Читать книгу "Машина пророчеств - Терри Гудкайнд"

Епископ Арк отбросил иссохшие останки в сторону.

Кипя от гнева, он зашагал обратно туда, откуда пришел. Свечи гасли перед ним, когда он двигался, словно бы он нес перед собой вуаль тьмы. Он рычал от ярости и разочарования.

Вдруг он остановился и развернулся. Он посмотрел мгновение на Лесную Деву, и зашагал обратно к ней. Свечи позади него разгорались опять, когда он удалялся от них.

— По крайней мере, у тебя есть плоть женщины, верно? — спросил он Джит.

Уставившись на него своими темными глазами, она кивнула и забрала кувшин у дрожащей фамильяра, висевшей возле нее. Она слегка приподняла его, словно показывая ему.

Он погладил костяшкой указательного пальца свою впалую щеку.

— Планы меняются, — сказал он ледяным тоном.

Глава 55

Пока Лесная Дева отправилась к темному проему с дальней стороны помещения, ее фамильяры понеслись по комнате, поспешно вынимая небольшие кувшины из их гнезд, сплетенных в стенах, или выхватывая более крупные из разнообразных наборов, стоявших по краям, на полу. Глаза людей вокруг, заточённых в сплетения в стенах, тех, кто был всё ещё жив, выражали страдания одиночества.

Хенрик хотел бы им помочь, но это было не в его силах. Он не мог помочь даже себе.

Джит, держа в руках кувшин с грязно-бурой водой, аккуратно перемешивала его содержимое с тем, что было под ногтями Хенрика, пока двигалась к темному проему в задней части комнаты. Бурая вода расплескивалась вокруг, пока она шла. Крышка не позволяла большей части воды выплеснуться, но не в полной мере. Хенрик видел больших коричневых жуков, появившихся из переплетений прутьев и ветвей, чтобы наброситься на капли жидкости, которые, выплескиваясь наружу, скатывались по стенкам кувшина, и падали на пол.

Епископ Арк пристально следил кроваво-красным взором за деятельностью фамильяров, носящихся по комнате в поисках подходящих ёмкостей, среди сотен, скопившихся по всем углам и вдоль стен. Темные символы, покрывающие тело епископа, заставляли его и без того очевидную ярость выглядеть еще более опасной. Шесть оставшихся фамильяров избегали встречать его пристальный взгляд, пока выискивали то, что им было необходимо и вытаскивали всё это из стен или лихорадочно собирали с пола.

Каждый из фамильяров набрал немалую охапку кувшинов, не без труда обхватив их руками. Однорукая не могла удержать столь же много, как остальные, но тоже прикладывала максимально возможные усилия. Как только они собрали все, что было необходимо, они поспешили со своей ношей вдогонку за их удаляющейся госпожой.

В свою очередь, Джит, взяв посох, прислоненный к стене, а в другой руке неся единственный кувшин, оглянулась через плечо назад, на Хенрика и подала ряд коротких команд на своем странном, скрипуче-щелкающем языке. Однорукая фамильяр закружилась рядом с ним, выталкивая его на середину между Лесной Девой и остальными фамильярами.

— Джит велит тебе поторопиться и подойти.

Она коротко оглянулась на епископа и затем наклонилась ближе.

— Когда все закончится, — сказала она с ядовито омерзительным наслаждением, — я собираюсь высосать из тебя всю кровь и скормить то, что останется тараканам.

Хенрик застыл, парализованный ужасом. С легким хихиканьем она подтолкнула его, заставляя двинуться вновь.

Когда он подался вперед, он подумал, насколько сильно ошибся, не оставшись с матерью. Хенрик очень хотел бы вернуться к ней, в их палатку, и торговать бусами. В первую очередь, он желал, чтобы она вообще никогда не приводила его к Лесной Деве.

С тех пор, как он осознал, что преследователи гонят его назад на Тропу Харга, и что Лесная Дева собирается снова заполучить его, он боялся, что на сей раз ему вряд ли удастся вырваться из ее лап.

Епископ занял место в конце процессии, следовавшей за Лесной Девой по темному коридору, обрамленному сотнями полосок кожи, с невероятным разнообразием прикрепленных к ним маленьких мертвых животных, пустых панцирей черепах, черепами каких-то небольших тварей с острыми маленькими зубами, рядами свисающих со стен. Хенрик видел глаза людей в выступающих частях внешних стен, наблюдавших за ними, пока они проходили мимо. Когда епископ Арк встречал их взгляды, они быстро отводили глаза. Ни один из людей, заточенных в стенах, не издал даже едва уловимого писка. Хенрик предполагал, что если бы он был заточен в ловушку в стенах, для него было бы проблемой не взывать о помощи громким криком.

Но вокруг не было никого, чтобы помочь несчастным, пойманным в ловушку в этом ужасном месте. И не было никого, чтобы помочь ему.

Проходя по лабиринту, ставшему пристанищем для Лесной Девы, Хенрик начал различать жужжание насекомых, голоса птиц, свист и стрекот других созданий. Когда они достигли выхода и шагнули в ночь, на болоте вдруг установилась мёртвая тишина.

Низкие облака, стремительно проносившиеся у них над головами, были подсвечены луной, находившейся где-то над тучами, так что от них исходило слабое сияние. Место вокруг было достаточно возвышенное, чтобы даже среди густого, заболоченного леса, оставаться сухим. Темные очертания громадных деревьев, окружающих их, со свисающими с них длинными сплетениями мха, казались Хенрику руками мертвецов, вылезающими из-под погребальных саванов, поднимающимися вокруг живых.

Когда они пересекли открытое пространство, Хенрик увидел, что плоские валуны, лежащие повсюду, не были навалены беспорядочно, но образовывали правильные круглые структуры. Каждый камень также покоился на небольшой земляной насыпи. Насыпи с камнями выводили к центру открытой площадки, посреди которой Лесная Дева начала выводить на земле какие-то знаки своим изукрашенным посохом. Знаки, которые она нацарапала на земле концом посоха, мало чем отличались от татуированных символов, покрывавших все тело епископа Арка.

Переливающиеся синие перья, оранжевые и желтые бусинки, и целый набор монет с отверстиями в центре, свисали на замшевых ремешках с середины посоха Лесной Девы. Хенрик удивлялся, с чего бы Лесной Деве быть столь заинтересованной в монетах, чтобы использовать их при украшении очевидно важного предмета. В конце концов, какую пользу могут принести ей деньги на Тропе Харга?

Потом он сообразил, что они фактически не имели для нее никакой ценности в качестве денег, в отличие от остальных людей. Монеты, должно быть, были взяты у тех несчастных, заключенных в ловушки в стенах. Для Лесной Девы блестящие монеты были не более чем украшениями, как и яркие перья. И те и другие были лишь символами жизней, которые она забрала.

Пока фамильяры вились возле кувшинов на земле, стоящих вокруг Лесной Девы, епископ Арк стоял в стороне, сложив руки на груди, наблюдая своими кроваво-красными глазами за приготовлениями. Каждую секунду одна из шести фамильяров поглядывала в его сторону. Джит — нет. Она тихо сосредоточилась на своей работе, рисуя символы в грязи в центре круга, образованного кувшинами.

В промежутках между рисованием и мягким пением, она успевала открыть кувшин, пошарить рукой в темной жидкости и пойманную затем размокшую, скользкую дрянь бросить в центр рисунка. Все это время она продолжала издавать негромкий жужжащий звук.