Читать книгу "Песнь небесного меча - Бернард Корнуэлл"

— Довольно! — крикнул Эрик.

Никто не двинулся. Глаза Веланда расширились, а Стеапа, ослепший от собственной крови, оскаливший зубы, все не отпускал горло датчанина. Он издавал невнятные звуки, потом крякнул и попытался вогнать пальцы в кадык врага.

— Довольно! — взревел Зигфрид.

Кровь Стеапы капала на лицо Веланда, пока сакс душил датчанина. Я слышал, как Стеапа рычит, и знал — он не остановится до тех пор, пока гигант не будет мертв. Поэтому я протиснулся мимо одного из копий, которые удерживали зрителей на расстоянии.

— Остановись! — закричал я Стеапе.

Он не обратил на меня внимания, и, вытащив Вздох Змея, я плашмя ударил его по окровавленной голове.

— Остановись! — снова закричал я.

Тот зарычал на меня, и на мгновение мне показалось, что он на меня бросится, потом в полузакрытые глаза Стеапы вернулся разум, он отпустил горло Веланда и уставился на меня снизу вверх.

— Я победил, — сердито сказал Стеапа. — Скажи, что я победил!

— О да, ты победил, — ответил я.

Стеапа встал. Сперва он непрочно держался на ногах, потом расставил их пошире и вскинул обе руки в теплый летний воздух.

— Я победил! — прокричал он.

Веланд все еще задыхался. Он попытался встать, но снова упал.

Я повернулся к Зигфриду.

— Сакс победил, — сказал я, — и священник будет жить.

— Священник будет жить.

Это ответил Эрик.

Хэстен ухмылялся; Зигфрида, казалось, забавляло происходящее, а Веланд издавал скрипящие звуки, пытаясь вдохнуть.

— Теперь говори, сколько ты хочешь предложить за суку Альфреда, — сказал мне Зигфрид.

И начался торг.

Глава 10

Четыре человека сняли Зигфрида с платформы из сдвинутых повозок, с трудом подняв кресло и осторожно опустив его на землю. Зигфрид бросил на меня негодующий взгляд, будто это я был виноват в том, что он стал калекой. Полагаю, так оно и было.

Четыре человека перенесли кресло в дом Зигфрида, и Хэстен, который не поздоровался со мной и даже не подал виду, что меня заметил, если не считать хитрой улыбки, жестом велел нам следовать за ними.

— Стеапе нужно помочь, — сказал я.

— Женщина вытрет его кровь, — беспечно ответил Хэстен и вдруг рассмеялся. — Итак, ты выяснил, что Бьорн — всего лишь иллюзия?

— Хорошая иллюзия, — нехотя признал я.

— Он уже мертв, — сказал Хэстен так, будто говорил о сдохшей гончей. — Спустя две недели после того, как ты его видел, он подхватил лихорадку. И больше уже не встанет из могилы, ублюдок!

Теперь Хэстен носил на шее тяжелую золотую цепь из толстых звеньев, свисавшую на его широкую грудь. Я помнил его молодым человеком, почти мальчиком, каким он был в ту пору, когда я его спас. Но теперь я видел Хэстена взрослым — и мне не понравилось то, что я увидел. Его глаза были достаточно дружелюбны, но смотрели настороженно, словно за ними скрывалась душа, готовая ужалить, как змея.

Он фамильярно стукнул меня по руке.

— Ты понимаешь, что эта королевская сука саксов будет стоить тебе кучу серебра?

— Если Альфред решит, что хочет ее вернуть, — беззаботно ответил я. — Полагаю, тогда он может кое-что заплатить.

Хэстен засмеялся.

— А если он не захочет ее вернуть, мы повезем ее по всей Британии, Франкии и нашим родным землям, раздев догола, с раздвинутыми ногами, привязав к раме, и дадим всем прийти и посмотреть на дочь короля Уэссекса. Ты желаешь ей этого, господин Утред?

— Хочешь, чтобы я стал твоим врагом, ярл Хэстен? — спросил я.

— Мне кажется, мы уже враги, — ответил Хэстен, в кои-то веки сказав правду. Но тут же улыбнулся, словно показывая, что шутит. — Люди заплатят много серебра, чтобы посмотреть на дочь короля Уэссекса, как ты думаешь? И мужчины будут платить золотом, чтобы насладиться ею. — Он засмеялся. — Думаю, твой Альфред захочет избежать такого унижения.

Конечно, он был прав, хотя я и не осмеливался это признать.

— Ей что-нибудь сделали? — спросил я.

— Эрик не позволил нам к ней приблизиться. — Хэстена это явно забавляло. — Нет, на ней ни царапинки. Если продаешь свинью, ты же не бьешь ее палкой остролиста, ведь верно?

— Верно, — ответил я.

Когда бьешь свинью палкой из ветки остролиста, остаются такие синяки, что плотное мясо животного уже не годится для хорошей засолки.

Люди Хэстена ждали неподалеку, среди них я узнал Эйлафа Рыжего, человека, чей дом использовали, чтобы показать мне Бьорна. Тот слегка поклонился мне. Я не обратил внимания на его вежливость.

— Нам лучше войти, — сказал Хэстен, показав на дом Зигфрида, — и посмотреть, сколько золота мы сможем выжать из Уэссекса.

— Сперва я должен взглянуть на Стеапу, — ответил я.

Но того уже окружили рабыни-саксонки и смазывали его синяки и порезы лечебной мазью. Я был ему не нужен, поэтому последовал за Хэстеном в дом.

Вокруг центрального очага стояли кольцом табуреты и скамьи. Виллибальду и мне дали два самых низких табурета, в то время как Зигфрид сердито смотрел на нас из своего кресла, стоящего у дальней стороны пустого очага. Хэстен и Эрик заняли места слева и справа от калеки, потом остальные — на руках у всех было много браслетов — заполнили пустые места круга. Я знал: тут собрались самые важные норманны, те, что привели два и более кораблей. Если Зигфрид преуспеет в своем стремлении завоевать Уэссекс, то наградит этих людей богатыми землями. Приверженцы этих вождей столпились по краям зала, где женщины разносили рога с элем.

— Делай свое предложение, — отрывисто приказал мне Зигфрид.

— Она — дочь, а не сын, — ответил я, — поэтому Альфред не заплатит огромную сумму. Триста фунтов серебра кажутся ему вполне подходящей ценой.

Зигфрид долго смотрел на меня, потом пристально оглядел зал, где люди наблюдали и слушали.

— Я слышал, как пернул сакс? — вопросил он и был вознагражден смехом собравшихся.

Он нарочито втянул воздух, сморщил нос, и зрители начали дружно издавать неприличные звуки. Затем Зигфрид стукнул огромным кулаком по подлокотнику кресла, и в зале тут же воцарилась тишина.

— Ты оскорбил меня, — сказал он, и я увидел гнев в его глазах. — Если Альфред решил предложить так мало, тогда я решу привести девчонку сюда и заставить тебя смотреть, как мы будем ее трахать. Почему бы и нет? — Он забарахтался в кресле, словно хотел встать, потом снова осел. — Ты же этого хочешь, сакская вонючка? Хочешь посмотреть, как ее изнасилуют?