехала из-за угла верхом на Фашисте; проклятия её предназначались прежде всего дракону. Сквозь смотровые прорези в шлеме Снежной королевы хлестала огненная ярость. Издыхающий ррит сумел вытащить ритуальный нож из ножен на боку уже мёртвого собрата — и распороть Инге икроножную мышцу. А я-то боялась, что это Малышу взбредёт в голову не добивать жертву!

Ха.

Стоило мне увидеть их, и пластик под моей одеждой мигом потерял форму упругого контура, растекаясь живым кремом.