Читать книгу "Все пули мимо - Виталий Забирко"

— То есть вы хотите сказать, что на вас по известному расейскому принципу на авось, как на «тёмную лошадку», поставили? — снова с подковыркой, но теперь уже предельно корректно спрашивает.

— Да народ сейчас хоть на чёрта поставит, лишь бы он новым был, а не старым, примелькавшимся и плешивым, — заявляю с апломбом. — А я, со своей стороны, постараюсь избирателей моих не разочаровать.

Вспоминает, наконец, ведущий о своих бумажках, глаз на них скашивает, очередной вопрос считывает и мне его предлагает:

— Вы достаточно богатый человек?

— В смысле достаточности богатых людей не бывает, — парирую я. И, честно, мысленно горжусь фразой, словно озарением свыше на меня снизошедшей.

Похоже, и у ведущего эта фраза почву из-под ног выбивает. Мигает что-то в его глазах, прочищает он горло выдохом шумным, но всё же держится, продолжает свою линию гнуть.

— По моим данным, — говорит, — вы входите в десятку самых богатых людей России.

— Возможно, — пожимаю плечами, а сердечко в груди сладко обмирает. Надо же, какое наследство мне Бонза оставил! Не ожидал…

— Следует ли понимать, что вы, как богатый человек, своей деятельностью в Думе будете целиком и полностью поддерживать курс правительства? — продолжает нагнетать ведущий.

— Это же из чего следует?! — изумляюсь неподдельно. — Поддерживать курс правительства, который, кроме самого правительства, никто не поддерживает? Не могу сказать, что я семи пядей во лбу, но и не идиот же!

— Вы настолько невысокого мнения об умственных способностях членов Кабинета министров?

— Не только самих министров, но и всего правительственного аппарата, — кривлю рот в улыбке саркастической на весь экран. — Я ва-аще считаю, что в правительстве собрались монстры лишь с двумя извилинами в мозгах. Причём извилинами прямыми и непересекающимися, как в аксиоме Евклида. Одна извилина коммунистическая, которой монстры со своей дебильной «прямотой» путь в коммунизм торили, а вторая — новая, дерьмократическая, полностью первой параллельная, но с обратным знаком. И пока нашей державой многострадальной будут управлять подобные «райхеры», ни коммунизма, ни капитализма нам не видать.

— Вы, я вижу, как и лидер либеральной партии, во всех бедах страны видите происки евреев? — подкалывает меня ведущий.

— А при чём здесь евреи? — недоумеваю.

— А вы всех членов правительства «райхерами» назвали, — с явным подтекстом замечает он. Мол, подловил меня на антисемитизме. — Кстати, а как вы вообще к евреям относитесь?

— Интересно получается, — пожимаю плечами, — вы и слово «пейджер» тоже еврейской фамилией считаете? Никак я к евреям не отношусь. В обоих смыслах. Ни крови у меня их, может, и к сожалению, в роду нет, ни к нации их, как к таковой, никаких претензий не имею. А «райхер» в данном случае есть прозвище обобщающее, из двух слов состоящее. Того, что правительство народу обещает, и того, что мы в результате его курса получаем.

Хмыкает попервах ведущий, но тут же, вспомнив, на кого горбатится и чьё сучье вымя сосёт, мину серьёзную на морду напускает.

— Значит, вы своей политической платформой с коммунистами стыкуетесь?

Здесь я совсем уж глаза округляю.

— Ну а это из каких-таких соображений выплывает? Если не с вами, то против вас? Нет уж, голуби мои, сине-красно-белые, проправительственные, я сам по себе.

— Может, вы и свою партию создавать собираетесь?

— А зачем? Как погляжу, в нашей стране все поголовно зазубрили в школе тезис марксизма-ленинизма, будто историю массы делают, и теперь его кувалдой из башки не вышибешь. Разве что вместе с мозгами. Вот и плодятся, в полном согласии с тезисом, в России партии в неимоверном количестве, что котята слепые. Словно и невдомёк никому, что историю личности делают, а толпа за личностями сама стадом идёт.

— Из всего сказанного вами сегодня, — заключает ведущий, самообладания на этот раз не теряя, — можно заключить, что вы, как и вся Дума, находитесь в жёсткой оппозиции к правительству.

— Мягко говоря, — ухмыляюсь.

— Тогда, — продолжает, — может, вы вкратце сформулируете свои самые серьёзные претензии к правительству? Как в народе говорят, зададите самый важный вопрос.

— Даже так? — морду кривлю и за ухом чешу. — А что — попытаюсь. Простенький у меня вопрос будет, правда, преамбула к нему длинноватая. Когда любого реформатора от правительства корреспонденты спрашивают о задержке зарплаты учителям, врачам, о мизерных суммах, выделяемых на содержание армии, об отсутствии финансовой поддержки научных программ, в частности, космических, то и дело слышится ответ: «У нас денег нет». Господа реформаторы, давайте не путать себя с государством. Это у государства денег нет, а у вас-то они как раз есть, и немалые! И чем глубже реформы внедряются, тем меньше средств у государства остаётся и тем внушительнее личные банковские счета правительственных чиновников. Вот отсюда и вопрос мой простенький: может, не государство реформировать надо, а с правительством что-то делать?

— Грм… — горло в очередной раз прочищает ведущий, глазками, давно проницательность ехидную утратившими, по студии неприкаянно бегая. — И последний вопрос к вам, традиционный, от телезрителей.

Врубается в студии динамик, гудки телефонные слышатся, а затем голос женский мне вопрос каверзный задаёт:

— Здравствуйте, Борис Макарович! Недавно в прессе промелькнуло, что вы своей карьерой обязаны удачной женитьбе. Правда ли это?

Ну да, так я и поверил, что это телезрительница простая звонит. Как пить дать — «подставка»!

— Женитьба оказала на мою карьеру ровно такое же влияние, как на судьбу нынешнего президента его учёба в высшей партийной школе при ЦК КПСС, — изрекаю многозначительно. Для кого, может, и туманно, а для кого прозрачно до чистоты кристальной.

— Спасибо вам за участие в нашей передаче, — лыбится мне одними губами умник белобрысый и уже в объектив телекамеры добавляет: — Сегодня «Час пик» был для депутата Думы Пескаря Бориса Макаровича.

И только красная лампочка на телекамере погасла, как дунул ведущий от меня, что от чумного. Даже руку на прощание пожать забыл. И режиссёр ко мне не вышел — видно, кондрашка в аппаратной хватила. Во я им «фурор» устроил!

Глянул я на часы — вместо пятнадцати минут семь всего мне на беседу выделили. Побоялись, видать, дальнейших моих «откровений», наверняка рекламой остальное время заполнив… Ладно, мы ещё посмотрим, чья возьмёт.

Проводил меня к выходу клерк какой-то заштатный, весь из себя перепуганный. А как до вахтёра довёл, тут же побыстрее пятки салом смазал. Да уж, не любят здесь, когда против шерсти гладят.

А я ещё хотел после своего «фурора» со съёмочной группой «фужер» распить. И не один…

51

Сашок мне за телевизионное выступление высший балл поставил.