Читать книгу "Обреченные на вымирание - Деткин Андрей"

вправо, словно корабельный локатор.

- Друг, - Герман протянул к нему руку намереваясь положить на плечо, но тот дернулся и отпрянул. - Ладно, не трогаю, - шептал Герман, поднимая руки в примирительном жесте.

- Говори ты, - незнакомец быстро взглянул на меня и снова задвигал головой. Я посмотрел на Германа, тот одобрительно кивнул. Незнакомец вдруг по крабьи боком приблизился ко мне и зашептал с жаром прямо в лицо.

- Быстро, быстро говори, - я почувствовал на коже брызги, в нос пахнуло зловонным дыханием.

Я отстранился и зашептал.

- Нам надо попасть к самолету, на котором мы сюда прилетели, - попытался изобразить самолет, расставил в стороны руки и сделал два крена - влево, вправо.

На лице мужчины мелькнула едва заметная улыбка. Это было хорошим знаком. Если у человека осталось чувство юмора, значит, не так уж плохи его дела. Хотя, кто его знает чему он улыбался. Не отвечая, он привстал, махнул нам рукой и на полусогнутых ногах повел вдоль стены по коридору. Порой останавливался, взмахом руки останавливал нас, замирал, долго прислушивался, затем снова шел вперед. Несколько раз оборачивался, раздраженно тыкал пальцем мне на мотню, шуршащую складками и скотчем, кривил жуткую физиономию. Я пожимал плечами и по-идиотски улыбался.

Метров через двадцать - двадцать пять мы подошли к вентиляционному коробу. Незнакомец бесшумно снял декоративную решетку и нырнул в воздуховод. Мы последовали за ним. Мужчина то и дело нервно шикал, призывая нас к тишине.

От долгого передвижения на четвереньках разболелись колени. Примерно, через полчаса незнакомец остановился над очередной решеткой, долго прислушивался, после чего аккуратно подцепил ее пальцами и сдвинул. Высунулся и еще минуты три всматривался и вслушивался. Затем ловко, как кошка выскользнул наружу. С меньшим проворством и большим шумом мы последовали за ним. К немалому удивлению, мы оказались в посадочном боксе перед самолетом.

- Мужик, ты просто…, - Герман не находил нужных слов и в изумлении мотал головой, - ты просто супер, - наконец, он нашелся. - Топаем, надо улетать немедленно, - и двинулся к самолету. Незнакомец стоял на месте неподвижно, только голова ходила из стороны в сторону.

- Давай, - шептал я, - полетели с нами на землю, домой.

- Дом здесь, - едва слышно прошептал мужчина, замолчал, прислушиваясь к чему-то, а затем продолжил. - Земля все.

Я понял, о чем речь. Он говорит о вторжении. Вспомнились черные орды псов, мчащихся к анклаву.

- Хозяин - барин, - сказал Герман, - нам некогда тебя упрашивать. Пошли, - это он говорил уже мне. Затем развернулся и побежал к самолету. Я еще несколько мгновений смотрел на дерганого человека, в груди заныло от жалости к нему. Хотел спросить его имя, но передумал. Развернулся и побежал следом за Германом.

Всю работу за нас делала автоматика. Обратный маршрут сохранился в электронной памяти бомбардировщика. Как и обещал Андрей, керосина в баках осталось достаточно, чтобы вернуться на аэродром «Восточный» и даже с запасом.

Из кабины я увидел Землю… Меня распирало от восторга. Перехватило дыхание. Сотни раз видел ее глазами космонавтов, но представить не мог, как это на самом деле. Меня обуревал шквал из нахлынувших чувств. Таращился во все глаза и не мог поверить, что смотрю на свою Землю. Она была прекрасна. На глазах навернулись слезы, в груди что-то задрожало, завибрировало, ком подкатил к горлу. Вспомнились слова старой песни, которую сейчас никто не поет.

Земля, в иллюминаторе, Земля в иллюминаторе видна,

Как сын грустит о матери, как сын грустит о матери

Грустим мы о Земле, она одна…

Кажется, мои слезы переросли бы в рыдания, не будь рядом Германа. Только его присутствие меня и сдерживало.

Монотонный гул двигателей заполнил тишину. Я всматривался в ледяной, колючий космос, и все старался найти среди мерцающих звезд движущуюся, светлую точку - «Одиссея». Вспоминал последний разговор с Андреем, и никак не мог осознать, что больше его не увижу. Мысли плавно перетекли на анклав, на его жителей и остановились у окна Марии.

Очнулся от боли в запястье: «мобильный доктор» вводил инъекции. Ощутил тошноту, сердце билось гулко, тяжело, болезненными толчками отдавалось в висках и затылке. Самолет мелко трясло. С трудом поднял свинцовые веки и увидел свет. Мы летели над облаками.

Бомбардировщик самостоятельно приземлился на взлетную полосу. Счастье клокотало в моей груди. Я снова видел сочную зеленую траву, голубое небо с белыми барашками облаков, серый, такой земной потрескавшийся бетон с зеленой порослью в швах, слышал стрекот кузнечиков, писк ласточек мелькающих черными стрелами в вышине, вдыхал тонкие душистые ароматы трав и цветов. Черт подери, даже был рад этому злому, слепящему глаза, солнцу.

Нас встречали. Из кабины я выбрался самостоятельно, а вот Германа пришлось вытаскивать. Его бережно спустили вниз и положили на траву в тень самолета.

Мне помогли размотать скотч на запястьях. Я отказался от дальнейшей опеки, расстегнул молнию комбинезона, отошел подальше от суеты, вытащил руки из рукавов, стянул верх защитного костюма и голой спиной лег на траву. Высокая стройная она колыхалась надо мной. Множество букашек и козявок сновали в стеблях, занятые своими делами. Укрытый от посторонних глаз я наслаждался. Какое это счастье, вдыхать запахи земли, слышать стрекот и жужжание насекомых, ощущать себя частичкой этого мира.

И снится нам не рокот космодрома,

Не эта ледяная синева,

А снится нам трава, трава у дома,

Зеленая, зеленая трава…

Звучала у меня в голове старая песня.

Скоро приехал мэр, заперся со мной и Германом в помещении, где я с Андреем совсем недавно облачался в летные костюмы. Альберт Яковлевич сел за стол, сцепил пальцы в замок, придавил тяжелым взглядом сначала Германа, потом меня. Мы сидели на скамейке у стены и чувствовали себя виноватыми.

- Насколько я могу догадываться, - произнес мэр мрачным тоном, - герой смотался?

Мы кивнули. Мне было стыдно за своего друга, а Герману за то, что позволил себя обмануть.

- Аферистом он оказался наполовину, - продолжал Альберт Яковлевич. - Про корабль не соврал, а вот намерения утаил. Я подозревал, что он именно так и поступит. Герман, я для того и приставил тебя, чтобы ты не позволил этому случиться. В чем дело?

Не дожидаясь ответа, градоначальник посмотрел на меня. - Ты, Сергей Михайлович, как я погляжу, тоже не входили в его планы?

Я промолчал.

- Альберт Яковлевич, - Герман