Читать книгу "Колдун и Сыскарь - Алексей Евтушенко"

— У нас не принято ходить со зброей напоказ, — объяснил Сыскарь. — Мало того. На само обладание оружием требуется особое разрешение. И боюсь, быстро его получить не удастся.

— Ты предлагаешь мне бороться с колдуном без зброи? — удивился Симай. — Так то ж верная смерть. Таких, как он, голыми руками не возьмёшь и не думай. А у меня пули в пистолях серебряные, заговорённые, сам знашь.

— Хорошо, мы возьмём их с собой. И саблю тоже. Но так, чтобы никто не видел.

— Прятать честную зброю от людских глаз… Мы что, разбойники? Как вы тут живёте, не пойму?

Этот разговор происходил уже в присутствии Ирины и отца Николая.

Сказать, что их встреча была сумбурной, — это мало что сказать.

Поверить в то, что Сыскарь побывал в прошлом, секретарь частного сыскного агентства «Поймаем.ру» поначалу отказывалась наотрез.

Её не убеждали ни предметы (одежда, вещи, перстень, деньги, оружие), предъявленные в качестве доказательств; ни кэрдо мулеса Симай Удача собственной персоной, смело отправившийся в будущее, чтобы помочь новому другу Андрею справиться с колдуном, а также по причине общей склонности к авантюризму; ни короткий и образный рассказ Сыскаря о Петре, Меньшикове, Брюсе и старой Москве.

Как ни странно, поверила она лишь тогда, когда Андрей перекачал в ноут и показал многочисленные фотографии, сделанные мобильным телефоном в более-менее приличном разрешении.

Особенно поразили Ирину и отца Николая фото утренней Москвы одна тысяча семьсот двадцать второго года, снятое с верхнего этажа (специально поднимался) Сухаревой башни. Очень удачные вышли снимки. И сразу видно — не «Фотошоп». Одни стены Белого города чего стоят. Не говоря уже о башнях и главах соборов Кремля, высящихся над морем крыш одноэтажных (редко — двухэтажных) домов и кипенью садов боярских усадеб. Фантастика. Затем пошли крупные планы царя Петра Алексеевича, светлейшего князя Александра Даниловича Меншикова, Якова Брюса, капитан-поручика лейб-гвардии Преображенского полка Сергея Воронова, управляющего имением князя Долгорукова Харитона Порфирьевича и воспитанницы оного же князя Дарьи Сергеевны, которые и рассеяли последние сомнения. Ну, почти.

Отец же Николай поверил Андрею сразу. Ему и каких-то особых доказательств не требовалось. «Я слишком хорошо тебя знаю, Андрей, — просто сказал он своим раскатистым баритоном. — Соврать ради красного словца ты можешь. Но это явно не тот случай. И вообще. Не для того я желал с тобой увидеться, чтобы разочароваться в том, кем ты стал. Вот и не разочаровался».

Затем пришло время не верить и впадать в ажитацию Андрею. То есть в произошедшее на кладбище он как раз поверил легко, а вот в то, что Светлана собирается выйти замуж за колдуна Григория — нет.

— Этого не может быть, — повторял он, как заведенный. — Ты не так поняла.

— Сам позвони и спроси, ага? — обижалась Ирина. — Я с ней по сотовому говорила, как только мы с отцом Николаем с кладбища ушли. Жаль, не догадалась, надо было записать разговор. Она так и сказала: «Спасибо вам большое, но Андрей Сыскарёв меня больше не интересует. Я выхожу замуж за другого». Тут у меня само с языка сорвалось: «За кого?» — «Какое вам дело?» — отвечает. Потом голос у неё как-то странно дрогнул, изменился… И она добавила, словно через силу: «Григорий. Его зовут Григорий». Всё. За что купила, за то и продаю.

— Там только один Григорий, которого я знаю. Этот самый колдун.

— А я тебе о чём?

