Читать книгу "Веселый Роджер на подводных крыльях - Владимир Васильев"

Сеня тут же спрятал свой пистолет и сел за руль. Енот полез на заднее сидение.

– Э-э! – запротестовал громила-предводитель. – Постойте!

Паха Толстый хладнокровно поднял винчестер.

«Ду-дут!»

Громилу швырнуло на пыльный асфальт. Вместо головы у него стало сплошное кровавое месиво. Ольша схватилась за щеки, чувствуя, как к горлу подступает противный ком.

С хрустом передернув затвор, Паха сел в машину и захлопнул дверцу резким, сверху вниз, движением. Винчестера у него в руках уже не было – спрятал. Куда – непонятно.

Верзилы застыли кто где стоял, словно дожидались звона прыгающей по асфальту гильзы – логического завершения эпизода, которого действительно не хватало.

В этот день коблевский асфальт впитал в себя много: кровь, пепел и три куска железа, бывшие некогда пистолетами. Впрочем, пепел быстро развеялся на ветру.

3

Завтрак в ресторанчике совершенно не отложился у Ольши в памяти. Сеня и Енот жевали куксу как ни в чем не бывало. Паха почему-то остался в машине – его товарищи сказали, что «ему не обязательно».

Насытившись, заказали вина и долго сидели в полутьме зала. Сеня с Енотом явно не торопились, потягивая коллекционный херес и тихо беседовали, кажется, не по-русски. Ольша помалкивала. А что оставалось? Спутники ее церемониться не привыкли, если судить по последним часам…

Негромко наигрывала музыка, сначала старенький «Спейс», потом Крис Ри. Ближе к обеду налегли на что-то модно-танцевальное. Ольша поморщилась: не любила она слюнявые песенки прилизанных мальчиков-шоуменов. И чего народ с них так млеет?

Она даже не заметила, что произошло: Енот вдруг вскочил и произнес отрывистую фразу, словно коротко ругнулся. Сеня оказался на ногах лишь секундой позже. Оба они мельком глянули в окно; Сеня подхватил Ольшу под локоть и потащил к выходу. Енот на ходу сунул официанту веер кредиток и поспешил вослед.

У машины стояло четверо парней, один заглядывал в полуоткрытое окно и что-то втолковывал Пахе. Паха, соответственно, молчал, видимо уже довольно давно. Парни злились.

– Эй, ребята, – с неподдельной ленцой протянул Енот. – Чего к немому пристали?

Сеня успокаивающе поглаживал ольшину ладонь, но хотелось сжаться или исчезнуть, потому что скорее всего сейчас снова все начнут хвататься за пистолеты и палить друг в друга.

– Хорошая у вас тачка, – с нехорошей улыбочкой протянул один из парней, худощавый и длинноносый, как тапир. – Наверное, жалко будет, если кто-нить стекло раскокает. А?

– А кому мешает наше стекло? – Енот являл собой само благодушие, разве что не зевал в лицо длинноносому.

Длинноносый оскалился:

– Пойдем-ка потолкуем, умник…

– Пойдем! – даже обрадовался Енот. – Куда?

– Да вон, в тир хотя бы…

Невдалеке стоял крашеный в зеленое автобус, переделанный в пневматический тир еще при совке. Енот немедленно зашагал к полуоткрытой двери.

– И ты иди, чего уж там… – предложил длинноносый Сене. – Вместе с телкой своей…

«Гад!» – подумала Ольша и вдруг поймала себя на мысли, что злорадствует. Ибо не без оснований полагала, что ее новые знакомые сейчас разнесут автобус в клочья – и это еще в лучшем случае.

Сеня невозмутимо двинулся к тиру, по-прежнему придерживая ее за руку.

– Не бойся, – шепнул он. – Ничего они нам не сделают. Это лохи какие-то…

В тире покуривали еще двое типов, таких же неприятных, как и те, что приставали к Пахе.

– Постреляем? – предложил длинноносый, переламывая винтовку. – Кто лучше стреляет, того и тачка. Идет?

Енот молчал, выжидая чего-то. Длинноносый тем временем зарядил все пять ружей и выложил их в ряд на стойку.

– Ну, так что? – повторил он. – Постреляем?

Вскинув ближайшую к себе винтовку, он выстрелил. Сухо клацнула пулька и первая мишень – всадник на верблюде – закачалась, перевернутая. Второй выстрел – и из пузатой бочки с надписью «Пиво» вылез рогатый черт, сжимая трезубец.

Стрелял длинноносый неплохо: пять выстрелов, пять попаданий. Притом, что он почти не целился.

– Твоя очередь, – пододвинул он жестяную коробочку из-под ваксы, наполненную пульками. – Стреляй!

– Из этих пукалок, что ли? Ну уж нет! – ответил Енот и добавил: – Паха!

Длинноносого снесло в сторону – в тир вошел Толстый и мрачно достал винчестер, со скрежетом передернув затвор. Ребята несколько присмирели.

«Ду-дут!»

Первый выстрел проделал в задней стене автобуса изрядную дыру.

«Ду-дут! Ду-дут!»

Сеня и Енот синхронно палили по мишеням из своих чудовищных пистолетов, не целясь и не меняя обойм – словно в рукоятках прятались миниатюрные фабрики патронов.

Внезапно повисшая тишина ткнулась в барабанные перепонки. Парни боязливо жались к металлическим бортам. Длинноносый, казалось, стал даже ниже ростом.

Вместо стенда с мишенями наблюдалась сплошная дыра с неровными краями, словно в злополучном автобусе разорвалась граната.

– Мы выиграли, – удовлетворенно, даже нет – радостно сказал Енот. – Пока, ребята.

И вышел. Сеня вывел истерически хохочущую Ольшу на улицу, следом шагал Паха. Ольша продолжала хохотать даже в машине, успокоившись только когда Сеня заговорил с кем-то по радио.

После Сениного разговора все веселье мигом улетучилось – Ольша уловила это безошибочно. Что-то произошло.

Енот направил «Аз-Б'Ат» к почте и долго звонил по межгороду; Ольша ждала в машине вместе с Пахой. Сеня разгуливал вокруг, наверное, высматривал нежелательные хвосты.

Потом они вернулись в коттедж, где ночевали. Паха тотчас же повалился спать на веранде. Сеня и Енот, оба мрачные, как ночная тайга, сели друг против друга в комнате. Ольша боязливо забилась в кресло.

– Что со мной будет? – спросила она тихо. – Я даже не спрашиваю кто вы, лучше не знать. Но со мной-то что?

Сеня часто-часто закивал.

– Собственно, можешь не бояться. Найдем Завгороднего – и гуляй себе.

– А если не найдете?

– Найдем, – уверенно сказал Сеня. – Никуда он не денется. А тебя-то защитить мы сумеем, не сомневайся. Раз втравили, придется защищать. А это мы можем…

Ольша вздохнула:

– Я видела…

Последствия пахиной стрельбы до сих пор стояли перед глазами.

– Ты поспи лучше, – посоветовал Сеня мягко.

Ольша замотала головой – заснешь после такого, как же! Но Сеня вдруг протянул руку, заговорил о чем-то теплом и знакомом…

…и проснулась она только следующим утром. Ни Сени, ни Енота в комнате не было; Паха валялся на своей любимой веранде, словно манекен. Со вчерашнего дня он не двигался и, вроде бы, даже не дышал.