Читать книгу "Энигма - Роберт Харрис"

— Что ты с ней сделал? — спросил Джерихо.

В руке Пака был похищенный «Смит и Вессон» со снятым предохранителем. Пак поднял пистолет. Глаза бегали по прежнему маршруту: Джерихо, коридор, окно, снова Джерихо и в конце концов окно. Откинув голову и держа пистолет на вытянутой руке, он пытался разглядеть рельсы.

— Почему останавливаемся?

— Что ты с ней сделал?

Пак, махнув пистолетом, приказал отойти, но Джерихо было не важно, что произойдет дальше. Он шагнул вперед.

Пак принялся нести что-то вроде: «Не заставляй меня… », и тут… надо же — дверь открылась и вошел проводник. Требовать у Джерихо билет.

Показавшееся бесконечным мгновение эта странная троица: проводник с застывшей от неожиданности вежливой улыбкой на широком лице, изменник с пистолетом в дрожащих руках и шифроаналитик между ними — продолжала стоять неподвижно. Потом более или менее одновременно случилось несколько вещей. Проводник со словами: «Дайте сюда» устремился к Паку. Раздался выстрел. Звук его был как физически ощутимый удар. Проводник, удивленно охнув, поглядел на живот, словно почувствовал приступ. Колеса завизжали, поезд дернулся, и все трое повалились на пол.

Кажется, первым вскочил Джерихо. Он определенно помнил, что помогал Паку подняться, вытаскивая его из-под проводника, который страшно кричал и истекал кровью; кровь хлестала отовсюду: изо рта, из носу, залила китель, текла даже из штанин.

Встав на колени, Джерихо наклонился над проводником и, поскольку никогда в жизни не сталкивался с ранеными, довольно не к месту сказал:

— Ему нужен врач.

В коридоре суматоха. Джерихо повернулся и увидел, что Пак, открыв наружную дверь, направляет на него «Смит и Вессон». Пак, морщась, держался левой рукой за кисть правой — похоже, растянул связки. Джерихо зажмурился, ожидая выстрела. И тут Пак сказал — в этом Джерихо был уверен, потому что тот выговорил это особенно отчетливо на своем безупречном английском:

— Я ее убил, Томас. Ужасно сожалею. Потом он скрылся из виду.

* * *

К тому времени уже шел восьмой час — согласно официальному отчету, было 7.17, — и вовсю разгорался новый день. Стоя на ступеньках вагона, Джерихо слышал, как в соседней рощице перекликаются черные дрозды, видел повисшего над полем жаворонка. По всему поезду хлопали двери и люди выходили погреться на солнышке. Паровоз спускал пары, а чуть дальше с небольшой насыпи спрыгивали солдаты, во главе которых Джерихо вдруг увидел Уигрэма. Солдаты выскакивали и из поезда правее Джерихо. Пак был всего лишь ярдах в двадцати от поезда. Джерихо выскочил на серую щебенку и бросился его догонять.

Кто-то за спиной громко крикнул:

— Уйди с дороги, идиот долбаный! — дельный совет, который Джерихо пропустил мимо ушей.

Нельзя же бросить все вот так, думал он, столько еще надо выяснить.

Перед глазами был только Пак. Ноги налились свинцом. Правда, и Пак передвигался не быстрее. Он ковылял по лугу, волоча левую ногу. При вскрытии у него обнаружат небольшую трещину в лодыжке, полученную то ли в момент падения на пол, то ли при прыжке из вагона — об этом никто так и не узнал в точности, — и теперь каждый шаг, видимо, стоил ему больших мучений. За гонкой следили спокойно жевавшие жвачку сбитые в небольшое стадо коровы джерсийской породы.

Сладко пахло травами, на кустах набухали почки. Джерихо почти догнал Пака, когда тот обернулся и выстрелил. На Джерихо глядели мертвые глаза. Невидящие, пустые. Со стороны поезда раздались ответные выстрелы. В утреннем весеннем воздухе зажужжали пчелы.

