Читать книгу "Рыцарь пустыни, или Путь духа - Генри Райдер Хаггард"

Услышав эту колкость, Дик злорадно ухмыльнулся. Его оскорбленной душе было приятно видеть, что в кои-то веки Эдит получила по заслугам. Табита же расхохоталась. Общий эффект был таков, что Эдит быстро поменяла свое мнение.

– Да, я останусь, – сказала она, как будто только что не предлагала нечто противоположное, – ибо считаю своим долгом дать ему все взвесить и принять решение.

– Рада, что ты остаешься, – ответила Меа, – для моего народа это великая честь. Я дам тебе хороший дом, высоко на горе, ибо здесь внизу твой большой рот может поймать лихорадку, и тогда ты останешься здесь надолго. – С этими словами она повернулась и отдала резкий приказ, услышав который, несколько человек вскочили и, поклонившись ей, бросились его исполнять.

– Что это? – нервно спросил Дик.

– Ничего, – ответила Меа, – я всего лишь велела им подготовить дом на горе и отнести туда ваши вещи, а также выставить вокруг дома стражу, чтобы вас никто не обидел. А теперь мне пора. Доброй ночи! – сказала она и, встав с места, поклонилась своему народу, затем гостям, и наконец, в знак уважения к Руперту, подняла его руку и дотронулась ею до своего лба. После чего сошла с помоста на пол, где ее тотчас со всех сторон окружила вооруженная стража. Вслед за Бахитой, она в плотном кольце воинов прошествовала вдоль прохода между центральных колонн огромного зала, сопровождаемая с обеих сторон криками «Тама! Тама!», как то вошло в обычай у местных жителей в дни этой церемонии.

– Himmel, – сказала Табита, – Himmel, она прекрасна! Не удивительно, что Руперт ее так любит, да и весь народ тоже. Вы только взгляните, как они ей кланяются. Ахмет, где моя фотографическая камера? Я хочу сделать снимок.

– Здесь нельзя делать снимки, – мрачно отозвался Ахмет. – Они еще подумают, что это какое-то колдовство, что-то вроде сглаза. Так что никаких снимков, пожалуйста.

Но Табита уже забыла о своем намерении и быстрым шагом направилась к Руперту.

– Мой дорогой Руперт! – воскликнула она и, вскарабкавшись на помост, уселась в похожее на трон кресло, в котором только что восседала Меа, после чего, подавшись вперед, торжественно поцеловала его в лоб. – Мой дорогой Руперт, как же я рада тебя видеть! У меня просто нет слов, как я рада.

– Я тоже рад тебя видеть, Табита, – ответил он, – хотя, если честно, я бы предпочел, чтобы наша встреча состоялась в более приятных обстоятельствах.

– Ах, ты в глубокой яме, – сказала она, – на самом дне колодца, но ведь наверху есть свет, и кто знает, вдруг ты сумеешь выбраться из нее.

– Увы, я не знаю, как, – печально ответил он.

– Ты нет, а вот Господь – да. Возможно, он вытащит тебя из нее. Как же мне жаль тебя, мой дорогой. У меня уже терпение лопнуло с Эдит и Диком. Ненавижу его, сейчас и всегда.

– Расскажи мне, как там у вас дела, – сказал Руперт, – возможно, второго такого случая у нас не будет.

И она рассказала ему все, что знала. Дик и Эдит тем временем исчезли из вида, выйдя в боковую дверь. Большая часть присутствовавших в зале разошлась, оставалось лишь несколько человек на дальнем его конце. Мешая немецкие и английские слова, Табита быстро заговорила. Руперт, по старой привычке одним ухом слушал ее, в то время как мысли его унеслись куда-то еще. Например, он вспомнил, как они с Табитой как-то раз сидели вместе на другом возвышении, в другом зале в далекой отсюда Англии.

– Ты помнишь, – внезапно сказал он, – тот канун Нового года в Дэвене, в тот вечер, когда я обручился с Эдит, и что ты сказала мне тогда?

