Читать книгу "Русь измочаленная - Юрий Гаврюченков"

— Как, оружейник, есть ли порох в пороховницах?

— Был, да весь вышел, — с досадой тряхнул ирокезом Лузга. — Потратили почти целиком.

— Это всё? Только тот, что у тебя?

— Осталось мальца у огнестрельщиков, но у них на донышке, по разу зарядить.

Щавель снисходительно улыбнулся:

— Беда всех огнестрельщиков заключается в том, что порох на коленке не сделаешь, а стрелу можно.

— Ну его к лешему — луком со стрелами воевать. — Лузга любовно погладил начищенный и смазанный обрез, лежащий на постели рядом. — В рукопашной главное, чтобы патронов хватило, а то, бывает, стреляешь, стреляешь, а они всё лезут и лезут. Куда там со стрелами управиться.

— А я только ими воюю.

— У тебя сын эльф. Знаешь об этом?

— Наполовину, — сказал Щавель. — Наполовину моя кровь.

— В червяка под корой попадает.

— Жёлудь умеет угадывать скрытое и отворять неотпираемое. Больше никто из наших не умеет. Он далеко и без промаха стреляет из длинного лука. Жёлудь сейчас десятки ратников стоит, только надо научить его этому пониманию, но он парень сметливый.

— Как ты выражаешься, боярин, твой сын далеко пойдёт, — скрюченный Тибурон смотрел исподлобья, вытянув шею, как птица-падальщик. После вчерашнего объяснения, когда личины были сорваны, он не называл Щавеля господином. — Жёлудь будет держать в руках твою жизнь и распоряжаться ею, как ты распоряжаешься слугами.

— Замолчи, проклятый! — Дверь в нумер распахнулась, Жёлудь, который пропускал вперёд старших, услышал слова Тибурона и заскочил первым. — Заткни поганую пасть, колдун, пока я не забил её осколками зубов.

Уста Тибурона сомкнулись, но жалящий взгляд говорил Щавелю: «Я предупреждал, что далеко пойдёт. Видишь, какой он сделался?»

— От-ставить, — осадил Щавель. — Развяжи его, будем начинать.

Освобождённый колдун принялся разминать спину. Достойные мужи расселись по местам, Жёлудь занял пост у двери. Лузга свернул релоад стреляных гильз, подсел поближе и достал из-под койки кнут, но Щавель остановил его движением руки.

— Ладно, нужен он как хрен на ужин! — огрызнулся Лузга, сворачивая кнут, и вдруг замахнулся на пленника: — У-у, скотина!

Тибурон вздрогнул и моргнул.

— Что, испугался, ебанашка? — заржал Лузга.

Щавель смотрел в глаза пленнику.

— Хочу тебе предложить сделку, — сказал он, колдун весь обратился в слух. — Помогаешь нам, помогаешь честно, без обмана, на результат — я даю тебе свободу. Как только буду уверен, что строительство железной дороги встало намертво и в ближайшие годы не возобновится, так я тебя отпускаю. Идёт?

— Идёт, — сразу, без паузы, выпалил Тибурон.

— Быстро ты согласился, — заметил Литвин.

— Он всегда так, — ответил за него Щавель. — Он быстро думает и быстро говорит. Так что? Признай согласие на словах.

— Я буду вам помогать, пока строительство железной дороги не будет прекращено, — подтвердил Тибурон. — Скажи мне, командир, чем досадил тебе этот проект?

— Не хочу, чтобы зараза расползалась, — безразличным тоном ответил Щавель. — Москва — это доброкачественная опухоль на теле Руси, а по железной дороге потечёт яд.

— Я думал, ты скажешь, что она злокачественная.

— Злокачественной Москва была до Большого Пиндеца, фильтровала через себя денежную кровь, питалась людьми, выделяла управленческие шлаки и законотворческие токсины, отравляя организм своими выделениями, пока не случилось закономерное. Под воздействием целительной радиации она превратилась в доброкачественную и разносит яд, но недалеко, и он слабый. В борьбе добра со злом всегда побеждает добро, его так много, что зло в добре просто тонет, как и положено всякому злу.

— Я запутался в вашей терминологии, — признался Тавот.

— Москва — это сосредоточие добра, — за явил Щавель. — Посмотри на карту, она выглядит как огромная лужа, и воняет от неё по всей Руси. Я не хочу, чтобы она протянула трубы, по которым хлынет зловонная жижа. Достаточно, что по грунтовым дорогам расползается всякая дрянь — манагеры, рэперы, хипстеры.

— Манагеры любят путешествовать, — заметил Тибурон. — Отсутствие железной дороги им не препятствует, а её наличие вряд ли увеличит трафик.

— Зато полезет другая мразь. Говорят, на юге Москвы живут чудовища, воплотившие в себе худшие фантазии советских мультипликаторов.

