Читать книгу "Неотразимая - Вера Кауи"

Вот почему она обратилась в бегство. Ее гнал старый подсознательный страх. Отступление — высшая доблесть. Значит, она трусиха? Предпочитает мертвую холодность живому чувству. «Боже мой, — подумала она, обхватив себя руками, не в силах сдержать дрожи. — Боже мой!..»

Она сидела скорчившись на развалинах собственной жизни, изредка вздрагивая от боли, причиненной ее осколками. И вдруг услыхала, как кто-то колотит в дверь.

— Элизабет Открой же наконец!

Это Касс.

— Мне нужно кое-что тебе сказать. — Дверная ручка задергалась. — Я знаю, что ты здесь.

— Уходи, — глухо сказала Элизабет.

— Это очень важно… пожалуйста, открой. Элизабет! — Голос Касс звучал пронзительно, настойчиво.

Дверь затряслась, дверная ручка заходила ходуном. — Это очень важно, — умоляюще произнесла Касс. — Дан вернулся из Лондона.

Элизабет подняла голову. Из Лондона?

Едва она повернула ключ в замке, Касс ворвалась в комнату.

— Наконец-то!

— В чем дело? С чего ты взяла, что это важно?

— Дан сам так сказал. Он что-то замышляет… выглядит так, словно проглотил клетку с канарейками! Он говорит, что должен сообщить нам потрясающую новость, и в первую очередь — тебе!

— Что именно? — Элизабет нахмурилась.

— Он скажет нам, когда все соберутся внизу… все до единого! Он изнывает от нетерпения. Похоже, нас ждет неприятный сюрприз, — Касс сделала многозначительную паузу. — По-моему, он рылся в грязном белье там, в Лондоне, — выпалила она.

Элизабет не двигалась. Выглядела она ужасно. Что же произошло в домике на пляже? Но это подождет.

Она инстинктивно почувствовала: то, что собирается сказать Дан, не терпит отлагательств.

— Пошли!

Все собрались в белой гостиной. Хелен в облаке зеленоватых кружев выглядела удивленной и не слишком довольной. Харви, как всегда, был рядом с ней. Матти, приглаживая волосы, неодобрительно взирала на свое отражение, а Дейвид хмуро глядел на изысканно одетого, сияющего от удовольствия Дана. Не было одной Ньевес. Дэв ночевал в домике на пляже. Пусть там и остается, подумала Касс.

— А вот и сама хозяйка, — расплылся в улыбке Дан, заметив Элизабет. — Теперь можно начинать.

Касс пристально разглядывала его элегантные, ручной работы туфли.

Он ухмыльнулся.

— Располагайтесь поудобнее. Мне кажется, вам лучше выслушать эту новость сидя.

Он церемонно придвинул стул Хелен, которая неуверенно произнесла:

— Не понимаю, зачем тебе понадобилось среди ночи поднимать нас с постели.

— Это я и собираюсь вам сообщить.

— Что именно? — потребовала объяснений Касс.

— Кое-что о прошлом!

— Чьем?

Дан повернулся к Элизабет, в его глазах светилось дьявольское торжество.

— Разумеется, ее!

— Так вот почему ты так поспешно уехал! — воскликнула Касс. Свет наконец пролился и на это темное пятно. — И Марджери с тобой?

— О, она давно в Венеции… Не может расстаться со своим венецианским красавчиком, особенно после того, как он снюхался с Барбарой… как там ее… Да вы ее знаете, с королевой косметики. Марджери пулей туда помчалась. Но я и без нее прекрасно справился. Ричард всегда нас учил: никогда ни с кем не делись, делай все для себя.

— И что же тебе удалось сделать? — подозрительно спросил Харви.

— Как что? Разгадать головоломку! — Беглый взгляд на их лица убедил Дана в том, что каждый из них ломает голову над своей.

Он рассмеялся.

— О, это так приятно… держать вас в напряжении. — Он посмотрел на Элизабет. — Интересно, что вы сейчас чувствуете?

— Ты всех нас измучил, — взорвалась Касс. — Переходи к делу.

— Терпение и еще раз терпение, — он подвинул к себе стул и удобно на нем расположился, не забыв поддернуть штанины брюк.

— Итак, как вы слышали, я был в Лондоне. Решил провести там расследование. Всем известно, что мне не понравилось завещание Ричарда. И чем больше я о нем думал, тем меньше оно мне нравилось. В нем было столько неясностей. Вот я и решил кое-что выяснить.

— Например? — спросила Касс.

— Будучи в Лондоне, — продолжал невозмутимо Дан, не обращая на Касс ни малейшего внимания, — я по счастливейшей случайности встретился с Фредди Темпестом. Ты помнишь Фредди, Хелен? Сына Лайонела Темпеста?

— Конечно, — послушно кивнула головой Хелен. — Но какое отношение?..

— Сейчас объясню. Позволь мне насладиться своим успехом. Это все, что мне осталось. — Он бросил острый, как бритва, взгляд на Элизабет. Та сидела очень прямо, с каменным лицом.

— Так вот, Фредди пригласил меня в Темпест-Тауэрз на уик-энд. То был удивительный уик-энд, хотя и несколько печальный. Вы и представить себе не можете, как стеснены в средствах наши английские родственники. Два налога на наследство один за другим! Они вынуждены распродавать кое-что из обстановки, и когда я там был, пришел человек от «Сотбис» оценить несколько картин… и, между прочим, великолепного Каро. И среди этих картин, — он поднялся, подошел к одному из диванов, наклонился и взял в руки плоский пакет в коричневой оберточной бумаге, — было это маленькое сокровище.

С большой предосторожностью он развязал узлы, свернул бечевку, бережно снял бумагу и извлек небольшой, около полуметра, портрет в золоченой рамке.

Затем прислонил его к стоящей на маленьком столике лампе и выдвинул вместе со столиком вперед для всеобщего обозрения.

— Вот! — восхищенно воскликнул он, отступив назад. — Разве не прелесть?

Все повернули головы, а Дейвид в качестве эксперта по искусству подошел к портрету и с видом знатока над ним склонился.

— Да это же Хелен! — воскликнул он.

— Возьми его в руки, — предложил Дан, — и рассмотри получше.

Взяв портрет, Дейвид поднес его к свету.

— Неплохо… тонкая работа… детали четко выписаны… я вообще люблю темперу… — Склонившись над портретом еще ниже, он изумленно воскликнул:

— Р.Т.! Но уж никак не Ричард Темпест?

— Нет, не Ричард Темпест, — подтвердил Дан. — А Руперт Темпест… английский кузен. — Он повернулся к Хелен, которая дрожащими руками пыталась надеть очки. — Ты помнишь Руперта, Хелен? Ты ведь прекрасно его знала, правда?

Дейвид протянул ей портрет. Она взяла его, недоуменно принялась разглядывать. Она сидит на свисающих с толстой еловой ветви качелях, юная, залитая солнечным светом. Качели взмывают вверх, ее волосы и платье развеваются по ветру, голова откинута назад, веселые глаза широко раскрыты, рот смеется, руки крепко сжимают толстую веревку. На ней нарядное шелковое платье, и вся она полна жизни — такой ее никто никогда не видел. И счастлива.