Читать книгу "Дракон Фануил - Дэниел Худ"

* * *

Три дня он провел в одиночестве. Он изучал дом Тарквина и размышлял о произошедшем. Он спал на диване в библиотеке и часами лениво перелистывал страницы книг или рассматривал загадочные предметы из коллекции старого мага.

Не раз перед его мысленным взором возникал образ Роры. Девушка упрекала его, обвиняла в предательстве, говорила, что он погубил ее жизнь. Лайам знал, что все это неправда, но все равно не мог избавиться от ощущения вины.

Иногда он думал и о Виеску, и о том, что обманом вломился в его жизнь. Лайам надеялся, что отпущение грехов, данное мятущемуся аптекарю мнимым иерархом Кансе, сняло тяжесть с сердца Виеску, но подозревал, что это все равно не искупает его собственного греха.

А еще существовали Фрейхетт и Поппи Неквер, и о них тоже стоило поразмыслить. Впрочем, Лайам понимал, что их пути разошлись, что между ними уже никогда не возникнет ни дружеских, ни деловых отношений. Он слишком многое знает об этой паре — и они знают, что он это знает, — так что Лайам мысленно сказал Поппи прощай.

Но дело сделано, оно было кончено не лучшим образом, но в конечном итоге Лайам постановил все оставить, как есть. Возможно, в другой раз он будет более проницательным и расторопным.

На исходе третьего дня в двери дома Тарквина постучал Боулт и оторвал Лайама от чтения исторического труда. Стражник принес копию завещания мага, подтверждающего право Лайама владеть частью саузваркского побережья со всеми строениями, возведенными там. Недоверие, которое, похоже, Лайам внушал ему прежде, сменилось опасливым уважением.

Лайам понял по этой перемене и по некоторым словам Боулта, что Кессиас успел многим порассказать обо всей этой истории и что теперь простодушные жители Саузварка считают его чем-то вроде всезнающего провидца, читающего в людских душах, словно в открытой книге, но которому — вот ведь беда! — становится дурно от одного вида крови. К собственному удивлению, Лайам обнаружил, что особо не возражает против подобной славы. Он чувствовал, правда, что не очень достоин ее, поскольку знал, что успешным завершением дела обязан вовсе не собственной проницательности, а воле случая, или удаче, или тому, кто опекает его, взирая с небес. Но в глубине души Лайам был польщен.

Кроме того, Боулт принес записку от эдила. Это было краткое послание, небрежно нацарапанное на клочке бумаги. Кессиас приглашал Лайама отобедать с ним завтра и упоминал, что Неквер полностью оправился от последствий отравления. В конце он сообщал, что его отмеченный шрамом знакомец, а также крысовидный дохляк и их достойный приятель пойманы и томятся в кутузке, ожидая приговора эдила.

Лайам попросил Боулта передать Кессиасу, что он завтра будет.

Все эти дни Лайам периодически выходил на берег или присаживался на балюстраду веранды; он вглядывался в небо, выискивая там Фануила. Но обнаруживал лишь пустоту.

Рептилия вызывала у Лайама сложные чувства. Дракончик солгал ему, уверяя, что слишком слаб, чтобы летать. Теперь Лайам знал, что Фануил следил за ним и по его следам добрался до Роры. Это поначалу тяготило его, но, поразмыслив, Лайам решил, что с этим он все равно ничего не мог бы поделать. Дракончик так или иначе прочел бы все, что ему нужно, в его сознании.

Фануил был нужен Лайаму. Во-первых, затем, чтобы завершить заключенную сделку. А во-вторых, у Лайама имелось еще одно дельце, в котором ему могла бы пригодиться помощь дракона.

«Проснись. Проснись».

На четвертый день после смерти Роры Лайам вновь бродил во сне по руинам древнего города, и эти руины снова были исписаны одним-единственным словом.

«Проснись Проснись».

Лайам проснулся и обнаружил, что лежит на диване, а дракончик сидит рядом и смотрит на него немигающими, как у кошки, глазами.

— Ты вернулся… — пробормотал Лайам.

«Да, мастер. Мне надо было поохотиться. И еще я думал, что ты будешь сердит на меня». Сейчас, сидя на задних лапах и покорно согнув шею, Фануил походил на пса, ожидающего заслуженной выволочки.

— Я и был сердит, — согласился Лайам, спустил ноги с дивана и провел рукой по взъерошенным волосам. Почему ты ее убил?

Ответная мысль сформировалась медленно:

«Это показалось мне правильным. Она убила мастера Танаквиля».

Следующая реплика появилась быстрее:

«Ты научил меня, как поступить».

— Я? Ты имеешь в виду, что эту идею ты позаимствовал у меня?

«Да. Ты делал такое прежде».

Лайам рассмеялся, но смех его был горек — он смеялся над собой.

— Да, делал. Но тогда я был намного моложе. Намного. И дорого за это платил.

Он вдруг осознал, насколько плохо дракончик понимает людей и насколько сильна его способность заимствовать чужие мысли и представления.

«Прости, мастер».

Последовала долгая пауза.

— Так, значит, ты признаешь меня своим хозяином? И ты выполнишь свою часть сделки?

«Теперь я буду во всем подчиняться твоей воле. Я сделал то, что…»

Мысль Фануила застопорилась, словно колесо, переваливающее через бугор. Дракончик явно пытался сообщить о чем-то, ему не присущем.

«…сделал то, что хотел».

Лайам понял. И ощутил внезапную легкость. У него словно камень свалился с души. Их сделка, кажется, пришла к завершению.

— Ты научишь меня, как выставлять тебя из моей головы?

«Все, что прикажешь, мастер».

— А сейчас ты знаешь, что заботит меня? Что я хочу уладить?

«Да».

Дракончик опустил голову, словно стыдясь того, что по-прежнему читает мысли хозяина.

— Ты поможешь мне выполнить этот замысел?

«Да».

— Тогда обсудим детали.

* * *

После полудня Лайам приехал в Саузварк и свел Даймонда на конюшню. Он сказал, что вечером его окончательно заберет, и оплатил счет.

Затем Лайам двинулся к порту. Холодный сильный ветер еще вчера разогнал тучи, и небосклон был чистым. Ушибы Лайама еще побаливали, но общее болезненное состояние уже прошло и Лайам себя чувствовал сносно.

Припортовый район кишел народом: люди и животные суетились, спеша вывезти последние в этом сезоне грузы. Лайам подошел к складу Марциуса и постучал в неприметную дверь. От туда выглянул незнакомый верзила и молча по сторонился. На складе было тихо, словно в гробу, и Лайам не удержался от злорадной улыбки. Тишина была вызвана тем, что лучшие надежды Марциуса покоились на дне моря. Лайам обнаружил, что злосчастье торговца действует на него животворно.

— Думаю, ваш хозяин захочет повидаться со мной, — сказал Лайам и двинулся мимо верзилы в глубь помещения.

Но дорогу ему заступили еще две мрачные фигуры.

— А я думаю, что ты задержишься здесь! — рявкнул верзила, схватив посетителя за плечо, но тут глаза его закатились и он тяжело осел на пол. Лайам чуть отступил и увидел, что остальные наемники также лежат на полу.