Пять пуль поразили Пака, две попали в Джерихо. В каком порядке, осталось неизвестным. Джерихо показалось, что на него сзади наехала машина — не больно, но ужасно сильно. Его швырнуло вперед. Он каким-то образом еще продолжал бежать на заплетающихся ногах, видел, как из спины Пака вылетают странные пучки — один, другой, третий, — а потом голова Пака превратилась в большое красное пятно; в этот момент второй удар — на этот раз огромной силы, — пришедшийся в правое плечо, изящно развернул Джерихо и бросил на землю. С неба вдруг брызнули капли, и последней мыслью было: как жаль, как жаль, что дождь испортил такое прекрасное утро.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ОТКРЫТЫЙ ТЕКСТ

ОТКРЫТЫЙ ТЕКСТ: подлинный, доступный для понимания текст, каким он был до зашифровки, проявленный после успешной расшифровки или шифроанализа.

Лексикон шифровального дела («Совершенно секретно», Блетчли-Парк, 1943)

1

Яблони на ветру осыпали цвет. Лепестки разносило по кладбищу, наметая белые сугробы у сланцевых и гранитных надгробий.

Прислонив велосипед к низкой кирпичной ограде, Эстер Уоллес огляделась вокруг. Что ж, жизнь есть жизнь, подумала она, природа, несомненно, берет свое. Внутри церкви гулко отдавались звуки органа. «О, Господь, опора наша в годах минувших… » Напевая про себя, Эстер сняла перчатки, забрала под шляпку несколько выбившихся прядей, расправила плечи и не спеша пошла по выложенной плиткой дорожке к паперти.

Говоря по правде, если бы не она, не было бы никакой панихиды. Это она убедила викария открыть церковь св. Марии в Блетчли, хотя и допускала, что «усопшая», пользуясь выражением викария, не была верующей. Это она договорилась с органистом и сказала, что играть (прелюдию и фугу ми-бемоль мажор Баха, когда будут собираться, и санктус из реквиема Форе, когда станут расходиться). Это она выбирала псалмы и тексты и заказывала в типографии карточки с порядком службы, украсила зал весенними цветами, написала объявления и развесила их по Парку («В пятницу, 16 апреля, в 10 часов состоится короткая панихида… ») и накануне не спала ночь, волнуясь, что вдруг никто не придет.

Но все нормально — пришли.

Лейтенант Крамер явился в американской военно-морской форме. Из третьего барака пришли старый доктор Вейцман, мисс Монк и девушки из Зала немецкой книги, заведующие каталогами военно-воздушных и сухопутных сил и многие другие, кого Эстер не знала, но кто был связан по совместной работе в Блетчли-Парке с Клэр Александрой Ромилли, родившейся 21 декабря 1922 года и скончавшейся (согласно максимально приближенным оценкам полиции) 14 марта 1943 года: мир праху твоему.

Эстер села в переднем ряду, держа в руках Библию с заложенным местом, которое она собиралась прочесть (Первое послание к коринфянам, 15, 51-55. «Говорю вам тайну… »), оборачиваясь всякий раз, когда кто-либо входил, — не он ли? — но всякий раз разочарованно отводила глаза.

— Пора начинать, — заметил викарий, в который раз поглядывая на часы. — Через полчаса у меня крещение.

— Еще минутку, святой отец, будьте так добры. Ведь терпение — христианская добродетель.

По залу разносился аромат девственно-белых с сочными зелеными стеблями лилий, белых тюльпанов, голубых анемонов…

Со времени последней встречи Эстер с Томом Джерихо прошло много дней. Как знать, может, его уже нет в живых. Вообще-то Уигрэм заверял, что Джерихо пока жив, но ни за что не хотел сказать, в каком госпитале он находится, не говоря уж о том, чтобы позволить ей навестить его. Правда, согласился передать приглашение на панихиду и на другой день сообщил, что ответ положительный — Джерихо очень хотел бы присутствовать. Но бедняга все еще весьма плох, так что не стоит особенно на это рассчитывать. Скоро Джерихо уедет, сказал Уигрэм, уедет на длительный отдых. Эстер не понравилось, как он это сказал, словно Джерихо не принадлежал самому себе, был чем-то вроде государственного достояния.