Читать книгу "Дети лампы. Книга 4. Джинн и воины-дьяволы - Филип Керр"

— Что это? — воскликнул он. — Что с ним случилось? Так не должно быть! С ним что-то не так!

— Думаю, мы скоро все узнаем, — сказал Нимрод.

Над пылающим золотым слитком заклубился дым. Мистер Блант, который прежде никогда не видел транссубстантизации джинн, решил, что слиток горит или подвергся какой-то химической реакции. Но остальные сразу поняли, что в нефритовой пирамиде скоро появится гость.

Спустя еще несколько секунд никаких сомнений уже не осталось: джинн постепенно принимал человеческое обличье. Когда дым рассеялся, они увидели рослого, бородатого, довольно полного китайца, в белых шелковых одеждах, черной шапке, которая спускалась на его массивную шею, и в сандалиях на высоченных деревянных платформах, вознесших его сантиметров на десять над ртутным полом. Возможно, поэтому его джинн-сила тут и действовала, и он смог материализоваться. Но самым странным в нем были ногти — длиной чуть ли не пятнадцать сантиметров. А может, и больше. И один из этих длиннющих ногтей он сразу наставил на Иблиса.

— Кто посмел использовать один из моих золотых слитков для зла? — сказал джинн. Он говорил по-китайски, и мистер Блант, будучи добросовестным дипломатом, почувствовал себя обязанным переводить его речь синхронно для всех, кто говорил только по-английски.

— Я Иблис, предводитель ифритцев, — дерзко ответил Иблис. — А тебя как величать? Как тебя зовут дома?

— Я здесь как раз дома, — сказал китайский джинн. — Я — Сэчэн-хан, или Ши-цзу. Из рода Кият-Борджигин. Но лучше всего я известен под — именами Хубилай, Кублай-хан, Великий хан монголов, Император юаньского Китая. Моим дедом бил великий Тему-джинн Чингисхан.

— Тему-джинн? — переспросил Иблис.

— Правильно. Тему-джинн.

— Чингисхан был джинн? — Иблис немало удивился.

— Конечно, — сказал Хубилай. — Как иначе он завоевал бы столько земель? Как получил бы такую большую империю?

— Это означает…

— Что и я тоже джинн. Ты не так уж глуп. — Хубилай улыбнулся.

Но эта улыбка вовсе не обрадовала Иблиса. Он чувствовал, что настал час расплаты.

— Да, я — джинн, — повторил Великий хан. — Как иначе я управлял бы огромной империей, доставшейся мне в наследство? И как иначе я бы узнал, что джинн-сила, содержащаяся в дун си, может быть столь разрушительна в недобрых руках? Не будь я джинн, я не смог бы наложить заклятие на пять золотых слитков, чтобы связать их только с доброй и достойной волей.

Иблис нервно сглотнул.

Длинный ноготь указал на Филиппу.

— У нее хорошее, храброе сердце, а у тебя нет, — сказал Хубилай Иблису. — И я пришел, чтобы тебя наказать.

— С какой стати? — возмутился Иблис. — По какому праву?

— По праву, данному мне не кем иным, как самой Синей джинн Вавилона в тысяча двести девяностом году, — ответил Великий хан. — Я материализовался не прямым, а сокровенным путем. Это означает, что я появился здесь благодаря силе Синей джинн, а не моей собственной.

Иблис рассмеялся.

— Послушай, хан, ты совершил дальний путь, но впустую. Мы с сыном неуязвимы. Никакая джинн-сила не достанет нас в этих нефритовых одеяниях. Пошли отсюда, Радьярд. Пусть это джинн-дурачье и тупицы-мундясяне развлекаются без нас.

Хубилай махнул рукой, и воины-дьяволы заступили дорогу ифритцам.

— Это верно, нефритовые одежды защищают вас от моей силы, — сказал хан. — Поэтому будет справедливо, чтобы эти же одежды защитили и мир от таких людей, как вы, Иблис. Одежды станут вашей тюрьмой. А в свое время — вашими могилами.

— Что ты несешь? — воскликнул Иблис.

— Хватайте их! — приказал хан.

И никто не посмел ему перечить.

Глиняные воины крепко держали Иблиса и Радьярда за руки.

— Кладите их на землю, — сказал хан.

— Что ты собираешься с нами сделать? — Иблис забеспокоился. — Помогите! Нимрод! Скажи что-нибудь! Защити меня, старый друг! Скорее, а то этот толстый псих сделает что-нибудь ужасное!

— Что тут сказать, Иблис? — печально произнес Нимрод. — Что можно сказать в защиту того, кто готов был с легкостью пожертвовать жизнями миллионов детей? Не знаю, как именно хочет наказать тебя Великий хан, но, думаю, любое наказание ничто в сравнении с тем, чего ты заслуживаешь.

— Это была шутка! — воскликнул Радьярд. — Просто она немного затянулась и вышла из-под контроля.

— Что-то никто не смеялся, — трезво заметил Джалобин. — Слышите, вы? Было не смешно.

Великий хан взял раскаленный золотой слиток. Голыми руками. Жар его, похоже, ничуть не беспокоил. Хан поднял слиток над лежавшим на полу Радьярдом Тиром, и золото, плавясь, начало капать вниз и затекать меж кусочков нефрита. Скоро все 2156 составлявших гибкую броню нефритовых пластин и пластинок соединились и образовали крепкий саркофаг.

— Я не могу пошевелиться! — истошно завопил Радьярд.

Только тут до него окончательно дошло, что именно замыслил Великий хан. Сперва молодой ифритец рассвирепел и принялся ругаться последними словами, а потом стал упрашивать хана его пощадить. Но тот был глух к любым мольбам. За несколько минут он залил золотом все дыры и щели между нефритовыми пластинами.

Когда Радьярд Тир замолчал в своем нефритово-золотом саркофаге, Великий хан подошел к Иблису, лежавшему радом с сыном на полу пирамиды.

— Ты не посмеешь меня запечатать! — заорал Иблис. — Я не хочу быть похороненным заживо! Скажи ему, Нимрод! Это жестоко!

— А сам ты когда-нибудь думал о том, как поступаешь с другими? — сурово спросил Великий хан.

— Скажи ему, Нимрод! — молил Иблис, а хан уже склонился над ним, чтобы залить его одежды золотом. — Скажи ему, что это наказание слишком жестоко! Это дико! Это неконституционно! Никакой суд в мире не вынес бы такой приговор!

— Не вы ли хотели приказать своим воинам разорвать нас на кусочки? — напомнил Джон. — Ваши слова, не отпирайтесь!

— Нет! Это недоразумение! — настаивал Иблис.

— Да вы же хотели нас расчленить! Ногти отдельно, пальцы отдельно! — воскликнул Финлей.

— Я знаю, что поступил плохо. Я заслуживаю наказания. Но не такого!

— Запечатать! И точка! — сказал Великий хан, и первые капли золота упали в щели нефритового одеяния Иблиса. — В твою собственную бесценную броню. Навсегда. Я запечатаю тебя золотом и своей джинн-силой, а нефрит, украденный тобой из музеев, только добавит крепости твоему саркофагу. Никакая джинн сила не войдет и не выйдет отсюда. Ты станешь живой статуей и будешь пылиться в тихом углу музея. Вот такая судьба ждет тебя, Иблис. Вот такая судьба.

— Это несправедливо! — сказал Иблис — Я напишу в парламент! В конгресс! В сенат! Я обращусь к самой Синей джинн Вавилона!

— Ты имеешь в виду сестру Дыббакса? — парировал Нимрод. — Не рекомендовал бы делать это, Иблис.