Читать книгу "Демон Господа - Уэйн Барлоу"

Несколько дальше вступили в бой и демоны, но легионы Пута Сатанакии оказались окружены так же, как и души. Дюжина массивных ворот, не видных раньше из-за сияния лавы, открылись прямо в Пояс Люцифера, и из них выплыли массивные пемзовые баржи, на которых находилось еще больше вражеских легионеров. Судна были уродливыми на вид, но прочными, и Ганнибал с тревогой следил, как быстро они преодолевают ров. Скоро солдаты Мухи без всяких помех выбрались на берег и ринулись на подмогу своим.

Бегемоты передних рядов врезались в тяжеловооруженные войска Диса, и шум битвы, рев легионеров, звон оружия оглушили Ганнибала. Солдаты обеих сторон сшибались и гибли, и каждый раз вскипало облако пепла. Воздух потемнел.

Продвижение вперед совсем затормозилось, стройные до сих пор ряды душ и легионов Сатанакии превратились в огромные лоскутья, пытавшиеся теперь противостоять и собиравшимся легионам Вельзевула с тыла, и наступавшим войскам с фронта. Намерения Ганнибала вести битву, опираясь на прежний земной опыт, пошли прахом: теперь победа зависела только от суммы побед каждого отряда войск Восхождения, попавшего в окружение. Это полностью противоречило всему тому, что генерал душ знал о войне. Но, даже помня о своей тревоге, он понимал, что теперь, когда весь стройный план сражения канул в бездну, солдатам необходимо видеть его в гуще боя, и он с криком погнал Гаху туда.

От лязга битвы у генерала перехватило дух, и вокруг он увидел расширившиеся глаза, перекошенные лица. Большинство из его душ никогда не видели таких побоищ — ни в Аду, ни в жизни. Эта новизна их взбудоражила, но такой эффект не мог быть долгим.

Ганнибал послал Гаху вперед. Он задался вопросом, почему в Аду, если не считать духов Валефара и Карсафага да рыцарей Адрамалика, так и не создали полноценной кавалерии: мобильность и свирепость, которые та внесла бы на поле боя, были бы потрясающими. Наверное, выращивание абиссалей казалось демонам слишком трудным, поэтому место всадников заняли летуны. Какая досада! Создание, которым он сейчас управлял, было таким свирепым и мощным, что ни одна земная лошадь не могла с ним сравниться. Даже поднявшись на дыбы, этот зверь проявлял чудеса ловкости; Гаху стоило просто направить в сторону врага, и одно это уже создавало некоторый хаос в его рядах. Мощными движениями когтистых лап проворная тварь расчищала себе путь, позволяя своему всаднику работать мечом.

Теперь Ганнибал легко перемещался от одного очага схватки к другому. И везде видел, что приближается неминуемая трагедия. Но появление в гуще битвы генерала душ все же поддерживало боевой дух войск, да и его собственный, наверное, тоже.

На поле боля царил хаос, и Ганнибал понимал, что это вполне соответствует замыслу Вельзевула. Видимый беспорядок подчинялся строгой логике, и только Муха мог понять ее и контролировать.

Во время короткой передышки сквозь пепельно-кровавую мглу Ганнибал заметил силуэты душезверей-гигантов — медленно перемещающиеся, они казались в окружавшей их суматохе почти неподвижными. Да, легионы Диса были крепким орешком.

Ганнибал бросил взгляд в сторону Сатанакии. Войска лорда несли большие потери. В боевые порядки архидемона клином врезались легионы Рофокаля, и боевые бегемоты не могли сдержать бесконечных волн появлявшихся из Пояса Люцифера дымящихся легионеров. Ганнибал снова и снова видел, как массивные молоты зверей опускались посреди ковра вражеских демонов, но каждый растертый в пыль солдат тут же заменялся десятком неистовых алебардщиков, и те устремлялись вперед.

Но вот десять свежих легионов Сатанакии ударили на врага сомкнутым строем, словно монолитной стеной, и бойня продолжилась с новой силой.

Твердь уже загромоздили недогоревшие останки павших, и бойцам обеих сторон, чтобы схватиться с врагом, приходилось перебираться через них. Резня все ожесточалась, и вскоре массы убитых солдат стали вызывать не меньший урон, чем усилия противника.

Боевые бегемоты, однако, постепенно выравнивали положение, чаша весов битвы начала склоняться к поражению Вельзевула. Количество демонов, вылезающих из лавовых ям, становилось все меньше, и легионы Сатанакии принялись уничтожать побежавших демонов, заваливая поле дымящимися камнями их останков.

Ганнибалу показалось, что он заметил герб Сатанакии как раз там, где ему и надлежало находиться — в центре его линий. Короткие белые вспышки вполне могли быть взмахами его сияющего двуручного меча, но Ганнибал не был в этом уверен.

Неожиданно над Черным Куполом возник громадный зеленый глиф, и вдруг, с треском рвущейся наружу энергии, стена словно ожила. Мощные молнии, вырвавшись из нее, начали поражать одного бегемота за другим, превращая их в огненные шары. Через несколько мгновений на месте грозных чудищ остались лишь дымящиеся ямы, а стена, потрескивая, вновь стала переливаться сиянием, словно ничего и не было. На границе Пояса Люцифера вновь повалили демоны, и ход битвы изменился снова. Ганнибал поник духом.

Он начал искать взглядом Сатанакию или Азазеля, ожидая хоть каких-то команд, и только-только высмотрел яркую фигуру последнего, как из гущи легионов Сатанакии взлетел командный глиф. Огненный приказ метнулся к Ганнибалу, и, когда он расшифровал его замысловатые завитки, когда вник в его суть, меч чуть не выпал у него из рук.

* * *

Адрамалик заметил, что Вельзевул следит за ходом сражения спокойно, и сам почувствовал облегчение. Потирая обожженное огненным ветром лицо, первый министр подступил ближе к трону и обнаружил нечто для себя новое. Государь подобрал объеденную оболочкой Фарайи голову Люцифага Рофокаля и изобретательно приспособил ее для наблюдения за полем боя. Насаженная на короткий золотой посох, когда-то гордая и заносчивая голова архидемона была расколота, разобрана по частям и собрана заново; она превратилась теперь в некое темное костяное приспособление, сплошь покрытое письменами, со вставками из драгоценных камней и вращающихся глифов. Последние покрывали почерневший череп полностью, кроме круглых, обрамленных золотом глазниц, и Вельзевул пристально в них вглядывался. Адрамалик снова удивился, насколько изобретателен его хозяин. Эта изобретательность вызывала одновременно и неприязнь министра, и какое-то странное воодушевление. Впрочем, в последнем архидемон не хотел признаваться даже себе.

От основания трона донесся сухой кашель, и Адрамалик в первый раз за последнее время заметил Агареса. Измученный демон пытался унять громкое булькающее дыхание. Его вид настолько ухудшился, что в нем уже с трудом можно было узнать демона, он почти сливался с грудой мяса, из которой состоял трон.

— А он приближается, — проговорил себе под нос Вельзевул.

— Саргатан, мой государь?

— Да, отступник идет!

— Где он, мой государь?

— Не могу сказать точно. — Муха не отводил множества глаз от черепа. — Он очень умен, Адрамалик. Я только знаю, что наш гость близко.

Адрамалик посмотрел вверх. Свисавшие шкуры постоянно двигались, создавая в Ротонде довольно ощутимый ветер, распространяя вокруг гнилой смрад своих внутренностей. Наверное, на них влияла битва внизу.