— Они там, в Бирюлёво, немобильные, как манагеры, — возразил Тибурон. — Как сидели ровно, так и будут сидеть, хоть ты им железную дорогу к самому дому подведи, хоть самолёт подгони. Племя жуткое, спору нет, но, если вы к ним не полезете, они вас не тронут.

— Мне не нужно к ним лезть. Мне нужно, чтобы никакая срань Господня на Русь не лезла, поэтому я остановлю железнодорожный ход, чего бы это мне ни стоило. Если дорогу строит Орден Ленина, значит, в него и надо целить. Рассказывай, что о нём знаешь.

Тибурон некоторое время собирался с мыслями.

— Дай мне воды, — сказал он.

— Жёлудь, налей ему пива, — приказал Щавель.

Парень взял кувшин, который Лузга не успел даже ополовинить, налил полную кружку, поставил на пол рядом с Тибуроном. Пленник с сомнением посмотрел на нее, но пить хотелось, и он жадно припал, выглотав пузырящуюся влагу до самого дна. Рыгнул. Некоторое время смотрел в пол. Лицо колдуна заметно повеселело.

— Когда случилась война и ядерный Армагеддон произошёл на всей поверхности планеты, живительная радиация пробудила Ленина, дремавшего в своём хрустальном саркофаге. Преданные служители продолжали навещать мумию даже после войны. Сотрудники мавзолея проработали с мумией так долго, что научились понимать её желания. Они купали мумию в ванне, делали ей массаж, умащивали пользительными химикалиями, обряжали в костюм, поправляли на груди галстук, подстригали ногти, расчёсывали бородку. Словом, делали всё, что заботливая старушка мать делает со своим великовозрастным дитятей. Вполне естественно, что после пробуждения телепатический контакт стал основой общения. Он остался актуален по сю пору из соображений конспирации, потому что у стен есть уши, у холмов есть глаза и любая крыса может оказаться шпионом манагеров.

— Ты про Орден давай.

— Разбуженный Ленин приказал сотрудникам принести его мозг и его сердце, всё то, что выпотрошили перед мумификацией. С первым сотрудникам повезло — совсем рядом находился институт Ленина, где в банке хранилось сердце Ильича. А вот со вторым вышли затруднения. Институт мозга располагался в переулке Обуха, который облюбовали топорники. Это было православное общество мужиков с топорами, охотников за зомби, нечистью и семейными ценностями. Каждый топорник был суров, беспощаден к самому себе, бородат и силён духом до такой степени, что мухи падали на лету, оказываясь рядом. Каково было интеллигентным научным сотрудникам найти с ними общий язык, летописи умалчивают. Известно лишь, что они проникли в хранилище института и добыли мозг Ленина, представляющий собой десятки тысяч тончайших гистологических срезов на стеклянных пластинках. Чтобы обрести силу и разум, мумии требовались и сердце, и мозг. Повелела мумия собрать мозг по кусочкам, а для этого учредила Орден Ленина и обещала в награду силу свою, престол свой и великую власть над всей Москвой. Когда сердце и мозг возвернулись мумии, Ленин обрёл способность самостоятельно двигаться, говорить, питаться и колдовать. Ильича стали кормить христианскими младенцами, и мумия замироточила. Даже служители Казанского храма, расположенного по соседству, признали это знамением и пришли поклониться мощам, канонизировав Ленина как почитаемого Церковью святого великомученика. Мумия сагитировала их вступить в партию. Мумиё, которое она выделяла, было исследовано научными сотрудниками методом довоенной науки, но вскоре обнаружились его магические свойства, так что из служителей Казанского собора сформировалась каста жрецов. От причащения благодатным мумиё по древнему обряду они перешли к многообразному использованию удивительного средства для управления силами природы, а кресты с куполов сняли, иконы сожгли и фрески со стен сбили, чтобы не препятствовали течению Силы. Это послужило развитием идей академика Збарского о продвинутых ритуалах шаманизма-ленинизма. В течение сотен лет Ленин руками товарищей — волхвов, сторонников, приспешников и пособников — боролся за власть в Москве с многочисленными противниками. Остервенело дрались за каждую улицу, за каждый дом. Выжили самые сильные. Подло открытая сила пара позволила Статору сконструировать боевые треножники. Мощь электричества спасла манагеров от матёрого колдунства. Иные пали, как суровые, но немногочисленные топорники или богопротивные вампиры. А местные дрочуны быстро усвоили, что кулаками лучше махать в другом месте, и с позором бежали на юг. Взаимная конфронтация и постоянное прощупывание слабых мест соседей не оставили Ордену сил на экспансию за пределы Мкада. Лишь недавно, когда в Москву прибыли эмиссары Орды, нам открылась возможность выдвинуться наружу по железной дороге.