Читать книгу "Опричник - Арина Теплова"

— Неси! — выдохнула жутким голосом Милолика приказ, и Игнат, почтительно замерший чуть сбоку, быстро засеменил к двери. Милолика в это время опустила руки, и начала чуть раскачиваться из стороны в сторону.

Через некоторое время появился вновь Игнат. На руках у него был плачущий голый годовалый младенец. Игнат, который уже не хромал, видимо лишь играя роль хромого на людях, быстро приблизился к столу и положил младенца в большую деревянную чашу. Малыш уже довольно большой, проворно встав на четвереньки попытался вылезти из чаши. Но Игнат, который услужливо стоял рядом жестко перевернул его обратно на спину. Милолика же стремительно схватив в руки кинжал, лежащий перед нею на столе, занесла руки над младенцем и  прохрипела:

— Пусть кровь сего чада дарует мне неземную красоту и колдовское могущество! Да будет так!

Сжав кинжал двумя руками, Милолика подняла выше руки и со всего размаху всадила лезвие кинжала в младенца. Малыш жутко вскрикнул, и в следующий миг безжизненно упал в деревянную чашу. Милолика вновь подняла нож и еще пару раз жуткими ударами вклинила его в тело младенца.

— Едрена вошь! — прохрипел Мирон от ужасающего зрелища, и тут же отпрянув от дыры в земле, он стремительно просунул руки в отверстие и начал бешено и дико ломать его, чтобы проникнуть внутрь и остановить дьявольскую колдунью.

А Милолика пребывая в жутком трансе, быстро подставила руки к кровавым ранам младенца и, набрав полные пригорошни крови, выпрямилась и начала жадно пить кровь младенца из своих рук, а кровавые подтеки стекали по ее лицу на горло и обнаженную грудь. Она вновь и вновь проворно черпала из чаши кровь, которая стекала из убиенного тела младенца и уже поливала себя ею. Леденящее кровь зрелище было до того мерзким, что Людмила невольно отпрянула от дыры. А Василий также прохрипев проклятие начал тоже выламывать оконную щель сильнее, дабы смочь протиснутся внутрь.

Милолика, услышав некий грохот наверху, обернула к оконцам окровавленное лицо, по губам которого стекала кровь и, устремив свой взор на Сабурова, прохрипела Игнату:

— Закрой ставни!

Вмиг Игнат дернулся в сторону и в следующий момент оконца закрылись деревянными засовами, скрыв дальнейшее действо от Сабуровых. Мирон начал в неистовом бешенстве бить кулаками в дерево, пытаясь пробить его. Пытаясь сосредоточиться на силе, он ощущал, как его существо наполняется мучительным ознобом оттого, что на их глазах страшная колдунья убила младенца, а они ничего не смогли сделать, чтобы спасти его. Ощущая именно свою вину в произошедшем, Мирон неукротимо сосредоточил свою энергию и усилил мощь своих сильных ударов, желая прорваться внутрь каменной залы и растерзать гнусную Милолику – упыря.

Вдруг послышался громкий топот лошадей и Людмила, которая стояла над закрывшимся окном на четвереньках, устремила взор вперед и выпалила:

— Надо бежать!

Но Сабуровы проигнорировали ее слова. Словно одержимые, вновь и вновь, они попытались разбить ненавистные дерево – ставни. Мирон уже мощным ударом пробил деревянную ставню, но в следующую минуту на его шее очутилась толстая веревка, вмиг оттянувшая его от ямы. Пролетев пару аршин, Сабуров невольно схватился руками за веревку на горле, душащую его и невольно вклинил взор на всадника, который стоял над ним.

— Ты поедешь с нами! — прохрипел всадник, натягивая веревку, и Мирон вынужден был быстро вскочить на ноги, чтобы удавка на его шее не затянулась сильнее. Он отметил полдюжины всадников в одеждах опричников, окружавших их. Видя, что Василия также поймали, Мирон быстро устремил руку к своему палашу, но тут же ощутил сзади чье-то присутствие, и едва обернувшись, получил сильный удар рукоятью сабли по голове. Лишь на миг отразив, что перед ним некий человек в сером, Мирон упал без сознания на землю.

Когда Мирон пришел в себя, его руки были связаны железными цепями, а он лежал на земле. Оглядевшись, он отметил, что у него забрали все оружие, а над ним склонился тот самый всадник, который говорил с ним чуть ранее. Всадник прищурился, и Мирон в ночной мгле только сейчас узнал Олега Алябьева.

— Зачем вы связали меня? — прорычал Мирон, пытаясь дергать связанными руками. Если бы это были простые веревки, он бы поднатужился и разорвал их. Но железные цепи ему было не осилить. Увидев Василия, который лежал на земле рядом, связанный, но еще и с завязанным ртом, Мирон раъяренно сцепил зубы, не понимая, что происходит и отчего опричники наместника связали их. Алябьев словно прочитав мысли молодого человека, громко вымолвил:

— Вы Сабуровы повинны в измене. У нас указ царя – арестовать вас, за то, что вы ворота недругам открыли, когда Тула на осаде была.

— Чего? — прохрипел Мирон, холодея.

— С ворогами крымскими вы спутались, псы продажные! Хорошо хоть люди тульские успели ворота заделать, а то неминуемая гибель городу пришла бы.

Свои слова Олег подтвердил отчаянным злым взором, и плюнул Сабурову в лицо. Мирон ощущая, что творится нечто странное, гневно процедил:

— Ты что белены объелся, сотник? Какая измена? Да я едва свою голову за Тулу не положил!

— Хватит! — процедил зло Алябьев, и всунул Мирону кляп в рот, чтобы он более не смог говорить. Сабуров отразил, как опричники оглушили Василия, и он потерял сознание. Его быстро кинули через седло, а сотник выкрикнул приказ своим людям.  — В застенок их велено везти!

Сотник о чем-то вдруг вспомнил и начал оглядываться.

— Погодите, с ними девка еще была! — прокричал Алябьев. — Монахиня. Ее взяли?

— Какая девка? — отозвался один из всадников. — Они только двое в траве лежали.

— Нет, не видели мы никакой девки, — отозвался другой.

— А ну быстро ищите ее! — процедил Алябьев. — В лес поди убегла!

Нестеров тяжело присел на кровать, ощущая, как все его существо наполнилось приятной успокаивающей безмятежностью. Удерживая в руке чарку с целебным чаем, он снова чуть отпил из нее еще горячий напиток. Однако странное чувство того, что на него кто-то смотрит, не дало Петру Федоровичу прилечь на постель, и он медленно обернулся. Увидев невысокую темную фигурку, стоящую у двери, он невольно вздрогнул.

— Кто тут? — выдохнул наместник испуганно, и тут же проворно встав на ноги, повернулся к двери. Во мраке горницы, освещенной только одной свечой, женский силуэт едва различался в темном пространстве у двери.

— Напугала вас? — тихо спросила Людмила, подавая голос и тем самым показывая Нестерову, что она живая и ему не мерещится. Девушка сделала к Петру Федоровичу пару шагов и боярин облегченно выдохнул:

— А, это ты, монахиня, — он говорил как-то заторможено и безразлично. — Тебя везде ищут. И поймать велено по царскому указу, ибо надобно тебя в застенок заключить, за измену…

— А вы, Петр Федорович, уверены, что это был царский указ? — перебила его Людмила. Она говорила очень тихо, чтобы за дверьми горницы ее не было слышно, но четко.

— О чем ты толкуешь? — поднял брови Нестеров.