Табита кивнула.

– Ты сказала, что от нее будут одни беды, – продолжал он, – что она очень опасна. Что ж, так оно и есть, и теперь как же мне поступить?

– Никак. Просто жди, – ответила Табита. – У тебя есть месяц, и в течение этого времени встречайся с ней только на публике. За месяц может многое произойти. Более того, я уверена: что-то непременно произойдет. – И вновь на ее широком, серьезном лице появилось то роковое выражение, которое он заметил много лет назад, когда она сидела с ним на возвышении в зале поместья Дэвенов.

– Бог не бросает таких людей, как ты, Руперт, тех, кто жестоко пострадал, но не озлобился, – сочувственно прошептала она, пожимая ему руку. – Ой, посмотри! Дик вернулся и зовет меня. Когда мы увидимся снова?

– Завтра, – ответил он, – ибо сегодня я не могу ее видеть, и не увижусь с ней наедине до истечения месяца. Постарайся, чтобы она это поняла.

– О, она отлично это понимает, равно как Дик и я. Но могут ли они чувствовать себя в безопасности?

– Даже в большей, чем в Лондоне. Единственное, чего они не должны делать, – это худо отзываться о Таме. А пока доброй ночи.

– Доброй ночи, дорогой Руперт, – сказала Табита и ушла, он же остался одиноко сидеть на помосте.

* * *

Той ночью Табита и Эдит спали в доме, который им предоставила Меа. Расположен он бы на вершине гребня горы примерно в двух милях от города и был частью его фортификаций. Внутри было прохладно, из окон открывался прекрасный вид. Дику был предоставлен похожий, только чуть меньших размеров, из той же цепочки оборонительных сооружений, примерно в пятистах ярдах от них. В оба дома было доставлено все необходимое и оба охранялись денно и нощно, чтобы оградить гостей от возможных враждебных действий со стороны местных жителей.

Эдит была так сердита, что какое-то время не разговаривала с Табитой. Когда они закончили ужинать, та села на веранде, служившей также наблюдательным пунктом, положив на колени закрытую Библию и задумчиво глядя на лунный свет по одну сторону и туманный оазис по другую. В этой игре в молчанку ее спокойный, невозмутимый ум был куда сильнее, нежели ум Эдит. В конце концов, последняя не выдержала. Тишина и умиротворенность этого места, которые, по идее, должны были успокоить ее, наоборот, лишь еще больше ее разозлили, и она разразилась потоком слов. Она осыпала оскорблениями Табиту, за то, что та привезла ее сюда и теперь по ее вине, она, Эдит, должна терпеть унижения. Оно обозвала Меа дурными именами. И, наконец, заявила, что немедленно уедет отсюда.

– Ах, – отозвалась Табита. – Тогда заодно увези с собой и Дика.

– Нет, – отрезала Эдит. – Я не желаю его больше видеть. Ни его, ни всех вас.

– Как же мне не везет! – ответила Табита. – Но раз уж я наконец приехала в это чудное место, я останусь здесь на месяц и поговорю с Рупертом. А если он и эта его красавица позволят мне, то задержусь здесь и дольше. Но как и тебе, Дик мне здесь не нужен. Что касается тебя, Эдит, если ты хочешь уехать, они ведь сказали: дорога открыта. Тебя никто не держит. Тем самым ты избавишь всех от лишних хлопот.

– Я никуда не уеду! – воскликнула Эдит. – С какой стати мне бросать моего мужа с женщиной, которая не имеет права быть рядом с ним?

– Я бы не стала так заявлять, – задумчиво произнесла Табита. – Если бы моя собачка угодила в капкан и заболела, я же вышвырнула ее на улицу и бросила там подыхать с голоду, а какая-то добрая леди подобрала ее и взяла к себе в дом, где та прожила долгие годы, имею ли я право заявлять, что у нее на мою собачку нет никаких прав лишь потому, что спустя годы я узнала, что собачка, оказывается, ценная и что я – это надо же! – вдруг снова полюбила ее?