Читать книгу "Финита ля комедиа - Ирина Мельникова"

— Конечно, — пожала она плечиками. — Его фермуар ни с каким другим не спутаешь! — Ее глаза внезапно округлились. — Так вы нашли его? Где?

— Пока не могу сказать, — вздохнул Федор Михайлович, — но, надеюсь, завтра вы все узнаете! И мы в том числе. — И вновь перевел взгляд на портрет Муромцевой. — Истинная женщина! Жаль, слишком поздно многие поняли, что она значила для Североеланска.

И после этих слов раскланялся с хозяевами, клятвенно заверив, что заедет на чай с бубликами в следующий раз.

Глава 24

Иван нервно прохаживался возле театра. Завидев пролетку с Тартищевым, поспешил навстречу.

— Федор Михайлович, — Вавилов был встревожен и не скрывал этого, — все выполнил, как вы велели…

Филеры Ольховского, не стесняясь, пасут объекты с известными нам фамилиями. От своих людей мне удалось узнать, а после и самому обнаружить слежку за учредителями шахматного клуба «Гамбит» Загорским и Кравцом. Кроме того, Лямпе дважды встречался с метрдотелем клуба Сурдяйкиным на явочной квартире и имел с ним часовые беседы. По неподтвержденным пока данным, Сурдяйкин — агент Лямпе с прошлого года. Кроме того, ко всем известным нам объектам приставлены наблюдатели, которые ежедневно меняются, а за квартирой Мейснера и учителей гимназии ведется вдобавок ко всему круглосуточное наблюдение из домов напротив.

Самым тщательным образом проинструктированы дворники и квартальные надзиратели! — Все это Иван сообщал на ходу, почти бегом, потому что едва поспевал за широко шагающим Тартищевым.

— Ну, Ольховский! Ну, сукин сын! — покачал головой Тартищев. — Все-таки нашел оплот заговора!

Надо же, шахматный клуб — масонское гнездо! Ну, гамбит ему в качель! — Он на мгновение замедлил шаг и с любопытством посмотрел сверху вниз на запыхавшегося Ивана:

— Наверное, уже и сроки известны, когда заговорщиков возьмут с поличным?

— Завтра в подвалы, где хранятся продукты для ресторана клуба, подбросят оружие и жидомасонскую литературу! Мои люди доложили, что это произойдет рано утром. Подъедет, как всегда, фургон с продуктами, но вместо приказчика, который обычно сопровождает фургон, будет агент охранного отделения! Так что к вечеру надо ждать ликвидации заговора подчистую.

— Лихо работает Бронислав Карлович! Лихо и со вкусом! Репортеры наверняка уже предупреждены? — справился Тартищев.

— Да, из тех, что на доверии у охранного отделения.

— Жолтовский?

— Нет, за ним недавно приставили «гороховое пальто», но Желток его быстро вычислил и завел в такую, я вам скажу, клоаку, что тот оттуда едва ноги в одних исподниках унес. А за пальто полгода из жалованья будет выплачивать, как за утрату казенного имущества.

Тартищев с интересом посмотрел на Вавилова:

— Откуда такие подробности? Ты случаем сам на жалованье у Ольховского не состоишь?

— Если б состоял, то давно бы на лихачах раскатывал, — буркнул сердито Иван, — а так на своих двоих по городу рыщу. Проездные ведь никто не выплачивает!

— Ладно, не прибедняйся! — хитро прищурился Тартищев. — Плох тот агент, что общего языка с извозчиком не найдет! — Он остановился на верхней ступеньке театрального крыльца. — Давай, продолжай в том же духе!

— Что делать с фургоном?

— Чтоб комар носу не подточил! — усмехнулся Тартищев.

— Желтовский?

— Очень осторожно, чтоб все крайне натурально смотрелось! Словом, действуй! Спасай Мейснера во второй раз! Авось их рабби[13]тебе грехи отпустит! Шахматный клуб… — Он внезапно, словно подавился фразой, замолчал и уставился на Вавилова в крайнем изумлении. Затем повторил по слогам:

— Шах-мат-ньда клуб! — и выкрикнул с радостью моряка, завидевшего берег после многомесячного плавания:

— Шахматный клуб! Черт побери, Иван! Как же мы подобный факт проглядели? Это ж все яснее ясного! — и тут же деловито справился:

— У тебя есть списки завсегдатаев клуба?

— Есть! — посмотрел на него Иван с ответным удивлением. И вдруг глаза его вспыхнули не меньшим восторгом. — Курбатов? Провизор Сухобузимов — сосед Журайского? Мейснер? Все они знакомы по клубу! Все они значатся в членах клуба! Точно! — И прихлопнул себя по карману. — Здесь он! Несомненно, здесь! Но почему ж никто не назвал его среди своих знакомых?

— Да потому, что он ни с кем дружбы не водил!

В приятели не набивался! Наверняка одна-две шахматные партии, и на этом — прощайте! Но каков источник информации! Он же все про всех знал!

Вавилов протянул Федору Михайловичу пару листков бумаги со списком постоянных членов клуба и его частых посетителей. Тартищев быстро пробежал его глазами и прищелкнул пальцами над одной из фамилий.

— Ну, вот! То, что требовалось доказать! Теперь он от нас никуда не денется! — и посмотрел на Вавилова. — Пока ничего не меняется! События развиваются по прежнему сценарию! Сегодня в восемнадцать ноль-ноль общий сбор у меня в кабинете. Подведем итоги, обсудим детали, а пока ступай! — Он кивнул Вавилову и усмехнулся. — И помни про комара!

Тартищев быстро миновал фойе и прошел за кулисы.

Со сцены раздавался звонкий голосок Лизы. Просмотр начали без него, и Федор Михайлович принял это за добрый знак. Значит, режиссер и его дочь сумели найти общий язык… Он прислушался. Лиза весьма бойко на его взгляд вела диалог Луизы Миллер с отцом, но внезапно остановилась… Тартищев подошел к кулисе и выглянул из-за нее. Лиза, насупившись, стояла на сцене, глядела в пол, а Турумин, размахивая руками, что-то внушал ей громким шепотом. Лиза сердито мотала головой в ответ, вычерчивая носком туфельки замысловатые вензеля на затоптанной сцене. Тартищев перевел взгляд в партер, отметив Булавина, что-то оживленно обсуждавшего с антрепренером, актера Шапарева, игравшего отца Луизы, и несколько знакомых и едва знакомых физиономий, вероятно, актеров театра.

Из-за спины к Федору Михайловичу подошел Алексей, заглянул через его плечо на сцену и прошептал:

— Пока все спокойно!

— Что там происходит? — спросил Тартищев и кивнул на живописную композицию, которую составляли дочь и Турумин. Режиссер, взяв ее за руку, весьма мило улыбался и заглядывал ей в глаза, а Лиза с расстроенным лицом отворачивалась и что-то бормотала ему в ответ.

— Кажется, не все у нее получается, — ответил Алексей. — Я не понял, то ли сам Турумин, то ли суфлер сделали ей замечание в том тоне, который они допускают с актерами, знаете, в таком грубовато-фамильярном, на грани приличия. Вот Лиза и взбунтовалась?

Отказывается дальше пробоваться!

— Вот, а говоришь все спокойно! — произнес расстроенно Тартищев. — Стоило мне задержаться, как все наперекосяк пошло! Вот же несносная девчонка!