Читать книгу "Неисправимый повеса - Сюзанна Энок"

— Тогда завтра я снова попрошу у вас прощения.

Со вздохом, словно из него вышел пар, Хаскелл потянулся и пожал Сенту руку. Все вокруг разразились аплодисментами. Но это было еще не все. Они оба знали, что Сент мог все еще валять дурака. Граф поверил ему, как мало кто делал прежде. Это было… приятное, неожиданное чувство, сознавать, что тебе доверяют.

Сент кивнул:

— Благодарю вас. Вы отнеслись ко мне добрее, чем я того заслуживаю. — С легкой улыбкой он занял свое место. — Я постараюсь, чтобы вы не пожалели о своем великодушии.

— Пока что вам это удалось, и давайте покончим с этим, — проворчал Хаскелл, снова усаживаясь.

— Джентльмены, — воззвал спикер, ударяя молотком по кафедре. — Может быть, мы продолжим?

— Ну и ну, разрази меня гром, — прошептал Дэр. — Какой бес в тебя вселился?

— Я дам тебе знать, когда сам разберусь, — проворчал в ответ Сент.

Хотя сам-то он уже знал. У него пересохло во рту, и он знаком приказал одному из лакеев подать ему стакан воды. Внезапно он точно понял, почему старался загладить свою вину и почему собирался сегодня оставаться в палате лордов до самого конца заседания. Почему снова придет сюда завтра, и на следующий день, и будет присутствовать на каждом заседании палаты до конца сессии. И он знал, почему будет делать все, что могло бы помочь ему жениться на Эвелине Марии Раддик. Он любит ее. Майкл Эдвард Холборо, человек без сердца, полюбил прекрасную леди. И не остановится ни перед чем, чтобы завоевать ее.

Сент не мог сдержать легкой улыбки. Боже милостивый! Он надеялся, что Эвелина сможет по достоинству оценить, до чего его довела. Ради нее он собирался стать джентльменом. А самое смешное — через пять минут после начала перемен он начал получать от этого удовольствие.

— Тебе это удалось? — спросила Эвелина, прохаживаясь до окна и обратно.

— Да, и поверь мне, это было нелегко. Во всяком случае, отец задавал слишком много вопросов. А убедить его, что маркиза де Сент-Обина нужно пригласить к нему на пикник… — Люсинда вздохнула и уселась на кушетку. — Боюсь, у него еще остались вопросы и он примется допрашивать меня, как только я окажусь вблизи его кабинета.

— Я бы все объяснила тебе, Люси, если бы могла.

Мимо ворот особняка Барреттов прогарцевал всадник, и у Эви перехватило дыхание, но она тут же поняла, что тот слишком коренаст, чтобы оказаться Сентом. Она ведь сказала ему, чтобы он оставил ее в покое.

— Ты ничего не должна объяснять мне. Мы ведь подруги. — Вновь поднявшись, Люсинда встала рядом с Эви у окна. — Я полагаю, это связано с уроками хороших манер для твоего ученика. По правде говоря, ты ужасно рискуешь. Твой брат весьма озабочен своим продвижением, и если он только заподозрит тебя в попытке мешать ему… Невозможно даже представить, что он может сделать.

— Он уже сделал.

— Что? — Люсинда взяла ее за руку и повернула лицом к себе. — Ну уж это ты должна мне сказать. Что сделал Виктор?

— Даже совершенно не зная, чем я занимаюсь и о чем думаю, мой брат обнаружил удивительную способность портить мне жизнь, — сказала Эви, и одинокая слезинка скатилась по ее щеке. — Я просто не могу себе представить что-нибудь более отвратительное, чем брак с Кларенсом Алвингтоном. А ты?

Люсинда посмотрела на нее, затем прошла к сервировочному столику в дальнем углу комнаты. Налив два бокала мадеры, она вернулась и протянула один Эвелине.

— Кларенс Алвингтон? — воскликнула она. — Полагаю, из-за земельных владений, которые имеет его отец в Западном Суссексе. Ради всего святого! Разве твой брат не понимает, что этот хлыщ тебе не подходит?

Эви отпила глоток мадеры, предпочитая, чтобы она была покрепче.

— Кларенс — круглый дурак, а Виктор думает, что я дура, так что, с его точки зрения, все превосходно. — Она вздохнула. — Я все же думаю, что это не совсем так. Кларенс — мягкий, безобидный человек. Это лишит меня возможности воспротивиться браку, когда я точно узнаю, что должна выйти за него.

— Это ужасно. Что ты будешь делать?

— Я пока еще не выработала план. В любом случае я действительно не хочу помешать Виктору пройти в парламент. — Она вздохнула. — Ну не глупо ли?

Люсинда крепко обняла подругу:

— Ты отличная сестра. Надеюсь, в конце концов он сумеет это оценить. Высокая степень бесхребетности вряд ли относится к тем качествам, которые брату следует искать в женихе своей сестры.

Как здорово иметь подруг!

— Большое спасибо. Между тем я намерена воспользоваться несколькими приемами, которые я почерпнула из моего знакомства с Сент-Обином. Если уж мне не удалось научить его вести себя подобно джентльмену, то по крайней мере я узнала кое-что о скандальном поведении.

— Ты не можешь губить себя, Эви. Даже ради того, чтобы избавиться от Кларенса Алвингтона.

— Нет, но я могу оставаться на грани. Майкл живет гораздо более… возбуждающей жизнью, чем я считала возможным. Слишком захватывающей для мистера Алвингтона.

Люсинда вернулась к кушетке и поставила бокал на приставной столик.

— Майкл? — повторила она, стоя к Эви спиной.

Эвелина покраснела. Проклятие! Чувства к Сент-Обину мешали ей проявлять сдержанность и не называть его по имени перед другими людьми.

— Сент-Обин, — поправилась она. — Он попросил… Я иногда называю его…

Дверь малой гостиной распахнулась. Джорджиана, даже не сняв шляпку, ворвалась в комнату.

— Эви, слава Богу!

— Что случилось?

Люсинда подошла к двери и закрыла ее, как раз когда показался дворецкий.

— Да что случилось?

— Тебе удалось — вот что случилось, — ответила Эви виконтесса, кидая шляпку на стул. — Это чудо! Я была у тебя дома, искала тебя, и Лангли сказал, что ты, должно быть, тут.

Джорджиана была в прекрасном настроении, и, как бы ей ни было тяжело, Эви порадовалась за подругу. Хоть кто-то из них был счастлив.

— Не возьму в толк, о чем это ты говоришь, Джорджи.

— Я говорю о Сент-Обине. Тристан только что вернулся с утреннего заседания палаты лордов и рассказал мне совершенно удивительные вещи!

Как только прозвучало имя Сент-Обина, у Эви закружилась голова. Сидя на подоконнике, она отхлебнула большой глоток мадеры.

— Что Сент-Обин натворил теперь?

— Сегодня он присутствовал в парламенте. И он действительно извинился перед лордом Хаскеллом за оскорбление, которое нанес ему, когда был там в последний раз.

Эви удивленно подняла бровь:

— Он извинился перед кем-то?

— Как и подобает джентльмену, очевидно. Тристан сказал также, что Сент-Обин оставался до самого конца заседания и что он вызвался войти в комитет по реформе закона о детском труде.