Читать книгу "Холодная песня прилива - Элизабет Хейнс"

— Какого хрена ты?.. — заорал Фиц, ощупывая рукой свою рану. — Взбесилась, мать твою?!

Нож оставался у меня в руке. Фиц схватился за него, хотел отнять. Я крепко держала нож, и в тот момент, когда Фиц всем телом подался ко мне, раздался выстрел, очень громкий, он эхом разнесся в пустом помещении, перекрывая рев двигателя. Боли я не почувствовала. В ужасе глянула вниз, ожидая увидеть на себе кровь, рану. И тут Фиц вскрикнул и рухнул. Малькольм лежал неподвижно. Фиц перевернулся на бок, в позу эмбриона, пронзительно и жалобно застонал.

Сквозь мучительный скрежет двигателя я различала усилившийся вой сирен. Да, их больше, они приближаются, их нестройный рев бьет по барабанным перепонкам, по нервам. И еще один звук, пока еще далеко, — вертолет… Слишком далеко?

«Дилан. Найти Дилана».

Я сбежала по ступенькам. Внизу было темно, салон разгромлен, пол мокрый и скользкий от крови. Возле дивана, там, где Дилан лежал прежде, его не было.

Двигатель наконец захлебнулся и смолк. Теперь я уже отчетливо слышала шум вертолета, который не спутаешь ни с чем, свет бортовых огней залил палубу, проник сквозь распахнутую дверь рубки, и я увидела кровь — на стенах, на полу, кровавый отпечаток руки на переборке у двери каюты. И еще один звук — какое-то движение, трещит и ломается дерево.

Дверь в каюту открыта. Внутри хаос, сплошь узлы и углы, постель на полу, на стенах темнеет кровь. Возле кровати неподвижно лежит Леон Арнольд.

Снова тот звук. Я глянула влево, в открытый проем второй каюты. Там все еще сражались двое, катались переплетенные тела, сжатые в кулаки руки, я не сразу сообразила: это Дилан и Маркус, но где кто и как помочь Дилану?

В углу каюты я заметила накренившийся ящик с инструментами. Я схватила первое, что попалось под руку, — рубанок, тяжелый, острый. В иллюминатор как раз проник свет, я сумела разглядеть: Дилан на полу, Маркус уперся коленом ему в грудь, занес над ним доску, оторванную от изголовья койки. Целит Дилану прямо в голову.

Наверное, я ударила его рубанком. Только что рубанок был у меня в руке, и вдруг Маркус упал, прокатился немного по гладкому полу и остановился, наткнувшись на руины моей койки. Я выронила рубанок, рухнула на колени рядом с Диланом, не зная, можно ли до него дотронуться, как помочь. Из рубки неслись крики, громкие шаги, в коридоре появился свет. Это Фиц идет, решила я. И распростерлась на Дилане, закрыв его своим телом.

Глава 40

Больница ночью — ужасное, надрывающее душу место.

Два часа мы с Джози просидели на жестких пластмассовых креслах, привинченных к полу. Сперва нас, вернее, Джози пропустили к Малькольму. Мне позволили глядеть в приоткрытую дверь, рядом со мной стоял полицейский и следил, как бы я чего не сделала, не сказала и не убежала, — уж не знаю зачем, но они тут были. Спустя какое-то время я перестала обращать внимание, а потом глянула: мужчина-полицейский ушел, а на его месте сидит женщина в униформе. Она заговорила со мной, я почти ничего не понимала, но какой-то смысл уловила, кивнула и сказала: «Да, хорошо». Она этим удовлетворилась и смолкла.

Женщина-полицейский принесла мне стаканчик коричневой жидкости — кофе, надо полагать. Жидкость обжигала глотку, но и этого я почти не замечала. Голова была занята приведением в порядок всего, что произошло, однако события упорно отказывались выстраиваться хоть в каком-то порядке. Мозг пылал, а любая версия выходила ущербной, жалкой, неверной. Джози и та перестала меня расспрашивать. Стоило ей упомянуть Малькольма, и я опять начинала рыдать. Она рассказала мне о том, как поднялась на борт «Джин из Скэрисбрика» и нашла там муку. Целую кучу муки на палубе. Джози понятия не имела, откуда она взялась.

Хотя бы эта деталь была мне понятна: Малькольм вытащил из трюма сверток, оставленный мне Диланом, поскольку он думал, что там наркотики. Он позвонил им, вышел на Фица — опять-таки в уверенности, будто ему в руки попала часть контрабанды, принадлежащей этим бандитам. Фиц самолично явился в марину, чтобы навести порядок: он-то думал, что наконец поймал за руку тех, кто крадет часть импортируемых им наркотиков, и найти их он рассчитывал на барже Малькольма и Джози. Но когда они вскрыли упаковку на глазах у Малькольма — бедняга Малькольм, и преступник-то из него никакой, он даже не догадался заглянуть внутрь, — вместо кокаина там обнаружилось шесть пакетов муки. С разрыхлителем.

— Вон тот, который раньше приезжал, — сказала Джози, и я подняла голову.

Джим Карлинг шагал к нам по коридору. В джинсах, в коричневой куртке. Он хмурился и поглядывал по сторонам так, словно что-то упустил, не знает, что происходит, и потому злится на самого себя.

Я встала, хотела окликнуть его или помахать, но заколебалась: как он отреагирует, что-то скажет в ответ. А он, заметив меня, улыбнулся. Подошел и ласково притронулся к моей руке, хотел обнять, но я уклонилась. Нам было неловко друг с другом, мы держали дистанцию. В конце концов, это же не дружеская встреча, скорее деловая.

— Где ты был? — первым делом спросила я.

— Я спешил. Как только получил твое сообщение, сразу выслал в марину патрули…

— Его чуть не убили, Джим. Они едва не убили Дилана. И Фиц стрелял в Малькольма. Это было ужасно, это было… — Я вновь расплакалась, — похоже, я не в силах была дольше минуты удерживать слезы.

Джим обеими руками обнял меня, и на этот раз я не вырывалась. Я громко, уже не стесняясь, всхлипывала, а он крепко обнимал меня, и гладил по волосам, и что-то успокоительно бормотал, и от этого мне становилось только хуже.

Наконец он сказал мне:

— Пойдем пройдемся.

Рыдания унялись, но дыхание не выровнялось, руки дрожали. Обхватив меня за плечи, Джим повел меня в коридор, мимо стойки регистратора к выходу.

Сильно похолодало, воздух был колючим. Я глубоко втянула его в себя и подумала: впредь я буду благодарна даже за свежий воздух, за возможность дышать. Мы отыскали деревянную скамейку, посидели немного в темноте. Неужели он пришел сказать мне, что Дилан умер? Его увезли на «скорой», и, сколько бы я ни спрашивала, никто, видимо, понятия не имел, что с ним сталось.

— Ты понимаешь, что тебя должны будут арестовать? — заговорил Джим.

— Кажется, я ударила его рубанком.

— Ничего не говори мне. Я не должен ничего об этом знать. Всего лишь предупреждаю.

— Что с Диланом? — спросила я. — Ты знаешь? Мне тут ничего не говорят.

Лицо Джима омрачилось.

— Он поправится, — сказал он.

— Ты его видел? В самом деле не так плохо? Я думала, они его добили. Думала, Фиц его убил.

— Нет, с ним все будет в порядке. Фиц тоже в больнице. Сам себе яичко отстрелил, представляешь?

— Как?

— Случайно, понятное дело. Производственный риск — не стоит носить огнестрельное оружие за поясом. Он уже арестован, возле его палаты пост.