В Кержачи выехали быстро, как только смогли. За рулём сидела Ирина, потому что в организме Сыскаря всё ещё гуляли остатки рома, выпитого за столом Якова Брюса. И к тому же через каждые три минуты он пытался дозвониться на сотовый Светланы. Телефон не отвечал.

— Андрей, не рви сердце раньше времени, — посоветовал отец Николай. — На тебе лица нет. Сейчас приедем и во всем разберёмся. Лучше подробнее расскажи про этого Григория. Чтобы я знал, с кем придётся иметь дело.

— И про Дашу с вампиром Бертраном, — добавила Ирина. — А то непонятно, встретились они или нет.

— Отвлечь хотите? — криво усмехнулся Сыскарь. — Понимаю.

— Мне просто интересно, — пожала плечами Ирина. — Уж больно история романтическая, как в кино. А девушкам нравятся романтические истории.

— А мне не просто, — сказал отец Николай. — Для меня это необходимо. Я всё-таки православный священник, не забывай, должен знать о подобных богопротивных вещах. Потому что, сдаётся мне, что этот Григорий и впрямь враг нашей церкви и всего государства российского. Причём враг лютый.

— Как это?

— Да так. Есть одна старая легенда.

— Расскажи.

— Нет, сначала про Дарью и вампира, — попросила Ирина. — Пожалуйста!

— Да не о чем там рассказывать особо. Нам же не известно, как у них всё закончилось, Брюс нас в будущее поспешно отправил. Знаем только, что этот длинноволосый, который Дарью с Харитоном в заложники взял, и чья банда всю дворню в имении князя Долгорукова зарезала, как его…

— Кирилл, — подсказал Симай. — Кирилл Лишейников его зовут. Я запомнил.

— Да, верно, спасибо. Так вот этот Лишейников, мелкопоместный дворянин, был, оказывается, первым учеником у колдуна Григория. К тому ещё и входил в группу сторонников царевича Алексея. Точнее, в одну из групп. Их несколько было. Помните дело царевича Алексея?

— Смутно, — сказала Ирина.

— Помним, — сказал отец Николай. — Если он был замешан в дело царевича Алексея, понятно, отчего так взбеленился Пётр.

— Взбеленился — не то слово. Когда Ромодановский… Не тот знаменитый Фёдор Юрьевич, а сын его, Иван Фёдорович, но тоже князь-кесарь и глава Преображенского приказа. Так вот, когда он через пару часов после того, как мы доставили Кирилла и его приспешников в Сухареву башню, явился и доложил о том, что рассказал этот самый ученик колдуна под пытками, на Петра смотреть было страшно. Белый стал, как стена, лицо дёргается. «Измена! — хрипит. — Семя проклятое! Враги России! На кол эту сволочь! Мало я им головы рубил!» Едва утихомирили, успокоили, вином отпоили. Меньшиков только и справился, спасибо ему. А то прямо и не знаю, чем бы всё закончилось.

— Известно чем, — сказал Симай просто. — Убил бы этого Кирилла царь Пётр Алексеевич в тот же час. Спустился бы в подвал и убил. Обычное дело. Да его и казнили, думаю. Только не сразу. Может, дождались, когда государь из похода Персидского вернётся. А может, и дожидаться не стали. Вызнали, что нужно, и сняли голову. Чтоб Болотная площадь без дела не простаивала, хе-хе.

Отец Николай молча перекрестился.

— Почему Болотная? — удивился Сыскарь.

— Где ж, по-твоему, казнят тех, кто на царя злоумышляет? Вестимо, на Болотной, за Москвой-рекой. На Красной токмо стрельцам головы рубили, да и то давно, я только родился.

— А о чём, говоришь, поведал на пытке этот самый Кирилл? — Ирина уже поняла, что Сыскарь увлёкся и умело подливала масла слушателя в огонь рассказчика. Впрочем, ей и впрямь было интересно.